— Хорошо, — сказала Шелби. — Пожалуй, я не стану лишать тебя возможности продолжить свой род.
— Покорнейше благодарю! А теперь скажи, где здесь включается свет.
— Ты хочешь сказать, что не знаешь?
— Я надеялся, что меня никто не заметит.
— Выключатель слева от двери.
Свет позволил Шелби получше разглядеть Клея. Его знаменитая сдержанность испарилась без следа. Во взгляде не было даже намека на раскаяние. Несколько секунд они внимательно смотрели друг на друга.
— Ну, — произнес наконец Клей. — Как там Нью-Йорк?
Шелби вздохнула, снова начиная злиться.
— У тебя есть ровно пятнадцать секунд, чтобы опустить меня на землю и объяснить, что происходит.
— Твоя воля для меня — закон! — сухо произнес Клей.
Он отнес Шелби на кухню и усадил на стул с деревянной спинкой. Она поморщилась, когда Клей снял туфель с поврежденной ноги.
— Можешь пошевелить пальцами?
— Да, думаю, я просто вывихнула лодыжку.
— Хочешь, я отвезу тебя в больницу?
Шелби взглянула на его обеспокоенное лицо. Пока они боролись, густые волосы Клея растрепались, и сейчас несколько белокурых прядок падали ему на щеку. Он был похож на уличного мальчишку — но какого, черт побери, красивого мальчишку!
— Твои пятнадцать секунд истекают, — заявила Шелби. — Насколько я понимаю, взлом и незаконное проникновение в чужой дом — уголовное преступление, так что кто-нибудь в полиции Луисвилла наверняка этим заинтересуется.
Клей едва заметно улыбнулся.
— Обратись к капитану Такеру. Он мой друг.
— Я жду, — напомнила Шелби.
Клей подвинул себе стул и сел напротив Шелби. На нем было все черное — джинсы, рубашка, кроссовки. Подходящий наряд для грабителя. Так что же он хотел найти в этом старом доме?
— Я не знаю точно, с чего лучше начать, — сказал Клей, рассматривая магниты на старом холодильнике, под которыми свисали бумажки с телефонами и адресами аптек, доставлявших Дезире лекарства.
— Начни с того места, когда забрался в мой дом.
Клей взглянул на Шелби, его взгляд неожиданно был полон грусти и боли.
— Думаю, мне надо начать раньше, гораздо раньше. Возможно, лет шестьдесят назад.
— Что?
Клей посмотрел куда-то мимо Шелби.
— Да, вся эта история началась именно тогда.
Шелби поразили его слова, и она даже забыла о больной ноге.
— Клей, ты меня заинтриговал. Так что случилось шестьдесят лет назад?
— Честно говоря, точно я не знаю сам.
Шелби вздохнула. Кажется, он испытывает ее терпение. Вздох Шелби заставил Клея переключить внимание на нее.
— Извини. Просто то, что я тебе расскажу, наверняка покажется неправдоподобным. — Он на мгновение умолк, словно собирался с духом. — После смерти твоей бабушки моему дедушке принесли письмо от одного из клерков конторы Брайана Фиска. Это письмо было частью завещания Дезире, на конверте было написано: «Доставить в „Парк-Вью“ Форду Траску после моей смерти». Это было прощальное письмо твоей бабушки к моему дедушке.
— Что?
— Да. Кажется, шестьдесят лет назад у них был роман.
— Роман, — повторила Шелби. Все это просто не укладывалось у нее в голове.
— И закончился этот роман довольно печально. По крайней мере, так я понял из письма.
— Ты видел письмо?
— Да, дедушка дал мне прочитать его.
— А мне он позволит его прочитать?
Клей растерянно разглядывал потрескавшийся линолеум.
— Сомневаюсь. Это было личное письмо, и дедушка позволил взглянуть на него только членам своей семьи. Поэтому я и не сказал тебе о нем раньше.
— Пожалуйста, ты должен спросить его, могу ли я прочесть письмо. Я… Клей… я… не могу во все это поверить. Дезире никогда не упоминала о твоем дедушке. Вообще не говорила, что у нее был с кем-то роман. Честно говоря, я думала, что она сошла в могилу, оставаясь девственницей.
— Все мы делаем глупости, когда молоды.
— Но не Дезире! По крайней мере не та Дезире, которую знаю я, — Шелби посмотрела на Клея и прочла ответ в его глазах. — Думаю, я знала ее не так хорошо, как мне казалось, — тихо добавила она.
— Ты не одна оказалась в подобном положении. Дедушка Форд никогда не говорил мне ни слова об их романе, а мы ведь были так близки с ним. Я думал, что знаю о нем все.
Теперь Шелби понимала замешательство Клея. Будучи репортером, она прекрасно знала, что многие люди имеют свои тайны. Но она и не предполагала, что в ее семье может произойти подобное. Кто бы мог подумать, что у Дезире было «прошлое»? Невероятно! Но в глазах Клея читалось не только замешательство. Взгляд его был полон тревоги и дурных предчувствий.
— Клей, расскажи мне все, что знаешь, — потребовала Шелби. — А потом объясни, зачем забрался в мой дом.
Клей нервно заерзал на стуле.
— Ответы на эти вопросы связаны между собой. Я проник в твой дом из-за этого письма или, точнее, из-за этого романа.
Шелби почувствовала, как прилипает к телу ткань легкой футболки.
— Давнее любовное приключение заставило тебя вступить на путь преступления?
Клей усмехнулся, прекрасно понимая, что его слова и действия на самом деле выглядят абсурдными.
— Я же сказал тебе: мы часто совершаем глупости, пока молоды. — Клей вздохнул. — Позволь мне объяснить. Шестьдесят лет назад у Дезире был роман с моим дедушкой. Из ее письма я понял, что их роман был тайный, и это неудивительно для того времени. Мой дедушка был тогда фермером, а Лэнгстаффы еще сохраняли важное место в общественной жизни города. Представители разных классов старались тогда не допускать неравных браков.
Шелби кивнула.
— Удивляюсь, как они вообще встретились.
— В письме говорится о ярмарке штата.
Шелби выпрямилась.
— Уж не о той ли ярмарке штата Кентукки тридцать второго года, где Дезире получила голубую ленту победителя за свою вышивку? Клей улыбнулся.
— Думаю, именно о той. Дедушка получил голубую ленту за свою свинью по кличке Хомер. Наверное, победители встретились. В общем, роман велся в основном по почте, хотя назначались и свидания, которые были, судя по письму Дезире, весьма… страстными.
Шелби была поражена и в то же время довольна услышанной информацией.
— Молодец бабушка, — пробормотала она, довольная тем, что в жизни Дезире, пусть недолго, все- таки был любимый мужчина.
— А потом роман закончился. Очевидно, их любовь не могла преодолеть социальных преград.
— По чьей же инициативе?
