собственным глазам. Позвонить ему?
– О'кей. Сможешь приехать через час?
До того как мне удалось добраться до Баркли Брейтуайта, молодого декоратора званых ужинов, только что приехавшего из Алабамы (все организаторы вечеринок всегда только что являются из Алабамы, но далеко не всегда гетеросексуалы), позвонила мамочка.
– Дорогая, я так давно ничего от тебя не слышала. Как ты? – прощебетала она.
– О, прекрасно, – ответила я, думая, что до «прекрасно» так же далеко, как до луны.
– По голосу этого не скажешь. Голос у тебя американский. Когда вернешься домой? Мы скучаем о тебе.
– Не приеду, мамочка. Мне здесь нравится.
– Не «мамочка», а «матушка». И я все же надеюсь, ты приедешь на пятидесятилетие отца? Знаешь ведь, что он тебя ждет! Через три недели. Затевается нечто грандиозное, – сообщила мамочка. – Все в округе ждут приглашения, так что не сообщай об этом направо и налево. Мы не хотим расстраивать местных. Знаешь, как это бывает! Просто ужасно, особенно когда ищешь новую уборщицу! Суайры тоже приедут, если я до них дозвонюсь. Кстати, не знаешь, где их найти? Как бы хотелось, чтобы вы с Маленьким Графом снова встретились!
Нет, просто поразительно! Неужели мамочка одержима теми же идеями, как много лет назад, когда мне было всего шесть? Она наотрез отказывается понять, что рыцарей в блестящих доспехах уже всех расхватали, свободных не осталось, да я и не гоняюсь за ними!
– С удовольствием приеду, – ответила я. – Не терпится вас увидеть.
И я не лгала. Меня вдруг охватила ностальгия. Может, мне полезно прокатиться по английским проселкам и тропинкам, снова увидеть канавы, поросшие борщевиком. Я могла бы даже провести несколько дней в Олд-Ректори и немного отдохнуть, хотя последнее несколько затруднительно из-за постоянного присутствия мамочки.
Когда я приехала к Джулии, та, стоя перед зеркалом, позволяла портному от «Барнис» примерять ей новые джинсы от Рогана. Со мной был Баркли в своей обычной униформе, состоящей из белых джинсов и розовой рубашки от Шарве. Я забрала его из офиса, и мы вместе приехали на такси.
– Понимаю, речь идет о чтении, а не о тряпках, но я хотела выглядеть обыденно, словно вообще не думаю об одежде, поэтому и отдаю джинсы в переделку сейчас, чтобы больше уже не вспоминать об этом.
Иногда я думаю, что Джулия куда больше сбита с толку самой жизнью, чем Лара или Джолин, и это делает ее крайне закомплексованной. Она повернулась к Баркли, сияя той шикарной улыбкой, которую выдает только в тех случаях, когда отчаянно в чем-то нуждается.
– Спасибо, Баркли, что пришли на помощь в последнюю минуту. Я хочу, чтобы это событие запомнилось. Чтобы такого никогда никто не видел. Сможете?
– Нельзя ли принести воды со льдом и розмарином? – попросил Баркли. – Ее подают к завтраку в «Эрмитаже». Очень помогает думать.
Несколько минут спустя Баркли уже сидел на краю дивана, прихлебывая травяную воду с таким видом, словно пил эликсир организации вечеринок. Вскоре стало очевидным, что декорирование ужина Джулии Бергдорфлибо принесет ему славу, либо навсегда уничтожит его карьеру. Он хотел, чтобы декор был одновременно забавным, шикарным и красивым – все в одном флаконе.
– Думаю, никаких цветов. Цветочные мотивы надоели всем до смерти. Для вас, Джулия, самым подходящим будет океан. Шикарно! На закуски подадим рулетики с омарами, но необычные! Крошечные! Самые маленькие и миленькие рулетики с омарами во всем Нью-Йорке! Потом устрицы на блюде из настоящего перламутра! – объявил Баркли, лихорадочно царапая что-то в блокноте. – А теперь, если позволите мне побыть одному, через несколько минут представлю вам план.
Баркли выбежал из комнаты. Выждав немного, Джулия прошептала:
– Слышала ужасные новости?
– Что случилось?
– Вчера мне звонила Дафна. Из «Бель-Эйр». Ей пришлось уехать из дома. Брэдли завел роман с декоратором, и хотя даже Дафна в восторге от того, что сделали с домом на Беверли-Хиллз, стоит ступить на обюссонский ковер в гостиной, и ей тут же становится плохо. Представляешь, бедняжка не выносит собственного дома! Мне так обидно за нее! Я спросила, не стоит ли мне приехать и побыть с ней, но она ответила, что рядом постоянно находится ее гуру, и этого достаточно. Я так волнуюсь за нее: думаешь, все равно нужно бы полететь?
Какой кошмар! Дафна была идеальной женой для Брэдли, устраивала лучшие вечеринки в Голливуде, стоило ему только попросить, и тому подобное. Когда девушка в кризисе уверяет, что она о'кей, следует пренебрегать этими словами и немедленно бежать на помощь, сколько бы гуру ни оказалось в ее распоряжении.
– Может, стоит полететь вдвоем? – предложила я. – Утром, сразу после твоего вечера.
Не успела Джулия ответить, в комнату впорхнул Баркли.
– Если хотите чего-то на самом деле сногсшибательного, оставим обстановку в библиотеке самой строгой. Чтение пройдет при свете корабельного фонаря, а затем – перерыв на ужин, в мир мечты. Входите в столовую, и – плюх! Кораллы! Плавник! Стол покрыт настоящей парусиной! До этого на Верхнем Ист-Энде я никогда не использовал ничего, кроме лилий и льна. Но это буквально сотрясет основы! Как насчет центральной аранжировки из японской боевой рыбы?
– Классно! – кивнула Джулия. – Но не слишком злоупотребляйте творческими способностями, иначе все поймут, что идея не моя.
– Никто ничего не узнает, – заверил декоратор, снова исчезая.
Джулия подошла ко мне.
– Понимаешь, Брэдли утверждает, будто хочет, чтобы Дафна вернулась, но она заявила о своем намерении привести в действие брачный контракт.
– Ни за что! – воскликнула я.
– По-моему, она должна попытаться уладить дело миром. Брэдли в самом деле обожает ее, просто натворил дел, подонок!
Дойдя до меню, Баркли так возбудился, что походил на японскую бойцовую рыбу.
– Кстати, о сторонницах диеты: собираясь вместе, они и не помышляют о диетической еде, если только это не ленч, – авторитетно заметил он.
Встревоженная Джулия подняла идеально выщипанную бровь. Диетические блюда – единственные, в которых она разбирается.
– Теперь люди хотят чувствовать себя уютно и в полной безопасности. Защищенными. Видели, что творится в мире? Сплошное уродство. Говорю же, дайте этим девушкам сытный пирог с рыбой, – продолжал Баркли.
Джулия ахнула. Весьма немногие из ее приятельниц когда-либо имели физический контакт с чем-то столь существенным, как пирог с рыбой. Она и согласилась на эту авантюру только потому, что представила, как будут шокированы другие.
Отвезя Баркли в офис, я вернулась домой и позвонила Дафне. Должно быть, она ужасно потрясена, если Брэдли действительно натворил то, что сказала Джулия.
– Иди ты! – воскликнула Дафна, услышав мой голос. – Как здорово услышать твой голос! Как ты?
– Я-то хорошо. А ты как?
– Потрясающе!
Для женщины на грани брачного краха Дафна показалась мне тревожаще-беззаботной. Может, пребывание в «Бель-Эйр» давало ей ложное ощущение реальности? Со мной всегда происходит такое, стоит мне попасть туда, в окружение чудесных прудов, куртин с лилиями и плавающих лебедей.
– Я слышала, что случилось с Брэдли. Уверена, что все в порядке?
– Я чуть с ума не сошла, когда обнаружила, что он обхаживает декоратора в инкрустированной кровати, которую я поручила ей приобрести, представляешь? Но стоило мне уйти из дома и поселиться здесь, как Брэдли начал донимать меня. Засыпает цветами, драгоценностями, шубами, и это особенно обидно, поскольку ему должно быть известно, что именно сейчас я борюсь против ношения натурального меха. Но,
