обязывающими объяснениями, причем изобразил реку Семь и Донец, сливающимися в своих верховьях.
Достаточно одного взгляда на карту Кудряшова, чтобы утверждать, что такими полукружными путями никто никогда не ходил и не мог ходить.
Путь Игоря несомненно был более прямым и пересекал (а не обходил) верховья Псла, Ворсклы и Донца. Весьма вероятно, что он проходил через город Донец на Уде (Удай), т. к., убегая из плена, Игорь, как известно, добрался, прежде всего, до города Донца. Естественно, что и совершать поход туда и убегать обратно стараются по наикратчайшей дороге. Кудряшов был, вероятно, смущен, что при прямом пути Игорю пришлось пересекать много рек. Но реки эти, да будет ему известно, совершенно незначительны и не заслуживают упоминания. Ведь даже о Донце в его более нижнем, следовательно, полноводном течении, сказано «перебреде». Так же перебрести он мог и более мелкие речки в их верхнем течении.
Наконец, не следует забывать, что путь Игоря пролегал по русской земле и что в те времена на основных путях были и мосты. Ведь еще в 1115 г. Около Вышгорода, т. е. несколько выше Киева, был построен через Днепр постоянный мост. Поэтому, если намечать путь Игоря, то его нужно пролагать в основном по линии Новгород-Северск - Путивль, далее к Донцу где-нибудь выше слияния его с Удаем, а затем к устью Оскола.
Конечно, уклонения от этой прямой линии были в связи с направлением дорог и местоположением поселений, где участники похода получали питье, пищу, а возможно и дополнительные силы.
Что путь пролегал через Путивль, говорит местоположение его и то обстоятельство, что в нем княжил сын Игоря Владимир, наконец, то обстоятельство, что… Ярославна плакала не дома, в Новгород- Северске, а на забрале Путивля.
Никто не обратил на это должного внимания (и уж, конечно, не проф. Мазон). А между тем совершенно естественно, что она провожала мужа в поход до Путивля, где княжил пасынок, и осталась там, ожидая в тревоге решения судьбы похода (до чего, однако, гениален был «фальсификатор» «Слова», - ведь всякий другой ввернул бы спроста здесь Новгород-Северск!).
II. К. В.Кудряшов совершенно произвольно искажает исторические данные, говоря (с. 66), что: «в действительности встреча братьев произошла южнее, между Осколом и Северским Донцом».
Прежде всего, точность нужна не только в математике - не «южнее», а «севернее»!
К. В. Кудряшов изображает пункт их мнимой встречи приблизительно на половине расстояния между Донцом и Осколом, почти на уровне верхней 1/3 течения Оскола.
Такое предположение К. В. Кудряшова является совершенной фантазией и в полном противоречии с летописными данными. Трудно поверить, чтобы в наше время фальсифицировали факты, а затем на фальсификации строили гипотезу. Кудряшов этим приемом уронил не только себя, но и советскую науку.
III. Дальнейшим искажением фактов является следующее утверждение Кудряшова: «с переходом войск Игоря на левый берег Донца для него открывался единственный удобный путь - Изюмская сакма, пролегавшая по ровной местности, не затруднявшей движения переправами через реки (вот где собака зарыта! - с. Л.).
«Чтобы достичь водораздельной линии между бассейнами Оскола и· Северского Донца, необходимо было пройти от Донца около 50 верст. Если 2 и 3 мая протекли в ожидании Всеволода, то невозможно допустить, чтобы Игорь простоял все это время на одном месте, потому что именно, для встречи с Всеволодом ему необходимо было выйти на сакму. Таким образом, остаток дня 1 мая и почти весь следующий день должны были уйти на переход к сакме. Затем 3 мая могло пройти и в отдыхе и ожидании Всеволода» (?!).
Просто не верится, что, взяв в основу исторические данные, можно так беспардонно искажать их, предписывая Игорю встречаться там, где он не встречался, отдыхать тогда, когда это хочется Кудряшову, ходить тем путем, который противоречит здравому смыслу и истории.
А главное в своих хитросплетениях, чтобы спасти свою ложную Сальницу, Кудряшов не замечает элементарно очевидной неувязки в своих построениях, которая в корне рубит всю его гипотезу.
В самом деле, если Игорь встретился с Всеволодом не у устья Оскола, а в верхней его трети 3 мая, то совместный поход, надо считать, начался 4 мая, но не от Оскола, а от пункта, отдаленного от устья Оскола при близи - тельно 200 верст.
Так как дневной переход войск Игоря, по расчетам Кудряшова (с. 52), равнялся 25-30 верстам, то к устью Оскола соединившиеся войска должны были прийти, по крайней мере, на неделю позже (200:25-30), следовательно, если пользоваться данными самого Кудряшова, войcкa должны были быть у Оскола числа 10 мая. Оттуда они должны были еще пойти на Сальницу, затем бой окончился на 3-й день. Между тем, по утверждению Кудряшова, бой кончился уже 5 мая!
Но если придерживаться расчетов Кудряшова, бой должен был окончиться 14 мая!
Если уж Кудряшов не постеснялся искажать историю и принял иной пункт встречи Ольговичей, то хоть врал бы дальше складно, а то и на это не хватило сметки.
На самом деле все было иначе и проще. Стык Донца и Оскола был неизбежной точкой похода. Здесь Ольговичи поэтому сговорились встретиться. Кто раньше придет, тот будет ожидать. Игорь, шедший более кратким путем, а не дугой Кудряшова, пришел первым вечером 1-го числа и 2 дня ожидал брата. Началом совместного похода от устья Оскола надо считать 4 мая. С этим согласны все исследователи, в том числе и Кудряшов, - достаточно взглянуть на его карту.
IV. «На следующий день, т. е. 4 мая (в субботу, добавим от себя), соединившиеся дружины, говорит Кудряшов, пошли к реке Сальнице».
Сальницу Кудряшов усматривает в небольшой речке с тем же именем (в «Книге большого чертежа»), в настоящее время не сохранившейся и которая находилась в районе современного города Изюма.
Достаточно обратиться к карте Кудряшова (особенно ее детали в левом углу), чтобы убедиться в полной нелепости предположений Кудряшова: перейдя Донец у устья Оскола (см. карту Кудряшова), войско Игоря пошло не на восток и юг, а на север и запад!
Зачем! Один Аллах и Кудряшов про то ведают. Ведь, если Игорь хотел встретиться с разведчиками, то естественно было встретиться именно у устья Оскола, а не идти полтора дня в совершенно обратном направлении (см. Карту Кудряшова).
Все это объясняется очень просто: Кудряшов ухватился за Сальницу, но не за Сальницу «Слова» и летописей, а за другую.
Сальница «Слова» - это та Сальница, на которую ходил Мономах и его воеводы (отдельно) на Дону. На Дон шел и Игорь, следовательно, Сальница Игоря и Мономаха одна и та же Сальница. Это Сальница в глубине половецких степей, а не Сальница у их преддверия (см. летописи о походах Мономаха).
Наконец, не могла быть Сальница Кудряшова Сальницей Мономаха уже и потому, что Сальница летописей несомненно солидная река, имеющая значение, а не ручей, который даже не сохранился в настоящее время.
Кудряшов совсем не считается с логикой. Ведь не может быть Сальница у Изюма быть Сальницей «Слова» уже и потому, что находилась на расстоянии всего полуторадневного переход а (по расчетам Кудряшова) от места первого сражения. Прийти почти во вражеский стан и ждать 2 дня Всеволода было бы величайшей глупостью. Напрасно Кудряшов так низко ценит умственные способности князя Игоря. Последний был опытным воином и не раз до этого похода разбивал половцев. Совершенно очевидно, что присутствие войска в течение двух дней не могло быть незамеченным половцами. Все же искусство войны в прошлом заключалось именно во внезапном появлении. Этому русских учили, прежде всего, сами половцы.
Это обстоятельство, однако, не ускользнуло от внимания Кудряшова, нужно сказать правду, поэтому-то он, вопреки истории, и относит встречу братьев не к устью Оскола, а почти на 200 верст севернее.
Ч то внезапность играла и в этом случае роль, видно из того, что разведчики, увидав половцев, ездивших в полном вооружении, и, следовательно, уже извещенных о походе русских, прямо советовали возвращаться. Однако вернуться без боя было «срамом хуже смерти», и поход продолжался ускоренным темпом, даже ночью.
Совершенно ясно, что ожидание Всеволода 2 дня под носом у половцев - полная нелепица. На самом
