бывший контрактник, почти семь лет «оттянувший» на Кавказе, вдруг полез на склон, словно бы знал: надо сюда.
На плоской вершине, возле небольшого круглого озерца — совсем неглубокого — неподвижно лежал Дмитрий Клоков.
— Ко мне! Ко мне! — громким шепотом позвал Марат.
Лишнев и Фокин, не мешкая, поднялись следом за ним.
— Глянь, Слава, — попросил Доценко, выпуская из рук холодную ладонь парня.
А сам отошел в сторону, безнадежно махнул рукой. Фокин рванул куртку на груди окоченевшего Дмитрия, припал ухом. Замер.
— Есть! — наконец сказал он. — Сердце бьется. Слава Богу! Так, быстро раздеваем его!
Никто в эту минуту не сомневался в том, что Фокин имеет право командовать всеми. Он уже раз показал свое искусство, спасая от смерти Константина Лишнева. И теперь спутники беспрекословно выполняли его распоряжения.
— Теплую одежду под спину! — махнул рукой Святослав, и Марат в ту же секунду сорвал с плеч куртку.
Фокин уселся возле ледяного тела. Его пальцы быстро скользили по каким-то, только ему ведомым точкам.
— Начинайте растирать ноги, — распорядился священник. — Сразу обе. Пальцы — в первую очередь. Надо усилить кровоток.
Сам он принялся массировать левую руку Клокова, потом чуть увеличил амплитуду движений, стараясь захватить и грудь.
— Вот, блин! — ругнулся Лишнев. — Только этой подставы нам не хватало!
— Растирай-растирай, — ответил Доценко, яростно массируя правую ногу пострадавшего. — Успеем еще, потом пинков ему навешаем.
Константин замолчал, вцепился в левую ногу Дмитрия. Прошло много времени, прежде чем Фокин попросил Лишнева и Доценко отойти чуть назад. Схватил обе ладони Клокова. Принялся поднимать их вверх, резко разводить в стороны.
— Что он делает? — полюбопытствовал Константин.
— Так утопленников откачивают, — ответил Доценко, вытирая пот со лба.
— А что, студент утонул? Разве от переохлаждения так лечат?
— Да почем я знаю, как надо! — нервно ответил Марат. — Пусть Слава делает, что хочет… Может, легкие не работают, застыли. Воздух не тянут. Я, что, врач?
Отпустив кисти Дмитрия, Фокин схватился за правую руку, принялся быстро-быстро растирать ее. Потом, вновь пробежав пальцами по каким-то точкам, вернулся к массажу левой руки. Сделав паузу, вытерев пот со лба, стал массировать область шейного отдела позвоночника.
И Клоков пошевелился, застонал!
— Живой! — улыбнулся Марат.
— Живой труп, — добавил Лишнев.
Руки Святослава Фокина скользили все быстрее и быстрее. Теперь он растирал грудь и живот лежавшего на земле парня.
— Больно! — простонал Клоков. — Очень больно…
— Надеюсь, до ампутации дело не дойдет, — пробормотал Святослав.
— А что, такое возможно? — насторожился Лишнев.
— Если серьезное обморожение — запросто, — подтвердил Фокин.
— И чем, еханый бабай, мы будем делать ампутацию? — воскликнул спецназовец. — Ножом Марата Доценко?
— Больно! — вновь простонал Дмитрий. — Больно. Добейте…
— А вот уж хрен! — разозлился Марат Доценко. — Мы на тебя немеряно сил потратили. Искали, откачивали. Так что терпи! И вставай!
— Добейте…
Небо чуть-чуть посветлело. До начала дня оставалось еще несколько часов, но темнота ночи медленно отступала. Лишнев, тихо бормоча под нос ругательства, отошел в сторону. Уселся возле самой воды, глядя в черное зеркало. Вскоре рядом с ним на камни опустился Доценко.
— Так что? — едва слышно спросил Марат. — Придется ждать, пока он на ноги встанет, да?
Лишнев повернулся к собеседнику.
— А когда он встанет на ноги?
— Слава говорит, как повезет. Может, к утру.
— Значит, придется ждать до утра.
— Костя, ты ведь не собираешься добивать его, если не встанет?
Лишнев резко поднялся на ноги, ушел в сторону, скрестил руки на груди.
— Да ну вас на хрен, человеколюбы! Свою бы задницу из беды вытащить, а вы сюсюкаете тут!
— Что ты решил, Костя?
— Ждем!
Они вернулись обратно, туда, где Святослав Фокин, не останавливаясь ни на минуту, продолжал растирать тело пострадавшего.
— Нужен теплый свитер, — попросил он.
Доценко молча стянул с себя шерстяной пуловер.
— Спасибо, — едва слышно прошептал Дмитрий.
— Штаны не отдам! — огрызнулся Марат.
— Отожмите, пожалуйста, одежду Клокова, — попросил Фокин.
— Ох, ёооо! — вздохнул Лишнев, подбирая с земли мокрые шмотки «студента».
Андрей Николаевич Куроводов, член совета директоров ЗАО «Норднефтегаз», проснулся оттого, что почувствовал прикосновение чьих-то рук. Мозг не сразу вывернулся из омута небытия, но, как только это случилось, Куроводов понял: происходит что-то нехорошее. Дернулся в сторону.
— Тссс! — услышал Андрей Николаевич. — Тише, пожалуйста.
Голос показался знакомым. Куроводов повернул голову.
— Толя? — удивленно спросил он. — Толя! Что ты здесь делаешь?! Зачем
Куроводов приподнял над постелью руки, туго перетянутые черной лентой.
— Ты, пожалуйста, веди себя тихо, — ласково попросил Анатолий Адамович Сивак, сидевший в кресле, придвинутом к постели Куроводова, связанного по рукам и ногам. — Это в твоих же интересах…
— Толя, — Куроводов поерзал на простынях и подушках, стараясь занять сидячее положение. — Что происходит?
— Беда, Андрюша, — скривил губы Сивак. — Нехорошее дело вышло.
— Что такое?! — не на шутку перепугался Куроводов.
Последние дни и без того дались ему нелегко. И «работа» в Лиинахамари, и руководство группой Смердина — все шло на нервах. А тут он проснулся в Мурманске, в собственном номере. Да со связанными руками, да возле постели сидел еще один член совета директоров «Норднефтегаза». Было от чего побледнеть.
— ФСБ, — объяснил Сивак. — Ты, без согласования с Крутовым, задействовал наш авиаотряд в небе над Кольским полуостровом.
— Толя, тут такое дело вышло… — начал было спутанно объяснять Андрей Николаевич.
Федеральная служба безопасности — это действительно серьезно. Требовалось все-все объяснить вновь прибывшему. И чем скорее, тем лучше.
— Знаю я, какое дело вышло, — осуждающе покачал головой Сивак. — Проект «Шельф». Заключенные у тебя из лагеря сбежали. Те самые рабочие-мутанты, с архипелага Земля Франца-Иосифа.
Куроводов вспотел. Он догадался: все известно. Причем не только Сиваку. Крутову, президенту! Олег
