партизанского движения?!
— Тот самый, — кивнул Вадим, улыбаясь все шире, а потом и вовсе засмеялся.
Капитан посмотрел на доктора, но тот сам пребывал в некоторой растерянности. Обычно препарат на допрашиваемых таким образом не действовал. Он наоборот их подавлял, делал их угрюмыми и сонными.
— Чему вы смеетесь? Что тут смешного?
— Да так… — фыркнул Куликов и продолжил смеяться.
— Отвечайте!
— Я, можно сказать, подставное лицо… Первичный отряд сформировал действительно я, но с некоторого времени им фактически командовал другой человек, формально являвшимся моим заместителем и советником. Я просто удобная вывеска.
— Понятно… Как зовут настоящего командира?
— Старшина Коржаков… Вам он часом не встречался?
— Здесь вопросы задаю я.
— Но все же? Ну чего вам стоит ответить? Это же такой пустяк…
— Нет, не встречался. Продолжим, — строго сказал капитан, беря себя в руки. Разочарование немного расклеило его.
— Продолжим…
Допрос продолжался долго, несколько дней подряд по два раза в день: утром и вечером, давая пленнику отдохнуть от сывороток, чтобы он банально не загнулся. Хотя обычно для допроса простого пленника уходил всего один сеанс, но Куликова посчитали достойным внимания, кладезем ценной информации, вот и корпели с ним.
Так, в конце концов, капитан узнал, что Вадим непосредственный участник подрыва ядерной бомбы в районе Бабушкина унесшего сотни тысяч жизней китайских солдат.
— Вот ты и попался… — с оскалом победителя сказал тогда Нанкин. — Признаться доставили вы нам немало хлопот. Мы просто замучились за вами гоняться. И вот ты у нас в руках…
— Я – пешка. Инструмент…
— Начальству как закуска на первое время и пешки хватит.
И Куликов даже сквозь наркотический туман четко осознал, что ему крышка. Его в живых, в качестве бесплатной рабочей силы, не оставят, а значит никаких шансов на спасение вообще не остается, на что он вообще-то понадеялся, когда сдавался. Надежда как говорится, умирает последней и вот она сделала последний выдох…
Паршиво.
— А ты еще сыворотку правды не хотел. Разве такое ты бы рассказал добровольно?! Сам вижу, что нет.
Что тут еще скажешь?..
Вадим уже потерял счет времени. Сыворотки правды выжимали его досуха. Все что он мог делать остальное время суток это просто валяться без движения и не сойти с ума, потому как побочные действия вызывали те еще глюки.
Во время допросов сердце время от времени начинало работать с перебоями, а то и вовсе останавливалось, и тогда доктор делал ему спасительный укол.
С какого-то момента Куликов уже начал мечтать, чтобы реанимационные мероприятия не помогли и он, наконец избавится от этих мучений. Но нет, организм, из инстинкта самосохранения мобилизовав все ресурсы, упорно цеплялся за жизнь, даже если разум этого не хотел.
— Итак, вы вырвались из окружения и отправились на юг, в Монголию.
— Да… — едва слышно ответил Куликов во время очередного допроса.
— Оригинально… Как же вы там выжили?
— Сам удивляюсь…
— Ерничаешь? Видимо действие сыворотки начинает проходить, — предположил Уси Нанкин. — Но мы уже почти закончили… остались чистые формальности. Итак, во время пребывания в Монголии, видели ли вы что-нибудь примечательное?
— Земляной вал.
— Что – земляной вал?
— Примечательный земляной вал видели. За ним хорошо было прятаться, и тянулся он на сотни километров…
— Я не об этом, — отмахнулся капитан. — Я с военной точки зрения спрашиваю…
— А я и отвечаю с военной точки зрения… не с бухты же барахты его возвели посреди пустыни сотни, если не тысячи лет назад, ясно, что для военных нужд, а не красоты ради…
Капитан осклабился, сложил руки на груди и откинулся на спинку стула.
— Да… интересный вы экземпляр Куликов Вадим по прозвищу Демон… Уклонист, герой поневоле, я бы даже сказал: вопреки своему желанию, и несостоявшийся дезертир в одном лице… С вами беседовать просто одно удовольствие.
— А для меня одно мучение…
— Ну так ответьте мне на мой вопрос и на этом все закончится. Доктор вам сделает укольчик и вы сможете отдохнуть. Больше допросов не будет. Я выяснил уже почти все, что требовалось.
— Хрен с вами, отвечаю… — поморщился Вадим из-за очередного перебоя в работе сердца. — Старый монгол рассказал мне об огромном лагере серолицых солдат на востоке Монголии в районе города Чойбалсан. Правда, сам я их не видел… но не доверять монголу у меня причин нет.
Даже в таком паршивом состоянии Вадим не смог не заметить перемену произошедшую в лице капитана, правда, не смог разобрать из-за чего его так перекосило.
— Хм, похоже, для вас это тоже новость… — предположил Куликов и по новому изменению лица Уси Нанкина понял что угадал. — Знаете, капитан, я много повидал китайцев… их в наших городах что грязи было… куда ни плюнь всюду китайца увидишь… Но ни разу, никогда и нигде, я не видел серолицего китайца… вживую по крайней мере. Только по телеку однажды зрел… он за спиной вашего представителя в ООН сидел и что-то ему на ухо шептал, каждый раз как представителю нужно было выступать с речью… Вот только что бы все это значило, а?
Капитан Нанкин, наконец взял себя в руки. Лицо его превратилось в ничего не выражающую каменную маску. Он резко встал, кивнул доктору, порывисто сказав:
— На этом все. Делайте ему укол и уведите. Больше допросов не будет.
— Слушаюсь…
Уси стремительно вышел из камеры, хлопнув за собой дверью. То, что рассказал ему пленный, его потрясло.
'Целая армия серолицых солдат! — удивлялся он мысленно и с тревогой. — И ведь Демон прав: нигде и никогда даже я не видел серолицых китайцев именно в обычной обстановке… Нет их среди обычных китайцев, нет их среди рабочих и крестьян, нет их среди иммигрантов. Они присутствуют только в качестве высокопоставленных офицеров-советников и контролеров, чье мнение сродни приказам даже для вышестоящих командиров. Этакие серые кардиналы… И вот нa тебе, целая армия!'
Уси остановился. Что-то отвлекло его от шокирующих раздумий и еще более шокирующих выводов.
Конвоиры поспешно отвели Вадима в камеру, буквально затолкнув внутрь, и он сразу же развалился на жесткой койке. Спать не хотелось, точнее очень даже хотелось, но Куликов заставлял себя бодрствовать, потому, как по прошлому опыту знал, стоит ему только провалиться в царство Морфея, как его тут же начнут донимать ужасные кошмары, визуальным эффектам которых позавидовали бы голливудские режиссеры, снимающие леденящие кровь ужастики.
Впрочем, все равно все потуги и раньше оказывались тщетными, он просто хотел как можно дольше отсрочить появление кошмаров. Вот и сейчас, несмотря на все его старания, казалось он начал наяву проваливаться в ад или ад дотягивался до его расслоившегося под воздействием сывороток правды
