каждого из вас, так что, думаю, этот поворот – честная игра. – Потом она снова обратилась к Джуниору: – Мои родители оставили мне довольно много, но, кроме того, я еще получала хорошую зарплату, работая на радио в Бостоне, и я разумно вложила деньги.
– Как ты впервые попала на радио? – спросила Кэрри.
– Ах, это нелепая история.
– Но ты стала такой же большой знаменитостью, как Опра или Донахью, только, конечно, на радио, – сказала Салли Джейн.
Рикки чувствовала на себе взгляд Боу и старалась не смотреть в его сторону. Вопрос о ее неожиданном переходе на радио напомнил ей о Рипли Вэн Уэлдере, а тот всегда напоминал ей о Боу. Возможно, именно поэтому она позволила Рипу убедить себя уйти из газетной журналистики и перейти на радио. Рип был высоким и смуглым, красивым и обаятельным, как Боу. Он был ее первым, боссом и первым любовником. И хотя он не ошибся в ее врожденных способностях – они не подвели и принесли ей успех на радио, – он ошибся в ней как в любовнице и друге.
Как и Боу, Рип был рожден, как говорит поговорка, с серебряной ложкой во рту, но, в отличие от Боу, Рипу были присущи все негативные качества, которые приносит богатство. Он был высокомерным, самонадеянным и грубым.
Когда Рикки резко порвала их отношения, он был настолько подавлен, что ему понадобилось целых три месяца, чтобы объявить о помолвке с великосветской Пенелопой Принстон, она же «Ананас».
Рикки улыбнулась, вспомнив прозвище, которое она дала невесте Рипа, – очаровательная внешность и колючий характер давали для этого повод.
– Чему ты улыбаешься? – спросила Салли Джейн. – Эта история такая смешная?
– Нет, – ответила Рикки, слегка качнув головой.- Мне просто припомнилось кое-что, не имеющее никакого отношения к тому, что вас интересует. Но вернемся к нашему разговору. Я специализировалась в журналистике и брала интервью, намереваясь работать в газете. Однажды я принимала участие в дебатах, и среди слушателей оказался Рип Вэн Уэлдер – владелец крупной радиостанции. Когда окончились дебаты, он подошел и спросил, не хочу ли я делать ток-шоу на радио. Он сказал, что радиожурналистика – это завтрашний день. Ему нужен был либерал, который работал бы в том же ключе, что и Раш Лимбау, учитывая его консервативные взгляды. Я отказывалась, по меньшей мере, раз шесть. Тогда судьба, как она имеет обыкновение делать, приложила свою руку. Ведущий одной из программ попал в автомобильную катастрофу, Рип позвонил мне и попросил только заменить его. Я возразила, что никогда не была внутри радиостудии, но он сказал, что мне не нужно ни о чем беспокоиться, нужно просто прийти и говорить обо всем, что придет в голову, – Она пожала плечами. – Остальное известно. Я же сказала вам, что это нелепая история.
– Жалко, что ты не стала делать телевизионные программы, – вставила Кэрри. – Это преступление прятать на радио такую красавицу.
Рикки была тронута комплиментом.
– Спасибо, но вы бы удивились, сколько приемов и обедов приходится посещать радиознаменитостям. Мое лицо стало почти родным для всего Бостона.
– Не говоря уже о твоем теле, – добавил Джуниор с плотоядным взглядом, который добрался до ложбинки ее бюста и там задержался. – После этого снимка в «Плеймейтс» я не думаю, что в тебе существует хотя бы дюйм, с которым люди не знакомы.
– Джуниор! – воскликнула Пэм тоном, который приберегала обычно для воспитания своих детишек.
– Все в порядке, – успокоила ее Рикки, едва заметно вздохнув. – Я думаю, Джуниор не уловил сути моего намерения.
– Ну, я определенно не понял сути этой публичной выставки, – сказал Брет. – Почему ты не объясняешь, зачем сделала это, каковы причины твоего появления здесь, в Сент-Джоуне?
– Я не отдавала себе отчет в том, что я делала. Но ответ на вопрос, почему я позировала для «Плеймейтс», прост. Журнал в течение двенадцати месяцев давал фотографии знаменитостей. Они обратились ко мне, я отказалась, но два дня спустя позвонила им и спросила, осталось ли в силе предложение.
– Почему? – с любопытством поинтересовалась Пэм.
Рикки посмотрела на нее, потом перевела взгляд на висевшую на противоположной стене картину, изображавшую озеро, и ответила:
– Все пять лет я мечтала вернуться сюда и заставить того, кто убил моих родителей, выйти на свет Божий. Сперва это была просто мечта. Во мне еще было слишком много от той девочки, которая убежала из нашего прекрасного города. Эта девочка не любила ссор, она была напуганной, слабой и обиженной. Но, в конце концов, женщина, которая каждый день появляется на радио, энергично берется за главные выпуски, отваживается на интервью с руководителями штата, высшими судебными чинами, обитателями камеры смертников и так далее и так далее, вытеснила маленькую девочку, которая убежала, поджав хвост. И я поняла, что маленькая Эрика Кэссиди бесследно исчезла. Этот снимок был, если хотите, символическим обрядом, которым я сбросила последний запрет.
Все долго молчали, а затем Эрон, к удивлению всех, сказал, что при создании новой личности, однако, не все от Эрики Кэссиди вырвано с корнем.
– Что ты хочешь этим сказать? – не поняла Рикки.
– Эрика обещала вернуться в Сент-Джоун и найти убийцу ее родителей, – напомнил он ей.
– Да, но сделать это для нее намерена Рикки Блю, – ответила хозяйка вечера, медленно поворачивая голову и обводя всех взглядом!
Когда последние блюда были убраны со стола и поданы кофе и аперитивы, Рикки положила руки на колени, довольная тем, что ответственный момент позади, что к ней вернулось самообладание. Она все еще не могла смотреть на Боу, но справится с этим позже… или нет, она надеялась, что после этого вечера ей не придется снова встречаться с ним. Но, по всей видимости, это было несбыточное желание.
– Я хочу поблагодарить всех вас за то, что вы пришли. Я не уверена, что сделала бы это, если бы все пошло по-другому. – Рикки улыбнулась каждому, всем, кроме Боу, который не сводил с нее глаз с момента откровенных вопросов Джуниора. Она чувствовала на себе его взгляд, но не в силах была взглянуть на него, просто не в силах.
– Ну, как говаривал мой старик, ты стала находчивой, – произнес Джуниор.
Рикки рассмеялась:
– Поблагодари его от моего имени.
– Я тоже согласна с ним, – сказала Пэм, – но уверена, что ты не права. Я, пожалуй, понимаю, почему тебе пришла в голову идея, что это был один из нас, но эти не больше чем совпадение. Я могу сказать тебе совершенно точно, Эрика… то есть Рикки, что это не были ни Эрон, ни я. Когда были убиты твои родители, мы были вместе.
– Откуда ты знаешь? Не думаю, что газеты публиковали время смерти, а Скутер никому ничего не говорил, верно? Через несколько месяцев после нашего отъезда моя бабушка звонила ему, но даже ей он не мог назвать точного времени. Сказал, что существуют факты, которые они хранят в тайне.
– Да, конечно, я не знаю точно, когда их убили, но Эрон отвез меня домой не раньше часа. Не знаю, мне кажется, я от кого-то слышала, что они были убиты раньше.
Прежде чем Рикки успела ответить, Эрон поправил жену:
– Нет, радость моя, я высадил тебя как раз после полуночи, помнишь? Я беспокоился, что поздно, а моя мама осталась одна. Она очень нервничала после убийства отца.
– О, тогда, значит, мы оба остаемся на крючке, – тихо произнесла Пэм.
