Если до пленныx и доходили слухи о том, что творилось на Руси, то это были слухи, достоверность которых была совершенно очевидно под подозрением. А между тем на этих фактах автор ставит эмоциональный акцент.
Есть и прямые указания на ошибочность предположения, что «Слово» писалось в плену, что, мол, фраза «комони ржуть за сулой, звенить слава в Киеве, трубы трубять в Новеграде, стоять стязи в Путивле» есть доказательство этого.
Рассуждают так: «комони ржут за Сулой», - но ведь герои в начале похода находятся перед Сулой. А вот для лица, сидящего в плену и вспоминающего начало похода, это будет, действительно, за Сулой. Чрезвычайно тонкое и остроумное замечание, против которого, к сожалению, есть ряд доводов.
Прежде всего, Сула находится совершенно в стороне от места действия. Ссылка на данные Лаврентьевской летописи, что князья «сняшася у Переяславля» понимается всеми неверно. Речь идет не оприднепровском Переяславле, а о черниговском. Не могли Ольговичи совещаться или начинать поход из Переяславля Южного уже потому, что поход был тайным от Святослава Киевского, а в Переяславле Южном сидел князем Владимир Глебович, князь из другой группировки и герой только что кончившегося блестящего похода Святослава, с которым Игорь был в ссоре.
Ясно, что секрет похода в этом случае не мог быть соблюден, да и непонятно, почему в таком случае и Владимир Глебович не принял участия в походе, ведь это он сам в походе 1184 г. просил у Святослава Киевского послать его вперед, чтобы отомстить половцам за постоянныe опустошения именно его земель, бывших пограничными с половцами.
Наоборот, мы знаем, что в совместных действиях перед этим против половцев Игорь и Владимир перессорились из-за первенства, и уж если кому Игорь завидовал, то именно Владимиру, именно успех Владимира подтолкнул Игоря «преднюю славу самим похитить».
Наконец, достаточно взглянуть на карту, чтобы понять, что Переяславль Южный был совсем в стороне, так сказать, «сбоку припеку».
Далее, слова «звенит слава в Киеве», следующие за «комони ржуть», совершенно противоречат такому пониманию.
Это не могло относиться к походу Игоря уже потому, что Игорь совершал свой поход именно «отай» (т. е. тайком) от Киева, именно здесь ничего не знали о намерении Ольговичей. Наконец, нечего звенеть славе до похода («не хвались, идучи на рать …»).
Приведенные две фразы - это только образец запева на манер Бояна, автор же начинает песнь просто и деловито: «Трубы трубят в Новеграде» (сзывая дружину), «стоять отязи в Путявле» (собирая также к себе воинов).
Далее никто не обратил внимания на то, что Ярославна, взывая к солнцу, ветру и Днепру, ждет Игоря с Днепра и вспоминает, что войска Святослава, ходившие на половцев, ехали по Днепру - Игорь же возвратился с Донца.
Она знала о его ранении, о муках жажды во время боя, что он в плену, но ждет его с Днепра. В чем тут загадка?
Была ли она не слишком сильна в географии, или имела ложные сведения о местожительстве Игоря в тот момент, либо он переменил его, - это не важно! Важно то, что автор «Слова», если бы он сидел в плену и писал «Слово», не имел никаких оснований приписывать Ярославне эту ложную мысль.
Следовательно, эта ложная мысль была не выдумкой, а просто передачей реального факта. Автор знал все обстоятельства не только похода, но и того, что творилось дома. Не раз, вероятно, он слышал из уст Ярославны: «А я-то ждала Игоря с Днепра!»
Равным образом никто не обратил должного внимания на то, что сон Святослава не объяснен боярами. Святослав им одно, а они другое (он им про Фому, а они про Ерему).
Если бы сон был только приемом автора, искусственно введенным в канву повествования, что естественно ожидать, как это мы видим всюду и везде, начиная с библейской истории, что каждому пункту сна соответствует и объяснение. В этом весь смысл, raison d'etre вставки подобных снов.
В «Слове» объяснения сну нет. Бояре объясняют тяжелый сон только общим дурным положением дел на Руси, что, мол, пленение Ольговичей, грабеж половцами Руси отразились на содержании сновидения. Но ни слова объяснения о «синем вине», о «черной паполоме», о «жемчуге» и т. д. Это едва ли не единственный пример во всей литературе, когда сон остается необъясненным. Зачем же его тогда вводить?
Нам кажется, что и сон Святослава - это совершенно реальный сон, не получивший объяснения. Бояре, которым Святослав сообщил содержание сновидения, не разъяснили его, но зато он послужил поводом к обсуждению дел на Руси боярами и Святославом. Они, воспользовавшись этим случаем, напомнили ему, что с них уже достаточно этих тяжелых известий, что они и дружина «жаждут веселия». Иначе говоря, они намекнули Святославу, что пора действовать, что-то надо сделать. На что он возразил им, что он -то готов, а вся беда в том, что «князья ему не пособие».
Автор «Слова», надо полагать, был с Игорем впоследствии в Киеве, присутствовал при рассказах той и другой стороны, а также при обсуждении будущего, т. е. о дальнейших действиях против половцев, и вот тут-то, вероятно, и зародилась мысль написать песнь-воззвание.
Чрезвычайно характерно, что в рефрене «златого слова» не раз повторяется: «за раны Игоря, буего Святославличя» - призыв имеет целью не освободить Игоря из плена, а отомстить за раны. Почему? - Потому что он уже спасен, - явное указание, что «Слово» создано после бегства Игоря.
Суммируя все, что нам известно, можно сказать с уверенностью, что автор «Слова» был человеком из окружения князя Игоря, возможно его придворным певцом. Есть соображения, говорящие в пользу того, что это мог быть и певец, живший на Курщине, т. е. подданный князя Всеволода. Как бы то ни было, он был человеком приближенным к Олеговичам, и знал интимнейшие подробности их жизни.
Живость рассказа, обилие деталей говорят в пользу того, что он принимал участие в походе. Надо полагать, что он был в плену и был выкуплен из плена еще до бегства Игоря. Действительно, из истории мы знаем, что Святослав и Ярославна выкупили или обменяли много русских пленных, Игоря же не удавалось выкупить не только потому, что за него половцы требовали «цену несносную», но и потому, что половцы ставили условием сначала выкупить всех князей и воевод, а потом уже Игоря.
Так как певец несомненно занимал привилегированное место (что подкрепляется и наличием у него такого таланта) и был несомненно не блестящим воином, то выкуп его можно рассматривать, как весьма вероятный.
Автор несомненно слышал рассказ и Игоря, и Овлура, и Ярославны и имел все нити в руках. Будучи певцомпрофессионалом, остро чувствуя беду народа, отзываясь, возможно, и на предложение Святослава, - он написал песнь-воззвание.
Итак, «Слово» написано не в плену, но, возможно, участником похода. Написано оно после бегства Игоря, причем были использованы все доступные из окружения Игоря источники. Сведения свои автор черпал из первых рук.
Итак, мы приближаемся постепенно к определению даты написания «Слова». Битва на Каяле произошла 10- 12 мая 1185 года, непосредственно после этого половцы, ободренные успехом, ринулись на Русь. Вероятно, это было в мае - июне 1185 г. Далее (к чему мы еще вернемся ниже гораздо подробнее), все данные говорят, что Игорь бежал весной следующего, т. е. 1186 г. (об его выкупе шел через посредство купцов длинный торг между русскими и половцами, он выписал себе из Руси священника и т. д.).
Таким образом, «Слово» могло быть создано не ранее апреля 1186 г.
С другой стороны, известно, что Ярослав Галицкий умер 1 октября 1187 г. «Слово» же, однако, обращается к нему с призывом стать на защиту родины, следовательно, он был еще жив в момент написания «Слова».
Далее известно, что Владимир Глебович умер 18 апреля 1187 г.; совершенно очевидно, что если бы «Слово» было написано после этого срока, то оно сказало бы не о его ранах, а именно о его смерти, как еще более тяжелой утрате для русских. Следовательно, «Слово» написано и до 18 апреля 1187 года. Итак, «Слово» написано в промежутке апрель 1186 г. - апрель 1187 г., вернее всего осенью 1186 г.
И. А. Новиков (1938) высказал мысль, что подобные отсчеты времени необоснованны, что, мол, любой автор через много лет, если он соблюдает точно историческую перспективу, может опубликовать подобные даты, но это не дает оснований для установления даты произведения.
