– Сбежать? В Тальвард? Дочь калардинского короля?
– Она хочет изучать некромантию. Уже давно хочет. Я это всегда знала. Она… Глэйв, она делает очень странные вещи. И всегда делала. Если бы она осталась, случилось бы что-то ужасное. Я не знаю что, но…
– Ужасное случится, если она не вернется, – мрачно сказал Глэйв.
Эллен не рискнула спросить, что он имеет в виду. Сейчас и она, и ее маленькая госпожа были в полной власти этого человека.
– Вот почему я никогда никому не стану присягать, – вдруг со злостью бросил Глэйв, не глядя на нее. – Верность долгу принуждает делать феноменальные глупости.
– Не в верности дело.
– А в чем?
Она вздохнула.
– Я пошла с ней, потому что мне… мне тоже надо было оттуда уйти.
– В Тальвард?!
– В Тальвард.
Глэйв посмотрел на нее как на помешанную. Потом его взгляд прояснился, и он медленно проговорил:
– Ты… надеялась, что найдешь здесь его? Твоего мужика? Ты думала, наши некроманты забрали его, чтобы оживить?
Сейчас, в его устах, это звучало невероятно глупо, но – да, именно об этом она и думала. Два года кряду она днем и ночью думала только об этом как одержимая. Что Рассел где-то там, он жив, он дышит, она может снова прижать свои губы к его губам… и они шевельнутся в ответ. Она знала, что вряд ли дойдет до Тальварда живой и что, даже если это удастся, шанс отыскать Рассела ничтожен… О ничтожности шанса на то, что ее мысли – не бредни обезумевшей от горя вдовы, она думать не хотела.
– Всеблагие небеса, женщина, – проговорил Глэйв. – Твой мужик уже давно хладный труп. В самом лучшем случае из него сделали зомби и держат на цепи в подземелье какого-нибудь из высших некромантов, чтобы он сторожил его магический хлам. Но и то вряд ли, это все бред и сплетни – про зомби, их почти никогда не создают, потому что ими невозможно управлять. Он растерзает тебя на куски, как только увидит… Но более вероятно, что с него просто содрали кожу на плащи. Если он был хорошим воином. Он был хорошим воином?
– Лучшим, – хрипло сказала она. – Самым лучшим.
– Тогда… – Глэйв вдруг осекся. Его ладонь легла ей на шею, но Эллен не отстранилась. – Ты любила наследника? Княжеского сына, брата твоей маленькой ведьмы?
Она не смогла даже кивнуть. Только закрыла глаза, но слезы все равно прорвались на волю: сначала скопились на ресницах, потом закапали вниз, на ее обожженные руки.
Они все правы – она всего лишь глупая женщина. Глупая или безумная, все равно.
– У меня был от него ребенок, – едва слышно сказала она. – То есть… был. Должен был быть. Он родился мертвым… через месяц после его гибели. Я думала… думала, что должна… ему сказать… что…
Она что-то говорила – сама не зная зачем, кому, надо ли было что-то говорить. Надо ли, если даже думать об этом никогда прежде не решалась. Думать о том, как все бессмысленно, и наивно, и… тщетно.
Другая рука Глэйва легла ей на плечо, разворачивая к себе. Эллен всхлипывала, низко опустив голову. Ей хотелось, чтобы он обнял ее – обнял и вжал ее лицо в свою шею, а потом сунул руку ей под юбку и… и чтобы было что-то, все равно что, чтобы было что-то
Но Глэйв сказал только:
– Успокойся, Эллен. Ты не можешь себе этого позволить.
Она подняла голову; ее губы дрожали от обиды. Глэйв спокойно и твердо смотрел ей в лицо – все теми же холодными глазами. Он чужой мне, подумала Эллен, с чего он должен утешать меня, ведь он мне совсем чужой…
– Я не для того тебя позвал, чтобы ты мне изливала свои горести. Для того есть женщины. Ты сделала вещь, которая может все изменить. И ты должна исправить ее, пока еще не поздно.
Эллен не понимала, о чем он говорит, и только беспомощно покачала головой, но он вдруг стиснул ее плечи до боли.
– Слушай меня. Все это не так просто, как тебе кажется. Вы с княжной должны вернуться назад. И она должна выйти замуж за эльфа. Понимаешь? Это очень важно. Для всех важно, для вас и для нас. Если этого не случится – твоя страна будет уничтожена… и наша тоже. Я слишком поздно понял, кто вы. Сначала думал – просто две дуры из-под венца бегут или еще что. Иначе бы, клянусь, я бы сам лично вас назад отволок. Но сейчас не могу – у меня времени нет.
– Я не понимаю…
– Молчи и слушай меня. Она не должна дойти до некромантов. Найди человека, который поможет вам вернуться назад. Но лучше всего – брось ее и беги. Если она в самом деле достойна – дойдет сама… и тогда… ну, значит, такова воля небес. Хотя лучше бы не дошла. Но если вы обе дойдете – тебе не жить.
Эллен вдруг стало очень спокойно на душе.
– Откуда ты это знаешь?
– Знаю, и все. На службе у некромантов тоже кое-чему научился. Она убивает тебя. Уничтожает каждый миг. Часть тебя она уже убила, а ты этого даже не знаешь.
– Что ты загадками говоришь?
– Я не знаю, как тебе еще сказать. Но если ты сама ничего этого не чувствуешь – поди ты в преисподнюю.
– Я только боли от огня не чувствую, – зачем-то сказала Эллен, словно извиняясь. – Только ее. А другую – чувствую.
Глэйв умолк. Его хватка ослабла, пальца дрогнули.
– Поцелуй меня, – шепотом сказала Эллен. Попросила – робко, несмело.
– Ты хочешь? – поколебавшись, уточнил Глэйв.
– Я простая глупая баба, – тихонько вздохнула Эллен, кладя его ладонь на свою грудь. – Простая и совсем обычная…
Потом он дышал хрипло и часто, а она стонала, вцепившись зубами в ворот его рубашки, чтобы не кричать, и его пояс из человеческой кожи терся о низ ее живота.
– Ты… развратна… – с трудом проговорил он, завалившись на бок и глядя в потолок. Его лицо было мокрым от пота. Эллен поудобнее умостила затылок на его руке и спокойно сказала:
– Я давно живу при дворе.
Сквозь прорехи в крыше мерцали звезды.
– Знаешь, – сказал Глэйв, – пожалуй, я все же доведу вас завтра до Врельере. Это портовый город. Может, тебе удастся заманить ее на корабль и вернуться морем. С корабля-то ей не сбежать. – И, помолчав, добавил: – Тебя нельзя с ней одну оставлять.
– Почему ты сказал, что скоро у вас будет много эльфов? – вдруг спросила Эллен.
Он ответил:
– Потому что эта правда. Будет правдой, если она вернется. А тебе что, нравятся эльфы?
– Нет.
«Нет, мне нравишься ты, ты мне очень нравишься, хотя ты на него совсем не похож».
Он глубоко вздохнул и зажал в пальцах прядь ее волос.
Эллен спала в ту ночь лучше, чем в прежние. Ей снился смеющийся Глэйв – он превращался в смеющегося эльфа, и смех у них был совсем разный, а она смотрела на эти метаморфозы тела человека с суровым лицом и коротко стриженными волосами и думала: «Потеряешь друга… потеряешь… котенка…»
И все время чувствовала, что где-то в стороне стоит Рослин и смотрит на них всех.
– Расчеши меня, – сказала Рослин.
