По барабанной перепонке ударил резкий звук – то Шкода ахнул от изумления. Лейтенант не шевелился, лишь покачивался, затаив дыхание, на слабых волнах.
– У нас компания, и похоже, не слишком дружелюбная.
– Сэр, у вашего гостя тоже волосы из водорослей и рыбьи глаза?
– Ага, и чертовски большой нож. Пожалуй, лучше не рыпаться, если мы не хотим, чтобы нас тут же и утопили. Надеюсь, с ними можно договориться, только вот шелохнуться страшно.
– Чтобы с ними говорить, сэр, надо поднять шлем, и тогда вы пойдете ко дну, как утюг. Как вы думаете, что им от нас нужно?
– Наверное, просто взять в плен. Моя приятельница, если бы захотела, давным-давно могла нарезать с меня филе.
Косясь, Торп заметил еще несколько качающихся на волнах голов.
– Тут их достаточно, чтобы нами закусить. Минимум два десятка.
И ни одного дружелюбного лица, отметил он, когда несколько пар серебристо-зеленых глаз уставились на него, а затем резко отвернулись. Русалки! И очень хорошенькие, если б только не эта непреклонная враждебность во взоре у каждой.
Джереми почувствовал, как его схватили и потянули за запястья, и уловил плеск своей кильватерной струи.
– Меня буксируют, – сообщил он Шкоде. – Наверное, к берегу. Надеюсь.
Лейтенант неистово вертел головой, однако водяная рябь перед лицевой пластиной мешала видеть. Наконец он убедился, что русалки захватили и Хэдли.
– Меня тоже взяли, сэр, – подал голос радист. – О черт! Надеюсь, это не людоеды.
Торп хохотнул и понял, что близок к истерике. Интересно, сколько еще ухмыляющихся ликов смерти возникнет перед ним и который окажется последним?
Приближалась береговая линия, уже можно было различить верхушки деревьев – больших, разлапистых, как пальмы. Вот и желтый песчаный пляж – полого взбирается к деревьям. А за ними, в тени, целая толпа ожидающих людей. Непрестанно бьющая в лицевую пластину вода мешала их толком разглядеть, но все же было ясно, что они похожи на «русалок».
Подошвы ботинок уперлись в дно, тяга заставила лейтенанта окунуться с головой. Он оступился, затем нашел опору, а буксирующая «русалка» властно влекла его за собой в пене прибоя.
По стеклу перед лицом сбежали последние капли, и Джереми ясно увидел слева Шкоду – радист неуклюже ступал по песку за своим беспощадным поводырем. Различил он и тех, кого вначале принял за русалок, – они оказались человекоподобны, обладали вполне нормальными и очень женственными ногами. Да, это были люди, только голые, если не считать прикрывающих бедра сплетений ремней и еще одного ремешка на шее, на котором висел длинный нож. Все, кого ему удалось разглядеть поблизости, были экипированы подобным образом: и вышедшие из моря, и выбежавшие из лесу встречать своих товарок. Да, все они без исключения принадлежали к женскому полу. Стройные, с длинными конечностями, атлетически сложенные… Настоящие красотки, решил Джереми, пока его бесцеремонно тащили вверх по склону, под сень деревьев. Он видел, как шевелятся губы туземок, но слышал лишь смутный шепот. Похоже, женщины были чем-то озабочены. Хэдли, еще не пришедшего, похоже, в себя, опутали веревками и тащили по песку аж шесть «русалок». И такой решимостью, такой энергией веяло от них, что лейтенант вспотел при мысли, до чего же он теперь беспомощен.
– Шкода! – сказал он как можно беспечнее. – Не знаю, каково тебе, но у меня такое ощущение, что нянчиться с нами не будут.
– Орда голых дикарок! Боюсь, нас приняли за рыб незнакомой разновидности.
– Погоди. Не суди о них слишком поспешно. Наверное, они видели, как мы снижались. Мы тут, похоже, наделали переполоха. Но паники не наблюдается, а значит, они не такие уж дикари. Вероятно, им и раньше случалось видеть астронавтов.
Пока он это говорил, его провели узкой звериной тропкой меж высоких деревьев. За концы веревки, которая опутывала его запястья, держались две отлично сложенные женщины. Короткие сине-зеленые волосы успели подсохнуть и подняться плотной копной завитков. Короче говоря, дамы эти не были лишены привлекательности. Как же выглядят здешние мужчины и почему туземки столь враждебно встретили незваных гостей? С трудом верится, что крушение звездолета возле их берега – совершенно рядовое событие.
В следующий миг тропа вывела землян на большую поляну. Даже не поляну, а целое поле. И там стояла деревня, тоже большая. И не хижины, как показалось Торпу с первого взгляда, а здания, сотни зданий. Четкими шеренгами. Бревенчатые, но непривычной архитектуры, незнакомой кладки. Из домов роями исторгались люди, вскоре пространство между лесом и поселением кишело ими. Похоже, гам стоял неимоверный, но шлем сбавлял его до неразличимого гула. Ни к кому из этих людей Торп не успевал толком приглядеться – шатающегося от усталости, его рывками увлекали к огромной яме. Лейтенант не задержался на ее краю – неуклюже запрыгал по высоким ступенькам квадратного в плане амфитеатра, пока не очутился на утрамбованной земляной площадке. Там конвоиры рванули за веревки в последний раз, и он шлепнулся ничком, а пока поднимался на колени, женщины сняли путы и отошли на безопасное расстояние.
На лицевую пластину налипли грязь и морская соль. Джереми протер шлем рукавом и обнаружил совсем рядом, не далее чем в футе, сидящего Шкоду. А чуть поодаль – неподвижно лежащего Хэдли. Поглядел вверх, вокруг. Амфитеатр в глубину достигал десяти, если не двенадцати, футов, сторона площадки была ярдов пятьдесят. Да, углубление здорово смахивало на амфитеатр – или на жертвенный колодец. Торп надеялся, что ошибается, но, когда снова запрокинул голову, увидел рядами стоящих наверху женщин. И выглядели они отнюдь не миролюбиво. Иные вооружились чем-то вроде копий, другие – самыми настоящими длинными луками.
– Ребята, похоже, мы здорово влипли, – проговорил лейтенант. – С этими дамочками шутки плохи.
– Сэр, как думаете, ничего, если я шлем сниму? У меня кислород на исходе. Собственную вонь уже чую.
– Ладно, попытаем счастья. Все равно рано или поздно пришлось бы. К тому же я хочу еще разок взглянуть на Хэдли. Вон как его волокли… От такого обращения здоровья не прибавится.
Торп поднял руки в перчатках, завозился с фиксатором шлема, при этом бдительно поглядывая на часовых. Они не совершали резких движений.
До чего же приятно было ощутить лицом, ноздрями чистый прохладный воздух, услышать гул и шепот жизни!.. Откинув шлем, он в первую минуту мог только сидеть и дышать, снова и снова заполняя благодарные легкие свежим, ароматным воздухом, под чьим напором отступали миазмы долгого заключения в скафандре. Полегчало, каждый вздох прибавлял оптимизма. А безмолвные наблюдатели не шевелились, не выказывали удивления. И это говорило о многом. По крайней мере, о том, что чужеземцы в скафандрах им не в диковинку. То есть вряд ли можно назвать этих людей дикарями.
Лейтенант встал, освободился от верхней половины скафандра. Шкода тоже не терял времени – выпрастывал руки из рукавов. Выглядел он изнуреннее и мрачнее обычного, но был бодр и готов действовать. Они склонились над Хэдли.
– Что скажете, сэр? Во что мы, по-вашему, влипли?
– Понятия не имею, однако зла нам пока не причинили. Поживем – увидим.
Хэдли в себя еще не пришел, но дышал ровно. Его лицо, все в засохшей крови, смотрелось жутко; впрочем, товарищи выглядели не намного лучше. Торп расстегнул на Хэдли скафандр, ощупал тело, куда смог дотянуться.
– Вроде все в порядке. Наверное, просто вырубился. Ничего удивительного, вон как под конец взбесился корабль. Чудо, что мы вообще живы. Благодарение за это Господу, если больше не за что.
– Радоваться особо нечему, – сказал Шкода. – Жутко хочется снять чертов скафандр, да только боюсь, что без него будет не по себе.
– Понимаю. Но и проку от него больше нет. Прорезиненная ткань и пластмасса от ножей не спасут. И вообще, кроме раций, в скафандрах сейчас ничего полезного. Снимай.
Он подал пример – встал и расстегнул поясной ремень. И понял, что Шкода был прав. Когда скафандр бесформенной грудой улегся на земле, Торп, оставшийся только в хлопчатобумажном нательном
