залысин, и глубоких морщин, идущих от крыльев носа к углам губ, тоже не было. Он был таким, что за него можно было выйти замуж. По крайней мере если меня на это угораздит — потом, когда я стану лучшей конкуристкой мира — то хотелось бы, чтобы мой муж походил на Владимира Борисовича в молодости.
Больше всего снимков стало тогда, когда наш тренер стал мастером спорта. Это был семидесятый год. Уже были наклеены не только его портреты и портреты его лошадей… Я переворачивала страницы, отмечая достоинства и недостатки прыжков, когда наткнулась на этот снимок.
Он был неудачным. Я имею в виду, со спортивной точки зрения.
В кадр попали только голова лошади, её шея, руки и лицо припавшего к этой шее всадника. Не было видно, чисто ли лошадь проходит препятствие.
Лицо всадника показалось мне знакомым. Не то, чтоб его где-то видела, но точно видела похожего человека.
Всадник, как и положено на соревнованиях, был в защитном шлеме. Я прикрыла каску пальцем…
Это был вчерашний мертвец!
Я зажмурилась, по спине пробежал холодок. Открыла глаза, присмотрелась…
Нет, конечно, спортсмен — не точная копия того, кого видели убитым я и Верка. Но парень со снимка был так похож на человека, лежавшего в канаве, как сын может походить на отца. Или человек в молодости на себя же лет в пятьдесят…
Я быстро перелистнула ещё несколько страниц, заложив пальцем ту, с фотографией «покойника». Нет, дальше только Владимир Борисович… Ага! Вот снимок команды ДСО «Урожай». Парни и девушки в рединготах, бриджах и сапогах на фоне распахнутых ворот конюшни. Третий с левого края — наш тренер, а за ним — высокий, чернявый… Тот, что на первом снимке. Тот, кого мы нашли мёртвым возле фермы.
Значит, бандитские разборки тут не при чём! Ну как вы думаете, кем скорее станет спортсмен-конник, бандитом или конокрадом? Это же не боксёр, не борец, не каратист…
Нашей конюшне грозит несомненная опасность.
В тот момент, когда я сидела на диване и тупо смотрела перед собой, соображая, что делать, в комнату вошёл Владимир Борисович.
— Ну всё, собирайся, Светлана!
Я, не подумав, брякнула:
— Владим Борисыч, а кто это такой?
И показала фотографию.
Лицо у тренера не дрогнуло, голос тоже, но от него так и повеяло тревогой. Мы все хорошо чувствуем чужие эмоции, особенно сильные.
— Это Коля Зуенко, мастер спорта, троеборец. А что? Ты где-то видела его?
Я соврала:
— Видела? Кажется, в каком-то фильме. Рожа знакомая.
— Не «рожа», а «лицо», — автоматически поправил Владимир Борисович. — Может, и в кино, само собой, не в главной роли. Он вполне мог в конных сценах сниматься, я же рассказывал, Рыжая, мы тогда часто подрабатывали так — снимались в массовках, а то и за каскадёров работали.. Ладно, убирай фотографии. Уже почти восемь, поехали!
Я аккуратно положила альбомы на полочку, пошла во двор и забралась в «газик». Скоро вышел и тренер.
Его тревога чуть-чуть утихла, но не прошла окочательно…
ГЛАВА 5
После обычных воскресных стирок-уборок я, никому не сказав ни слова, удрала в село.
Олег с Андрюхой Кобелько и ещё двумя деревенскими работали на строительстве двухэтажного дома, который председатель колхоза возводил для сына. Дом складывли из пиленного песчанника, и неоштукатуренные стены ярко желтели над селом.
Я прошла в широко распахнутые железные ворота и, задрав голову, позвала:
— Оле-ег!
Слева отозвался добродушный голос:
— Что шумишь, Рыжая? Я тут.
Олег курил, сидя на штабеле песчанника, сложенном в сухой высокой траве. Он был без рубашки, в майке и чёрных спортивных штанах. Лицо у него ещё сильней, чем вчера, опухло, но голос был совсем трезвым.
— Привет!
— Привет, я там вчера ничего лишнего не сказал? — Олег выдыхал дым тонкой струйкой и щурился на голубое небо.
— Не-а. Ничего. Всё нормально… Мне надо с тобой поговорить.
По моему голосу Олег понял — дело серьёзное, и не стал шутить, на сколько оно, на тысячу долларов или миллион гривен. Он сказал мужикам, с которыми работал, что уйдёт на часок и, конечно, Андрюха радостно высказал предположение, чем весь час мы будем заниматься. В ответ Олег пообещал прошибить ему башку, если он сию секунду не заткнётся. И Андрюха замолчал.
Мы пошли к старой иве, на наше место. Это было совсем рядом. Толстая ивовая ветка нависала над рекой. Обычно я усаживалась, свесив ноги над водой, тяжёлый Олег садился ближе к стволу, у самой развилки, и мы разговаривали.
Когда мы в этот раз устроились на законных своих местах, Олег вытащил пачку «Ватры», но снова спрятал её, увидев, как я скривилась и сказал:
— Ты это правильно нос морщищь. Что-то я много стал курить… Ну, рассказывй.
И я рассказала всё. Включая свои догадки о том, кем был мертвец.
Олег выслушал, хмурясь, и заключил:
— Короче говоря, Рыжая, не суйся, куда не следует. Держись-ка от всего этого подальше.
— А если наших лошадей украдут?
— Ох… Ну ты посмотри на себя, — я послушно глянула на отражение в журчащей воде, — Ты кто, Шварцнеггер? Ван Дамм? Да в таких делах люди покруче тебя начисто обламывались. Потом ещё ничего не значит, что какой-то мужик на фотке на жмурика похож. Ты долго этого, убитого, разглядывала? Ночью-то… Ты, Рыжая, парень, конечно, смелый, но, думаю, у тебя все мысли были о том, чтобы дать оттуда драпака. Ну что, так ведь?
— Да, но я хорошо его запомнила!
— «Хорошо»… Ты видела мёртвого. А мёртвый человек от живого знаешь, как отличается? И потом, если даже этот мужик был конокрадом, я думаю, ваши Борисыч и толстячок найдут как лошадей охранить. Это же их деньги!
Я поудобней устроилась на ветке и вздохнула. Нет, никто кроме конников не поймёт, что значат для нас наши лошади…
Олег смотрел на меня в упор:
— Говорю тебе как друг — забудь. Верка твоя молодец, сразу сообразила. Забудь, ничего ты не видела, согласна?
Я не совсем была согласна, но что возразить не знала и поэтому кивнула:
— Ага…
Олег всё не унимался:
— Понимаешь, в такие дела мешаться — себе дороже выйдет. Вот что я тебе скажу: если заметишь возле фермы что-то нетипичное — ну, машину чужую, людей незнакомых, — сразу ховайся. И ничего это не стыдно, в таких делах перестраховка не повредит. От пули нагнуться — не позор. Да, и как заметишь такое — дай мне знать… Вот чёрт, у меня телефона нету. Мобилку бы… Ну ладно, передашь с любым из конюхов, они же сменяются утром-вечером, чтобы я пришёл… скажем, на твоего Боргеза посмотреть. Понятно? Или… Точно, так лучше будет. Звони моим соседям — Ванька Гнатенко и Люба, жена его. Ещё у них сын, Игорь.
