Зачем нам враги

Натан вынул лезвие, всадил его в землю, выдернул. Обернулся к Рослин, сидящей на земле и глядящей на него.

– Не делайте этого, – сказал он. – Слышите, миледи? Никогда не делайте. Пусть я и чудовище, но вы им можете не быть. Понимаете? Можете еще.

«Я буду, – подумал он, – вместо вас».

Рослин моргнула. Потом снова, снова. А потом вдруг рывком поднялась и кинулась к Натану. Он едва успел поднять руки, и она обхватила его за пояс, ткнувшись лицом в его грудь.

– Ты ведь не бросишь меня? – всхлипывая, быстро бормотала она. – Ведь не бросишь? Правда же, Натан? Ты не бросишь меня?

Она дрожала, и плакала, и прижималась к нему так крепко, будто боялась, что он вырвется. Натан положил тяжелую ладонь на затылок своей княгине, и его княгиня, вздрогнув, вскинула красное мокрое лицо.

Ты ведь не бросишь меня?..

Нет, хотел ответить Натан. Нет… не брошу, миледи. Я не имею права. Ведь быть рядом с вами – мой долг. А долг – это так хорошо, когда нет ничего другого.

Он хотел сказать это и сказал бы, если бы она не смотрела ему в лицо. Но она смотрела. И Натан промолчал, потому что не мог лгать ей в глаза.

Ведь в глубине души он не подумал все то, что собирался сказать. Он подумал просто: «Нет, не брошу». Только это и больше ничего.

Там действительно было только два больших города – Бреррет и Дреддер, а о Тарнасе никто даже не слышал. Правда, они не особо расспрашивали – особенно когда узнали, что их ищут.

Узнал, вернее, эльф – Эллен еще не настолько хорошо понимала тальвардский, чтобы вслушиваться в болтовню крестьян, попадавшихся им на пути. А Глориндель слушал, и, как оказалось, не всегда напрасно.

– Там впереди, сразу за поселком, застава, – сообщил он вполголоса, когда их никто не мог слышать. – Ищут мужчину и женщину из Калардина. Как думаешь, много тут валандается таких парочек?

Эллен была уверена, что немного.

С памятной ночи в лесу прошло три дня, и все это время они продвигались на юг. Не разговаривали – Эллен боялась раскрыть рот, а эльф почти не смотрел в ее сторону. Но это не было прежней пугающей отстраненностью, когда он временами на много часов замыкался в себе, и она лишь чувствовала его холодную, непонятную ярость. Сейчас же он просто будто обдумывал что-то, и отчего-то Эллен знала, что это вовсе не планы ее умерщвления. На самом деле Глориндель мог убить ее там, в лесу, так же как в любой момент прямо посреди дороги, – она даже не стала бы сопротивляться. Попытка стать убийцей выпила из нее все силы, и Эллен даже не подозревала до этого, что их осталось так мало.

Но, кажется, Глориндель действительно не желал ей зла. Больше не было глупых выходок, чудовищных преступлений и вспышек бешенства – теперь он просто ехал рядом с ней, они вместе ели и спали рядом, и он ни разу к ней не прикоснулся. Да и не заговаривал почти. Эллен предпочитала не думать, что все это значит, потому что все равно не смогла бы понять.

Но сейчас ситуация, кажется, осложнилась, и Эллен даже не знала, рада она завязавшемуся разговору или нет.

– Думаете, они ищут нас? – шепотом спросила она. Они уже довольно далеко отъехали от группы крестьян, среди которых эльф услышал столь полезную сплетню, но Эллен будто все еще боялась быть услышанной.

– А кого еще?

– Зачем? Что мы сделали?

Он посмотрел на нее – прямо, в первый раз за последние дни. И это уже был другой взгляд. Не тот, что прежде. Да, в нем скользнуло раздражение… но не то, все не то. Он смотрел на нее, будто на какого-то другого человека. Которого давно знал и… которого любил. Несмотря ни на что.

Эллен почувствовала подступающий озноб и обрадовалась, когда эльф заговорил, развеяв наваждение:

– Хороший вопрос, милая, – а разве эльфийскому принцу надо что-то делать, чтобы его разыскивали тальвардские ищейки?

Слова были те же, что и раньше, – но нет, нет, что-то новое в них появилось… снисходительность, а не пренебрежение. Впрочем, это Эллен ощутила только в первый момент, тут же осознав смысл его слов.

– И верно, – пробормотала она. – Эльфы ведь вступили в войну… Только почему они не стали искать вас раньше?

– Может, и стали, – пожал плечами Глориндель. – Может, только теперь напали на след. Та шлюшка из таверны – она могла заметить, что я эльф, и донести местным властям.

Шлюшка? Та шлюшка из таверны, вы сказали? Что, каждая женщина, которой не посчастливилось попасться вам на глаза, сразу становится шлюхой, так, милорд? Ох… ну и дура же ты, Эллен. Люди не меняются так быстро. И эльфы тоже.

– Там было полно народу, помимо нее, – сухо сказала она.

Эльф снова круто развернулся к ней и почему-то улыбнулся. Улыбка была заинтересованной и очень довольной, а в глазах у него вдруг зажглись искры.

– Как же ты все-таки на него похожа, – вполголоса проговорил он.

– На кого?

– Не важно. И кто меня узнал, тоже не важно. – Глориндель снова посмотрел на дорогу, его улыбка стала кривой. – Ага, вон уже и застава…

Дорога с этого места шла круто вниз, лес сползал по склону холма и растворялся ближе к его подножию, там, где начиналась следующая гряда. Застава соединяла почти совсем лысые склоны, лишь кое-где поросшие низким кустарником, и перекрывала единственную дорогу меж холмов. Из сторожевой башни на вершине одного из холмов тянулся сигнальный дымок.

Не обойти никак.

– Что же будем делать?

– Поедем пока, – пожал плечами Глориндель. – Посмотрим. Это всего лишь застава, а не облава, значит, вряд ли они знают точно, кого ищут. Вероятно, просто проверяют подозрительных. На месте разберемся, глядишь, что-нибудь придумаем.

Звучало не очень обнадеживающе, но Эллен хотелось ему верить. Нет, не так: хотелось ему доверять. Просто сейчас это было одно и то же.

Дорога на Бреррет пользовалась в народе популярностью, и застава обросла подобием поселка – помимо казармы для стражников, у подножия холма примостились таверна и пара лавчонок, где торговцы охотно скупали за бесценок товар, который стража отказывалась пропускать через заставу. Народу было не очень много, но достаточно, чтобы у пропускных ворот образовалась очередь.

– Куда же они все едут? – подумала вслух Эллен. Эльф только хмыкнул.

Участок дороги между зданиями образовывал маленькую площадь, посреди которой стояла виселица. Без эшафота – деревянный столб был вколочен прямо в землю. Здесь, видимо, вешали тех, кто пытался обогнуть заставу. Сейчас виселица использовалась в качестве позорного столба: к ней был привязан человек в рубище, с деревянной табличкой на шее. Эллен не могла прочесть то, что было на ней написано, но подозревала, что ничего лестного: человек был в грязи и бурых пятнах, не то от крови, не то от сока гнилых овощей, которые швырял в него каждый проходящий мимо.

Эллен задержала на нем взгляд лишь на мгновение – ей неприятно было на это смотреть. А эльф смотрел долго. Гораздо дольше, чем они могли себе позволить, памятуя о стремлении не привлекать лишнего внимания. И его лицо как-то странно исказилось, когда он пробежал глазами надпись на табличке.

– Не стоит тут стоять, – шепнула Эллен, и эльф, вздрогнув, кивнул. Его взгляд, обращенный на осужденного, был пристальным и задумчивым.

Они спешились подальше от ворот, у трактира, там, где было побольше народу – не считая, конечно, большинства, проходившего досмотр у ворот. Эллен в который раз подивилась тальвардам: в ее родной стране таможенный досмотр неизбежно сопровождался шумом, криком и драками, здесь же и всадники, и