музыкальной комнаты Викторию и почувствовал, что с каждым ее шагом его сердце бьется сильнее. Видимо, за последние полторы недели он чуть-чуть поглупел.
— Мне хотелось бы поговорить с вами наедине, — обратилась к нему Виктория.
Ее нарочитое спокойствие обеспокоило Энтони. У него были богатые планы на сегодняшний день: неторопливое занятие любовью, совместное купание… Кажется, все это находится под угрозой.
— Поднимайтесь наверх. Я присоединюсь к вам через минуту.
Она удалилась, элегантно покачивая изящными бедрами, обтянутыми коричневой шерстяной юбкой. Он повернулся к Ханне:
— Вы что-нибудь говорили ей, после того как я ушел?
Она слегка покраснела и в нескольких словах, пересказала ему содержание беседы, состоявшейся в музыкальной комнате.
— Черт возьми, — проворчал он. — Очевидно, теперь она злится на меня за то, что я посвятил вас во всю эту историю с танцами.
Ханна нахмурилась:
— Она не выглядела сердитой. Возможно, немного смущенной, но и только.
— Ну, разумеется. Зачем ей выплескивать свой гнев на вас? Эту драгоценную эмоцию она прибережет для меня. Всю, до последней капли.
— В таком случае желаю удачи, — произнесла Ханна и отправилась восвояси.
Энтони вздохнул и зашагал вверх по лестнице. Открыв дверь комнаты, он обнаружил, что Виктория стоит у окна маленькой гостиной и с отрешенным видом смотрит вдаль.
— В чем дело, Виктория?
Она прикусила нижнюю губу, затем прошептала: — Спасибо.
— За что ты благодаришь меня? Она потупилась:
— Ты вовсе не обязан был учить меня танцевать. Это так великодушно с твоей…
— Я делал это не по доброте душевной. — Энтони сильно сомневался в наличии у него таких субстанций, как душа и доброта. — Тебе следовало бы знать меня лучше.
— Вероятно. И, тем не менее, ты поступил очень предупредительно.
— Возможно, я преследовал корыстные цели, — заметил он и слегка улыбнулся.
Она посмотрела на него и улыбнулась в ответ:
— О!
Он подошел ближе и остановился:
— Не хочешь ли отблагодарить меня должным образом? Сведя на нет разделявшее их расстояние, Виктория обняла Энтони за шею и шепотом поинтересовалась:
— А должным образом — это как?
— Советую тебе начать с поцелуя, — порекомендовал он, с любопытством ожидая реакции на свое предложение.
Виктория чувственно улыбнулась ему. Он едва не забыл о своем намерении позволить ей действовать самостоятельно, но вовремя спохватился. Она запрокинула голову, прикрыла глаза, робко прикоснулась губами к его губам и замерла, явно испытывая некоторое замешательство.
Энтони стоически терпел и не торопил события. Ему хотелось, чтобы Виктория научилась в амурных делах брать бразды правления в свои руки. Почувствовав легкое прикосновение ее языка, он приоткрыл рот, а затем ответил на поцелуй со всем пылом разгорающегося желания. Их языки встретились, и Виктория тихо застонала.
Энтони физически ощутил тот миг, когда стыдливость покинула ее. Виктория вжалась в его бедра и одновременно принялась лихорадочно развязывать узел на шейном платке.
Энтони поспешил ей на помощь. Моментально скинув с себя сюртук и жилет, он расстегнул пуговицы на ее платье и с завидной легкостью освободил Викторию от нижнего белья. Она тоже не теряла времени и, стянув с Энтони рубашку, слегка отодвинулась и устранила последнюю преграду — брюки.
— Не пора ли нам двигаться в сторону постели? — спросила она.
— Нет. Я хочу взять тебя прямо здесь, на полу перед камином.
Она нахмурилась и с сомнением посмотрела на ковер:
— Мне кажется, это несколько неудобно.
— Не волнуйся, я буду внизу, а ты — сверху.
Он притянул ее к себе и поцеловал. Виктория пылко ответила на поцелуй, восторженно предвкушая новые впечатления от предложенной им позиции. Его губы, попутешествовав по ее шее, плавно скользнули вниз. Виктория задохнулась и вцепилась в его плечи, когда ее сосок погрузился в обжигающие глубины его рта.
Энтони опустился на колени и, раздвинув складки ее лона, прижался к ним губами. Его язык скользнул по чувствительному бугорку, и она едва удержалась на ногах. Вожделение, бушевавшее у нее внутри, вырвалось наружу в тот момент, когда он погрузил палец в ее лоно. Она вздрогнула, пошатнулась и потеряла равновесие.
Он со смехом подхватил ее, и она уселась на его бедра. Проведя ногтями по его груди, она услышала, как он со свистом втянул воздух, и улыбнулась:
— Что дальше?
От его улыбки сердце едва не выскочило у нее из груди.
— Делай все, что тебе нравится.
— О, мне нравится вот это. — Она наклонилась и с силой провела языком по его соску.
— Что еще тебе нравится?
— Очень многое, — ответила она и, проложив дорожку из поцелуев по его груди, спустилась к мускулистому животу и остановилась перед самой выдающейся, особенно в данный момент, частью его тела. Недрогнувшей рукой она охватила его жезл и провела по нему сверху донизу пальцем. — Мне нравится, а тебе?
Вместо ответа Энтони застонал.
— А если так? — Она нежно провела языком по верхушке того, что сжимала в ладони.
— Еще лучше, — прошептал он, запуская руки в ее густые пряди.
— Ну, тогда тебе должно понравиться вот это, — произнесла она и открыла рот пошире… вовсе не для разговоров.
Энтони вскинул бедра и застонал, а она вошла во вкус и наслаждалась своей властью.
Однако внезапно он оторвал ее от себя и заставил приподняться. В его изумрудных глазах полыхало желание.
— Виктория, сядь на меня верхом и скачи, — сказал он и, видя, что она застыла в нерешительности, добавил: — Дай мне войти в тебя снизу, а потом двигайся так, словно совершаешь верховую прогулку.
Она почувствовала у себя между ног мощное давление, открылась ему навстречу и, когда он целиком погрузился в нее, улыбнулась:
— Я никогда в жизни не совершала верховых прогулок.
Энтони со стоном приподнял ее бедра, но она вдруг поняла, что не нуждается в подсказках, и властно убрала его руки. Ей хотелось самостоятельно контролировать ситуацию и довести его до полного исступления, до вершины страсти.
Виктория двигалась все быстрее, а Энтони смотрел на ее лицо и не мог припомнить, получал ли когда-нибудь такое удовольствие, занимаясь любовью. Она оказалась роскошной женщиной — чувственной, азартной и бесстыдной. Он хотел, чтобы эта «верховая прогулка» длилась часами, но чувствовал, что его вожделение стремительно возрастает и скоро достигнет своего апогея.
Виктория застонала, ее дыхание стало частым и прерывистым. Он понял, что она близка к высшей точке наслаждения, и придержал свою страсть. Пусть Виктория придет к финишу первой.
— Сомертон, — простонала она, наращивая темп.
Наконец она запрокинула голову, закрыла глаза, и Энтони почувствовал, как судорожно сжалось ее лоно. Он стиснул ее бедра, резко опустил вниз и, заполнив ее до предела, дал волю собственной страсти. Определенно, до сих пор ему не приходилось испытывать ничего подобного. Он всегда относился к занятиям любовью как к удовлетворению физиологической потребности, не более того.
