бешеный:
- Сволочи, куда забрались?.. Здесь ваша передовая? Выходи по одному, а то всех перестреляю!
Испугались, стали, кряхтя, вылезать. Построил. Человек 25. Поорал еще немного перед ними.
- Сержанты есть?
- Есть! - откликнулся один.
- Принимай команду!
-Вперед! - и повел на передовую. Она оказалась недалеко, сразу за кукурузной плантацией. Человек 30 бойцов в окопах отстреливались от немцев. Строчил ручной пулемет, командовал лейтенант.
- Товарищ лейтенант, принимайте пополнение. В деревне полно бойцов, почему же не привели их?
- Ты только прибыл? Значит, ничего не знаешь. Тут такое творится! Скоро друг друга перестреляем. Как только тебе удалось этих привести?
- Что за лейтенанты в крайней хате?
- А черт их знает, третий день пьянствуют.
- Так неужели нет начальства повыше?
- Как нет? Есть! Попрятались где-то.
До вечера продержались. А потом выдвинулись немецкие танки и стали поливать наши окопы свинцом. Отстреливаясь, мы углубились в кукурузу. Ночь прошла в тревоге. На передовой 'самодеятельная' оборона, никто не командует. Лежит боец, постреливает, покуривает. А потом встает и куда-то уходит. На его место приходят другие, ложатся, стреляют. Просто наугад, по привычке. Командиров не видать. Тот лейтенант тоже пропал.
Окружения бывают разные. Мы и раньше бывали в таких ситуациях. Но там были свои люди, боеспособная часть, и было пространство для маневрирования. А туг все чужие, никто друг друга не знает и, главное, стиснуты вместе в нескольких улицах деревни. Если бы немцы захотели, то свободно могли бы передавить нас танками, но они терпеливо 'давали плоду созреть', и мы им нужны были живые, и они не хотели погибать. Они не торопились. Помимо тактических и стратегических факторов окружение обладает еще одним свойством психологического характера: оно подавляет бойцов и командиров морально своей обреченностью, безысходностью. Если в бою можно надеяться и на авось, то в окружении этого шанса нет. Тут ясно: или смерть или плен. Третьего не дано.
Кругом враги, плотное кольцо немцев, оснащенное первоклассной техникой. Это остро чувствуют и бойцы и командиры.
Расстрелять в такой обстановке бойца, зная, что его товарищи поднимут тебя на штыки, - для этого нужно большое мужество. Часто в таких случаях командиры кончают самоубийством. Я помню одного старшего политрука. Когда после очередного неудачного прорыва из окружения бойцы отступили, политрук в отчаянии выругался матом, приставил к виску пистолет и выстрелил.
Денисовка. Ночь прошла в бесплодных попытках вырвется из окружения. По-всякому пытались, и по воде, и на машинах, - все без толку. Утро 22 сентября было пасмурное. Настроение тоскливое до крайности. Сегодня ровно три месяца войны и ровно три месяца, как я вступил в первый бой. Вспоминаю все, прошедшее за эти три месяца.
Где только я не бывал, в каких переплетах. А тут. Неужто это конец? Немцы стиснули нас в 2-3 улицах железным кольцом. Они знают, какая добыча их ждет. Хожу по огородам, присматриваюсь к людям. Бойцы бродят унылые, одиночкой и группами, командиров не видно. В кустах и огородах стоят автомашины, их много. Стоят полковые кухни, машины с продуктами. Никого нет. Продукты никого не интересуют. Через улицу - немцы. Галдят, но пока не стреляют. Около клуни стоит станкач. Проверил - вполне исправный, даже лента заряжена. Подтащил к улице. Улицы на Украине широкие. Начал рыть ячейку. Одному трудно. Вошел в ближайшую клуню. Лежат бойцы.
- Чей пулемет?
- Молчат.
- Чей пулемет, мать вашу.
Один отзывается:
- Ну, мой.
- Так что лежите! А ну, выходи!
Несколько человек нехотя поднимаются и выходят. Роем ячейку, окопы. Пристреливаемся. Даю очередь, для проверки. Немцы немедленно отвечают автоматными очередями. С нашей стороны тоже открыли стрельбу. Это немного успокаивает. Ребята подтащили ящики с патронами. Что ж, думаю, будем биться.
А тут и в тылу (хотя какой тыл!) поднялась стрельба. Это наши передрались между собой. Нашли спирт, перепились и вот доказывают свою правоту. Но нам сейчас не до них. Вот тут-то и появился этот моряк. Признаюсь, я с некоторой торжествен¬ностью оповещаю об этом человеке. Это был настоящий герой. На бескозырке написано: 'Дунайская военная флотилия'. Рослый, красивый парень, лет 25. У него автомат. Видимо, немного выпивший. Он прибежал откуда-то сверху улицы. Запыхавшийся, раскрасневшийся, решительный. Увидел нас:
- Пулемет! Это хорошо! Где люди?
Я указал на клуню:
- Там их полно. В погребе тоже.
- Вот я их, сволочей, сейчас вытурю оттуда! Открыл дверь и пустил очередь поверх голов.
- Отлеживаетесь? В плен захотели? Выходи, а то всех перестреляю!
Тут уж и я осмелел и давай тоже командовать:
