Зал выглядел великолепно. Помимо дюжины покрытых инеем ёлок и длинных гирлянд остролистa и омелы, развешанных под потолком, сверху падал заколдованный снег, сухой и тёплый. Дамблдор запел один из своих любимых рождественских гимнов. Хагрид хлопал всё громче и громче после каждого выпитого кубка с яичным ликером. Перси, который не заметил, что Фред заколдовал его значок Префекта так, чтобы тот гласил «Придурок», постоянно спрашивал, чего это они хихикают. Гарри было даже всё равно, что Малфой со слизеринского стола постоянно отпускал громкие мерзкие шуточки в адрес его нового свитера. Если им повезёт, Малфою придётся поплатиться уже через несколько часов.
Едва Гарри и Рон доели третью добавку рождественского пудинга, как Гермиона утащила их из Зала, чтобы окончательно всё решить с планом их действий на вечер.
— Вам ещё нужна частичка тех, в кого вы превратитесь, — сказала она так спокойно, словно посылала их в супермаркет за стиральным порошком. — Естественно, лучше всего достать что-нибудь от Крэбба и Гойла, они лучшие друзья Малфоя, им-то он всё расскажет. И ещё нам надо сделать так, чтобы настоящие Крэбб и Гойл не ворвались во время допроса.
Я всё придумала, — продолжала она, игнорируя ошеломлённые лица Рона и Гарри. Она показала два больших шоколадных пирожных. — Я наполнила их обычным Глотком Сна. Всё, что вам придётся сделать, это позаботиться, чтобы Крэбб и Гойл их нашли. Вы же знаете, какие они жадные, они обязаны их съесть. Как только они заснут, выдерните у них несколько волосков и затащите их в кладовку со швабрами.
Гарри и Рон скептически переглянулись.
— Гермиона, не думаю…
— Тут могут возникнуть неприятности…
Но в глаза у Гермионы был стальной блеск, сильно похожий на тот, который иногда был у профессора МакГонагалл.
— Без волос Крэбба и Гойла Зелье бесполезно, — строго сказала она. — Вы ведь хотите допросить Малфоя?
— Ну ладно, ладно, — сказал Гарри. — А что насчёт тебя? Чьи волосы ты выдерешь?
— У меня уже есть! — весело ответила Гермиона, вытаскивая из кармана маленькую бутылочку и показывая им волос внутри неё. — Помните Миллисент Булстроуд, с которой мы боролись в Клубе Дуэлянтов? Она оставила его на моей мантии, когда пыталась меня задушить! И она уехала на Рождество домой, так что мне всего лишь придётся сказать слизеринцам, что я решила вернуться.
Когда Гермиона убежала, чтобы снова проверить Многосущное Зелье, Рон повернулся к Гарри с выражением полной обречённости.
— Ты когда-нибудь видел план, у которого столько шансов провалиться?
Но, к крайнему удивлению Гарри и Рона, первый этап операции прошёл совершенно гладко, как и говорила Гермиона. После рождественского чаепития они прокрались в пустынный вестибюль, поджидая Крэбба и Гойла, которые остались за столом Слизерина в одиночестве и уплетали четвёртую добавку трюфеля. Гарри насадил шоколадные пирожные на концы перил. Когда Гарри и Рон заметили, что Крэбб и Гойл выходят из Большого Зала, то быстро спрятались за доспехами рядом с парадной дверью.
— Какими же тупыми надо быть, — исступленно прошептал Рон, когда Крэбб радостно показал Гойлу на пирожные и схватил их. Глупо ухмыляясь, они целиком засунули пирожные в свои большие рты. С выражением триумфа на лицах с минуту они жадно жевали. А затем, с тем же выражением на лицах, они оба рухнули на пол.
Труднее всего оказалось спрятать их в кладовке на другой стороне зала. Когда они были надёжно усажены между вёдрами и швабрами, Гарри выдернул несколько щетинок, покрывавших лоб Гойла, а Рон вытащил несколько волосков из головы Крэбба. Ещё они украли обувь, потому что их собственная была слишком маленькой для Крэбба и Гойла. Затем, всё ещё в шоке от того, что они только что сделали, они понеслись в туалет Плаксы Миртл.
Сквозь плотную завесу чёрного дыма, который поднимался из кабинки, где Гермиона помешивала содержимое котла, едва можно было что-то увидеть. Прикрыв мантиями лица, Гарри и Рон тихонько постучали в дверцу.
— Гермиона…
Они услышали щелчок замка, и из кабинки вышла Гермиона, у которой блестело лицо, и которая выглядела очень взволнованной. Позади неё было слышно «бульк-бульк», которое издавало кипящее зелье консистенции патоки. На сидении унитаза стояли три стеклянных стакана.
— Достали? — задыхаясь, спросила Гермиона.
Гарри показал ей волосы Гойла.
— Хорошо. Ещё я стащила из прачечной вот эти запасные мантии, — сказала Гермиона, показав маленький мешок. — Вам понадобится одежда побольше, когда вы превратитесь в Крэбба и Гойла.
Все трое уставились на котел. Вблизи Зелье было похоже на тёмную, густую, мерзко пузырящуюся грязь.
— Я уверена, что всё сделала правильно, — сказала Гермиона, нервно перечитывая засаленную страницу в «Самых Сильных Зельях». Оно выглядит точно так, как написано в книге… После того, как мы его выпьем, у нас будет ровно час до того, как мы снова станем сами собой.
— А теперь что? — прошептал Рон.
— Мы разольем его в три стакана и добавим волосы.
Гермиона зачерпнула по большой порции Зелья в каждый стакан. Затем она дрожащей рукой вытряхнула из бутылочки волосок Миллисент Булстроуд.
Зелье громко засвистело, как кипящий чайник, и дико вспенилось. Секундой позже оно стало тошнотворно жёлтого цвета.
— Бе… экстракт Миллисент Булстроуд, — брезгливо оценивая Зелье, сказал Рон. — Наверняка, на вкус гадость.
— А теперь ваши, — сказала Гермиона.
Гарри бросил волос Гойла в средний стакан, а Рон — волос Крэбба в последний. Оба стакана засвистели и вспенились: Зелье Гойла стало цвета зелёной козявки, а Крэбба — тёмно-коричневым.
— Подождите, — сказал Гарри, когда Рон и Гермиона потянулись к своим стаканам. — Нам всем не стоит пить его прямо здесь — как только мы превратимся в Крэбба и Гойла, мы тут не поместимся. Да и Миллисент Булстроуд — не фея.
— Хорошая мысль, — сказал Рон, отпирая дверь. — Разойдемся по разным кабинкам.
Осторожно, чтобы не расплескать своё Многосущное Зелье, Гарри скользнул в центральную кабинку.
— Готовы?
— Готовы, — донеслись голоса Рона и Гермионы.
— Раз… два… три…
Зажав нос, Гарри выпил Зелье в два больших глотка. На вкус оно было как переваренная капуста.
В тот же момент ему показалось, что его внутренности начало скручивать, будто он наглотался живых змей… согнувшись пополам, он гадал, стошнит его или нет… потом жжение распространилось от живота к самым кончикам пальцев на руках и ногах. Затем у него возникло ужасно ощущение, будто он таял, кожа по всему телу закипела, словно горячий воск, задыхаясь, он упал на четвереньки, и на его глазах у него начали расти руки, пальцы становились толще, ногти становились больше, а костяшки пальцев стали огромными как болты. Его плечи стали шире, а покалывание на лбу дало понять, что волосы опускались к бровям; его мантия порвалась, когда его грудь расширилась, словно бочка, разрывающая железный обруч; ноги страшно болели из-за ботинок, которые стали на четыре размера меньше…
Всё закончилось так же внезапно, как и началось. Гарри лежал лицом вниз на холодном каменном полу и слушал угрюмое бульканье Миртл в дальней кабинке. Он с трудом сбросил ботинки и поднялся. Значит, вот каково это было — быть Гойлом. Дрожащими большими руками он стянул с себя старую мантию, висевшую на фут выше лодыжек, натянул запасную и зашнуровал лодкоподобные ботинки Гойла. Он потянулся убрать волосы с глаз и обнаружил только короткую поросль жёсткой щетины на низком лбу. Только сейчас он понял, что из-за очков ничего не видит, потому что Гойлу они явно были не нужны. Он снял их и крикнул:
— У вас двоих всё нормально? — из его горла вырвался хриплый бас Гойла.
— Да, — донеслось справа бурчание Крэбба.
Гарри открыл дверь и подошёл к разбитому зеркалу. Оттуда на него своими тупыми близко посаженными глазами уставился Гойл. Гарри почесал ухо. Гойл тоже.
Открылась дверь кабинки Рона. Они уставились друг на друга. За исключение того, что он выглядел бледным и ошарашенным, Рона невозможно было отличить от Крэбба, начиная с причёски под горшок и заканчивая длинными гориллоподобными руками.
— Это невероятно, — сказал Рон, приближаясь к зеркалу и тыкая в плоский нос Крэбба. — Невероятно.
— Нам лучше идти, — сказал Гарри, ослабляя ремешок часов, который врезался в толстое запястье Гойла. — Нам надо ещё выяснить, где находится гостиная Слизерина, остаётся лишь надеяться, что мы кого-нибудь найдём, чтобы пойти следом…
Рон, который таращился на Гарри, сказал:
— Ты не представляешь, как странно видеть, как Гойл думает. — Он постучал в дверь к Гермионе. — Выходи, нам пора…
Ему ответил писклявый голос:
— Я… Я, пожалуй, не пойду… Идите без меня.
— Гермиона, мы знаем, что Миллисент Булстроуд уродина, никто не узнает, что это ты.
— Нет… правда… я думаю, что не смогу пойти. Торопитесь, а то вы уже теряете время.
Гарри в замешательстве посмотрел на Рона.
— Вот это больше похоже на Гойла, — сказал Рон. — У него такой вид всякий раз, когда учитель задаёт ему вопрос.
— Гермиона, с тобой всё в порядке? — спросил через дверь Гарри.
— В порядке… я в порядке… идите же…
Гарри посмотрел на часы. Пять из отведённых им драгоценных шестидесяти минут уже прошли.
— Встретимся тут, ладно? — сказал он.
Гарри и Рон осторожно открыли дверь туалета, убедились, что вокруг никого нет, и вышли.
— Не болтай руками, — пробормотал Гарри
