'Вы прелестно пишите — говорилъ Водрейль графу д'Артуа, — но вы никогда не отв?чаете…'
Н?сколько дней прождали Вирье и Монтальбано, пріютившись на постояломъ извозчичьемъ двор? въ Бонн?, съ одинаковымъ нетерп?ніемъ, когда принцы соблаговолятъ отв?тить. Наконецъ было получено сл?дующее письмо:
'Во-первыхъ — здравствуй… я очень тебя люблю… — писалъ виконтъ де-Вирье. — Зат?мъ вотъ теб? мой бюллетень. Сегодня утромъ, около 9 часовъ, я вид?лъ графа д'Артуа. Наконецъ онъ переговорилъ съ своимъ братомъ Purge (sic) и передалъ мн?, чтобы ты явился съ ночи во мн? въ улицу des Castors, № 371. Я сегодня самъ увижу Purge. Онъ будетъ, насколько мн? изв?стно, въ состояніи тебя выслушать, и я уговорюсь съ нимъ на счетъ часа и способа препровожденія тебя къ нему совершенно incognito. Это можетъ состояться въ пятницу вечеромъ.
'… По прибытіи, теб? надо будетъ сказать твою фамилію мсье Пріоріо, которой исполняетъ должность старшины. Назовись Ферулья [66]. Сейчасъ повидаю Purge и скажу ему, чтобы онъ сд?лалъ распоряженіе, чтобы оставили Ферулья въ поко?'.
Покуда Шоппаръ, старый слуга виконта де-Вирье, впускалъ Анри съ своему барину въ улиц? des Castors, Анри самъ, какъ сознается, страшно волновался. Завтра онъ долженъ былъ представить принцамъ неизв?стнаго авантюриста, котораго онъ, отчасти, являлся поручителемъ. Эта отв?тственность показалась ему вдругъ ч?мъ-то ужаснымъ и его опасенія еще усилились въ виду характеристикъ графа д'Артуа и Monsieur, какія ему сд?лалъ виконтъ де-Вирье:
'Одинъ былъ олицетвореніемъ легкомыслія… Въ другомъ онъ найдетъ остряка, котораго романическое путешествіе Анри должно было непрем?нно вдохновить на какой нибудь экспромтъ…'
Бол?е ч?мъ эпиграммы Анри опасался какихъ нибудь намековъ на его роль въ Etats generaux или въ учредительномъ Собраніи и онъ, который такъ храбро велъ борьбу съ Мирабо и съ убійцами 5 октября, крался вдоль ст?нъ маленькой площади, отд?лявшей его квартиру отъ дворца.
Но это волненіе продолжалось недолго.
Любезный пріемъ, почти н?жный, принцевъ, сейчасъ же успокоилъ Вирье насчетъ ихъ расположенія къ нему… 'Графъ д'Артуа былъ чистосердеченъ, милостивъ… Monsieur принималъ во вниманіе, что им?етъ д?ло съ приверженцемъ конституціи и в?рнымъ роялистомъ…' Но онъ разомъ положилъ конецъ всякой возможности со стороны Анри даже намекнуть о предмет? его миссіи сл?дующею фразою: 'никакія путешествія въ мір? не въ состояніи вырвать Франціи изъ рукъ Арлекина…'
На язык?, бывшемъ въ обращеніи въ Кобленц?, 'Арлекинъ' было прозвище, данное французскимъ революціонерамъ.
Графъ д'Артуа превзошелъ его въ равнодушіи, онъ отпустилъ Анри съ сл?дующими словами:
'Время терпитъ… во всякомъ случа? вы будете своевременно предупреждены о р?шеніи, которое сл?дуетъ будетъ принять… Что касается той личности, объ ней покуда можно не думать…'
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Коблеецъ ночью. — Письмо Анри къ графу д'Артуа. — Принцы принимаютъ Монтальбано. — Его радость. — Тайна авантюриста. — Баронъ Флаксланденъ. — Смерть императора Леопольда. — Кобленцъ на другой день посл? восшествія на престолъ императора Франца. — Вирье, Флаксіанденъ, Монтальбано. — Конецъ одного заговора. — Новыя приключенія, возложенныя на Анри, отъ?здъ въ Туринъ. Эмигрантъ противъ воли. — Н?сколько дней въ Савои. — Бол?знь и гоненія. — Пріемъ Анри королемъ Сардинскимъ. — Онъ терпитъ неудачу въ переговорахъ. — Возвращеніе Анри въ Парижъ. — Принцесса Елизавета и роялисты наканун? 10 августа.
Ночью, когда потухли посл?дніе огни во дворц?, когда стихло въ отел? 'Трехъ Коронъ', когда наконецъ повсюду, гд? только ютился эмигрантъ, смолкъ всякій шумъ, Анри, по его собственнымъ словамъ, покинулъ пристанище, въ которомъ онъ провелъ весь день, умиротворяя разсвир?п?вшаго авантюриста.
Вотъ онъ, несчастный, озабоченный, обнищалый, пробирается по проулкамъ Кобленца.
Ч?мъ-то онъ завтра расплатится за свое скромное пропитаніе?..
Ч?мъ онъ будетъ извинять принцевъ передъ этимъ челов?комъ, который проклинаетъ ихъ?
Увы! онъ истощилъ вс? аргументы, какъ и вс? средства… Но, быть можетъ, деньги и доводы еще найдутся? Покуда онъ извиняется за свое усердіе имъ служить передъ т?ми, кто имъ пренебрегаетъ.
'…Сохрани меня Богъ, — пишетъ онъ въ своихъ запискахъ, — чтобы я позволилъ себ? тревожить принцевъ… Но т?мъ не мен?е, хочу над?яться, что они сжалятся надъ несчастливцемъ, который оставилъ своихъ въ ужасномъ положеніи… Разсчитываю на доброту, на милосердіе принцевъ, что они не отсрочатъ своего нам?ренія на неопред?ленный срокъ…
'Преданность моя заставила меня все бросить, вс? самыя важныя д?ла, и мое безпокойство за m-me де-Вирье присоединяется еще ко многимъ другимъ причинамъ, побуждающимъ меня скор?е вернуться во Францію…'
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Какая добыча для страданія челов?къ, который отдается служенію какому нибудь д?лу! Онъ страдаетъ за т?хъ, которые являются представителями этого д?ла, онъ страдаетъ съ т?ми, которые себя ему посвящаютъ, страдаетъ съ т?ми, которые предаютъ его!.. Посл? слабости короля, посл? б?шенства мятежа, Анри пришлось столкнуться съ равнодушіемъ принцевъ на той Голго??, на которую онъ взбирался.
'Ахъ, ваше высочество! — на этотъ разъ Анри обращается въ графу д'Артуа, — недов?ріе и оскорбленія моего компаньона отъ меня достигаютъ до васъ. Онъ два, три раза на день водворяетъ меня въ мое заточеніе. Онъ угрожаетъ, что у?детъ, если до завтра не получится отв?тъ на счетъ аудіенціи, о которой онъ просилъ…
'Ваше высочество припомнитъ, что онъ им?етъ открыть важную тайну. Онъ желаетъ им?ть подтвержденіе, что тайна его сохранится между вами и Monsieur… А также онъ желаетъ знать, будетъ ли онъ уполномоченъ вести со мной переговоры.
'Прошу позволить мн? сд?лать зд?сь одну оговорку.
'Если вашему высочеству почему либо неугодно будетъ избрать меня въ посредники, умоляю мн? пов?рить, что я не им?ю самолюбія быть избраннымъ. Мое отреченіе не напускное, оно искренно… Я плачу кровавыми слезами объ оскорбленіяхъ, понесенныхъ королемъ и королевскою семьей.
'Не все ли мн? равно, кто ихъ спасетъ, лишь бы ихъ спасли… Генералъ, солдатъ, посредникъ или разжалованный въ самые посл?дніе ряды, мн? это безразлично, только бы сд?лано было д?ло…
'Все было за то, чтобы я отказался отъ этого порученія. Дов?ріе ко мн? принцессы Елизаветы вынудило меня согласиться, но не изм?нило во мн? критическаго отношенія къ себ?… и потому, какъ могу я найти страннымъ, если къ способностямъ другого отнесутся съ большимъ дов?ріемъ, ч?мъ къ моимъ…
'Прошу пов?рить мн?. Во что бы то ни стало требуется р?шеніе. Все равно, каково бы оно ни было, сл?дуетъ отпустить этого челов?ка съ добрымъ словомъ… Онъ интриганъ большой руки и если онъ зам?титъ, что онъ проигрался въ игр?, которую зат?ялъ, можно будетъ всего ожидать отъ его отчаянья…'
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Но какое значеніе могла им?ть эта посл?дняя нотка, брошенная среди диссонансовъ, которые тогда существовали между Парижемъ и Кобленцомъ.
Въ то время, какъ Анри выяснялъ принцамъ, что монархіи приходится обратиться къ средствамъ эмпириковъ, шарлатановъ, Калоннъ и епископъ Аррасскій сбивали ихъ до такой степени съ толку, что графъ д'Артуа отв?чалъ принцесс? Елизавет? на ея политическія письма вопросами, по прежнему ли она ?здитъ верхомъ и ходитъ на богослуженія въ церковь, во время поста, въ розовой атласной шуб?… [67].
Быть можетъ воспоминанію объ этой розовой шуб? Анри и Монтальбано были обязаны аудіенціею. Напомнивъ о принцесс? Елизавет?, она одновременно напомнила графу о т?хъ, которыхъ ему
