дерева. Бенджамин подскочил с кровати, ударом вышиб дверь и увидел, как Рона сметает со стола карты и заодно все, что попадается ей под руку. Волосы спутались, под глазами несколько дней не сходили темные круги, руки перепачкались в чернилах. Бен подошел и нежно обнял её, надеясь успокоить. Ну, разве можно так изводить себя?! Роналисса не оттолкнула Бенджамина, но и на объятья не ответила.
- Четыре месяца! - вскричала она, а потом голос стих под тяжестью забот, и она зашептала: - Мы ищем их четыре месяца и всё без толку. А сколько, мы потеряли времени, пока я приходила в себя после...
Рона вспомнила тот день, когда полностью восстановила силы, и впервые увиделась с Беном после происшествия в дальних камерах.
- Отвернись, - голосом, полным печали, приказала она тогда генералу Дриору.
Её приводила в ужас одна мысль о том, что кто-то, даже она сама, может увидеть её изуродованную кожу. Бенджамин проигнорировал приказ и, тихо подойдя сзади, откинул длинные локоны со спины Роны, и начал расшнуровывать корсет. Рона вздрогнула и попыталась развернуться, но Бен удержал её.
- Меня не пугает твоя сила, - сказал он ей со всей искренностью, - С чего ты взяла, что испугает твоя слабость?
Это прозвучало как утверждение, и Рону оно совсем не порадовало. В голосе Бена ей послышалась жалость, а она не могла принять такого обращения.
- Это не слабость, - огрызнулась Роналисса.
Бен развязал шнуровку, и снял корсет, обнажив плавную линию талии и свежие шрамы. Один шрам проходил от левого плеча до низа правой лопатки, другой начинался чуть выше первого и, пересекая его у самого основания, тянулся через всю спину к пояснице, на пару сантиметров заходя на ягодицу. Третий наполовину опоясывал талию. Бен побежал пальцами по выступающим белым полоскам, а затем коснулся губами того места где шрамы пересекались.
- Если это не слабость, то почему ты так боишься, что я увижу? - спросил Бенджамин, заметив, как Рону передернуло от отвращения.
Она не ответила. Да и что она могла сказать, когда ждала от Бенджамина совсем другой реакции?
Он поцеловал спину ещё несколько раз, и только после последнего поцелуя, который был прерван стуком в дверь, она, наконец, не вздрогнула.
Сперва, Рона не обратила на стук внимания. Она сосредоточенно собирала всю волю в кулак - хотела рассказать Бену, как появились огромные рубцы.
- Госпожа, - запищал знакомый голос из-за двери и леди Милинда Мидлтон робко отрапортовала: - Вас хочет видеть Его Величество. Немедленно.
Рона вздохнула и наклонилась за корсетом. 'Рассказ о стражниках-садистах подождет', - решила она тогда, и вскоре совсем забыла, что хотела поделиться этим с Беном.
- Помоги одеть, - шепнула она, и ответила фрейлине: - Подожди. Мне нужно одеться.
Из-за двери сначала донеслось невнятное бормотание, а потом Милинда тихим голосом сказала:
- Его Величество сказал, что для этого визита не нужно... э-э-э... лишних переодеваний.
Рона кивнула самой себе и велела леди Мидлтон идти к Императору и сообщить, что она явиться через несколько минут.
- Ты не обязана удовлетворять его всякий раз, когда он хочет, - высказался Бен впервые, спустя годы молчаливого смирения.
С его голосе слились и боль, и злоба, ревность и мольба. Рона смотрела на Бена с бледной тенью презрения.
- Ты молчал шесть лет, ни разу ничего не сказал с того самого, первого дня, как Владис вызвал меня впервые. Да и до этого, когда мы уезжали в храм Элементов, ты знал, что это случится, знал со дня нашего знакомства семь лет назад. Тебя все устраивало! Что изменилось сегодня? Ты что, вдруг стал ревновать? - усмехнулась Рона и в довершение съязвила: - Если бы я удовлетворяла Владиса всякий раз, когда он хочет, я бы проводила в его спальне большую часть дня и была бы свободна, только когда он занимается государственными делами. Но насколько ты видишь, генерал Дриор, Его Величество вызывает меня не так уж часто и тебе следует быть ему благодарным за это.
Рона почувствовала, как Бенджамин поборол желание опустить взгляд. Полминуты спустя он ответил ей всем, что, похоже, накипело за долгие годы их знакомства:
- Ничего сегодня не изменилось. Я ненавидел это с того дня как понял, чем ты для него являешься. И я ни на секунду не благодарен ему, за то, что он превратил тебя в свою потаскуху!
Слова Бена выбили Рону из равновесия. Она пошатнулась, к глазам подступила жгучая боль, а сердце словно скрутили и выжили из него всю кровь.
Всего месяц назад, она бы могла убить его за эти слова, но тогда лишь развернулась и ушла.
- Ты не обяз...
- Да Бен, не обязана, но я хочу, - ранила она в ответ и до сих пор не верила, что он простил ей эти слова.
Ладонь генерала легла на плечо, и Рона, вздрогнув, будто вернулась из транса.
- Я обязана... - застонала она сквозь слезы, - Обязана, - ещё несколько раз повторила она слово, давно ставшее её девизом. - Помнишь, что ты сказал мне четыре месяца назад?
Бенджамин нахмурился, свел брови на переносице, и крепко сжал челюсть. С того дня он успел не меньше сотни раз принести свои извинения и поверить, что Роне может быть не все равно. Ведь его слова ранили её и неважно, по какой причине, но ей не чужды слабости, а это Бен всегда признавал её настоящей силой. Он попытался снова извиниться, но Рона не позволила.
- От твоих извинений у меня скоро начнет кружиться голова. Я не за этим спросила. Ты тогда назвал мою реакцию слабостью, - на удивление беззастенчиво и твердо сказала Рона, - Ты был прав.
Бенджамин в очередной раз понадеялся, что Рона откроется ему, расскажет всё, что наболело, но она сказала совсем другое.
- Одна мысль об этих шрамах, о том, как я их получила - слабость. А у меня на спине они красуются из-за того, что я упустила герцогиню и пророка. Сначала Император посадил меня в одну из дальних камер. - Глаза Бенджамина округлись, и в них появилась жалость. Рона ничего не сказала на реакцию Бена и продолжила по существу: - Только камера не смогла мне ничего сделать. Долго объяснять, да я и сама не вполне понимаю, но суть в том, что у меня есть некая уникальная частичка дара, благодаря которой магия Сартраса на меня не действует. Камера взорвалась, а я очнулась без сознания в кандалах, надетых на крючок в потолке. Стражники камер измывались надо мной... не знаю сколько времени. На мне живого места не осталось. Меня спас от них Владис. Спас и вылечил с помощью Элементов. Это не было моим наказанием за побег герцогини, но случилось это именно из-за этого. Перед отъездом Император узнал правду о герцогине, и теперь хочет вернуть её, во что бы то ни стало. Если я не найду эту белобрысую дрянь, Владис вряд ли порадуется, что спас меня тогда. Да и в случае провала мне и самой станет ясно, что я бесполезна.
Рона приложила не одно усилие, борясь с собой и стараясь не сорваться на истерику, а Бен как оказалось, смотрел на неё пустым взглядом, судорожно сглатывал ставший в горле комок и не услышал и половины сказанного. Рона раздраженно вздохнула и пощелкала пальцами перед глазами генерала. Она бы и дальше приводила Бенджамина в чувства, но в комнату вошел Эзарус. Он принес те самые магические карты, на которые уповала Рона в поисках следов Адэль. Достав карты из тубуса, и развернув их на столе, Рона сразу поняла тщетность идеи. Даже эти карты с их магией не помогут. Пророк и герцогиня сбежали четыре месяца назад. К этому моменту они могут быть уже в Независимых землях, или - того хуже - на пути к другому материку. Всё безнадежно... решил Бенджамин, как вдруг Рона посмотрела Эзаруса и её глаза засияли.
Глава 26. Свободные гончие.
Небольшая вьюга стремительно сменилась пургой. Обмерзшие голые деревья не укрывали путников
