Глава 6
– Я – Мать Хатар, – повторила она, и в глазах блеснули льдинки. – На вашем языке это означает «верховная жрица». Прошу прощения, что вынуждены были встретить вас так подозрительно. Этому есть оправдание, но впредь все будет иначе. Вы – наши желанные гости.
Дынно-золотистый теплый свет заставил мужчин заморгать. Светили висящие под кровлей большие лампы. Как и предполагал Торп, пленников (или все-таки гостей?) привели в помещение размерами с молитвенный зал внушительного собора. На мысль о соборе наводили не только слова верховной жрицы, но и атмосфера спокойствия, чинности. Три четверти периметра этого круглого зала занимали кресла из прихотливо изукрашенного резьбой темного дерева. Пол был выложен серыми и зелеными камнями. Стена поднималась в головокружительную высь и там переходила в купол, перекрещенный балками с лампами; под самым куполом царили непроглядные тени. А еще в зале была группа молчаливых взволнованных молодых женщин. Босиком, в юбках и белых жакетах, и у каждой под рукой острый клинок.
Старуха восседала на подобии трона – огромном стуле с высоченной спинкой. А стул находился на верхней площадке невысокой ступенчатой пирамиды. За спиной у верховной жрицы стена была задрапирована широким тяжелым ковром, щедро покрытым символами; в узоре преобладали круги, кривые линии и яркие мазки – похоже на земной абстракционизм.
Мать Хатар была очень стара, Торп это понял с первого взгляда. Стара, но никоим образом не дряхла. Лицо было не в морщинах, а в складках, и жрица высоко держала голову над широким, расшитым сверкающими каменьями воротником. Волосы были светлы – зелень уступала седине – и достаточно длинны, чтобы оправдывать присутствие серебристой ленты, которая пересекала чело и не давала прядям ниспадать на лицо. Как и остальные женщины в зале, Хатар носила жакет без рукавов, но с двумя карманами для кинжалов. Отличие заключалось в том, что ее одежды были расшиты каменьями и позументом.
Торп встретил ее вопросительный взгляд, затем посмотрел на двух женщин, что стояли обочь нее ступенькой ниже. На них он тоже увидел белые одежды с узорной вышивкой, а на лицах читалось откровенное любопытство вкупе с тревогой.
– Благодарю за гостеприимство, – сказал лейтенант. – Я столь многого не понимаю, что не знаю, с чего и начать. Дозволено ли мне говорить свободно? – Он бросил многозначительный взгляд на чутких слушателей.
– Мы все – жрицы Хатар, – ответила жрица. – Мы понимаем твой язык и говорим на нем, поскольку это часть нашей религии. Шеллам он незнаком, но они нас уважают и повинуются нам. Здесь ты гость и можешь высказаться без опасений.
Слова «без опасений» не прошли мимо его ушей. Такое ощущение, будто на планете идет война и эти люди во всех незнакомцах видят врагов.
– Начнем по порядку, – проговорил Торп. – Вы упомянули о Сияющих, которых мы зовем вегианами, так как считаем, что они явились со звезды, известной нам под именем Вега. В первую очередь я должен спросить: вы поддерживаете с ними какие-нибудь отношения?
На старческом лице складки прорезались глубже. Вокруг послышался гомон, в зале выросло напряжение.
– Они нас поработили, – отрывисто молвила верховная жрица. – Заставляют строить и ремонтировать корабли, обеспечивать их продовольствием, топливом и прочим. Мы не питаем к ним любви!
– Вас принуждают силой?
– Они приказывают, а мы подчиняемся, потому что каждый из них не расстается с маленькой вещицей – оружием, которое плюется огнем. Тот, кому хватает глупости восстать, – жрица сопроводила эти слова выразительным жестом и шипением, – умирает. Если им не нравится наша работа, они приходят, забирают пятерых и убивают. И остальные трудятся усердней прежнего, потому что сгореть заживо – не самая приятная смерть.
У Хэдли запершило в горле, он откашлялся.
– А вы не скажете нам, кто они вообще такие, эти Сияющие?
Глубоко посаженные серебристо-зеленые глаза вспыхнули.
– Мужчины, – ответила она. – Такие же, как и вы.
Исходивший от старухи и ее безмолвных наперсниц гнев был почти осязаем, почти ощутим на вкус.
– Но если они похожи на нас, почему вы решили, что с нами все в порядке, что мы для вас не опасны?
– Вы говорите на земном языке, причем говорите свободно. И корабль ваш не блестит. Вы пользуетесь Хатар, по-вашему – радио, а Сияющие его ненавидят и уничтожают. И ко всему вдобавок на вас нет меток сатаны!
Должно быть, на лице Торпа отразилось недоумение. Старуха объяснила, сопроводив слова жестом:
– Все Сияющие носят серебряный диск вот здесь. – Палец дотронулся до лба над переносицей. – У тебя есть рана, но не в том же месте, что и у них. А у твоих спутников вообще нет отметин.
– Что ж, хоть это радует.
– Да, это хорошо. Возможно, этого достаточно. Но вы все же мужчины!
Торп вдруг спохватился, что стоит перед молчаливыми женщинами в чем мать родила, и покраснел.
И оттого, что на него смотрели с холодком и подозрительностью, легче не стало.
– Мы сейчас, кажется, не в самой подходящей форме, чтобы нас разглядывать, – пробормотал Джереми. – Вы тут говорили о гостеприимстве. Нам что, и дальше голыми стоять или можно прервать разговор на часок? Хотелось бы помыться, да и переодеться…
– Ну, конечно! – Жрица вскинула руки, негромко хлопнула в ладоши, и женщины, стоявшие кружком, поклонились и удалились под шелест одежд. Мать Хатар повернула голову вправо и сказала помощнице: – Шенн, отведи их к бассейну. Позаботься, чтобы они получили все необходимое, а потом приведи сюда. Варис, мы должны немедленно послать весточку нашим сестрам за море. Ступайте.
Девушка по имени Шенн сдержанно улыбнулась гостям и повела их в обход трона, в узкий коридор, а затем – на открытую солнечную площадку, где, смеясь, низвергались со скал в белокаменный бассейн хрустальные струи. Вода была прохладна и упоительно свежа. Едва земляне успели вынырнуть, вновь появилась Шенн с охапкой белой мягкой ткани и кувшином тягучей зеленой жидкости. Пенилась она восхитительно.
– Парни, я ни черта не понимаю, – заявил, с наслаждением плескаясь, Шкода. – Вы только гляньте на эту малютку!
Девушка взяла бережно положенную им на край бассейна рацию и поднесла к уху; выражение ее лица было сродни восторгу.
– Бред какой-то! У них у самих есть рации. Мы собственными ушами слышали голоса, верно? Что же она в нашу так вцепилась? Чем ей так по нраву болтовня в эфире? А? Бьюсь об заклад, это самая обыкновенная болтовня. Ничего сенсационного в ней быть не может. Нынче сенсация – это мы.
– Так про это она и слушает, – проворчал, вымывая зеленую морскую грязь из шевелюры, Хэдли. – Готов поспорить, эфир уже добела раскалился. Мы тут вроде героев.
– Скорее вроде смертников, – рассудительно произнес Торп. – Если вегиане засекут эту волну…
Но Шкода фыркнул:
– Сказала же бабка – нет у них радио. Иначе бы мы их передатчик давным-давно запеленговали.
– А знаете… – На Торпа вдруг накатило вдохновение. – Это ведь многое объясняет. Если туземцы пользуются радиосвязью… причем уже давно, а у вегиан, насколько им известно, раций нет, а тут объявляемся мы с портативными моделями… Братцы, это обстоятельство может спасти наши шкуры.
– Сэр, а что вы теперь думаете о вегианах? Старуха говорила об отметинах, помните? О диске на голове у каждого вегианского мужика.
– Не исключено, что это результаты операции на мозге, лоботомии, например. Надеюсь, выяснять на себе не придется.
– Постойте-ка спокойно минутку, сэр, – сказал ему Хэдли. – Я еще разок взгляну на вашу рану.
