Вернулись Варис, а затем и Шенн и сообщили, что нет никаких признаков преследования. И снова отряд двинулся в путь. Шатаясь, мужчины брели переулками. Девушки неловко пытались помогать. Кое-где наугад срезали угол, шаркали, пока ноги не превратились в ватные жгуты, пока в легких не разгорелась мучительная боль. Наконец они обнаружили пирс и рядом – суденышко шелл. Подтащили к его борту, сбросили на днище своих пленников, а потом, совершенно измотанные, опустились рядом, и экипаж из трех рыбачек в вороватом молчании вывел лодку в море.
Мало-мальски придя в себя, Торп скинул с плеч тяжелую сутану и подставил прохладному воздуху потную грудь.
– Это была глупость, авантюра, – пробормотал он. – Счастье, что вообще ноги унесли. Незаслуженное счастье. Вдобавок забыли про чертовы колпаки.
Джереми вытащил специально приготовленный мешок из плотной ткани и неуклюже напялил его на голову вегианину, а Хэдли той же процедуре подверг второго. Ирландец приблизил ухо к груди пленника, затем пощупал у него пульс.
– Если это не покойник, то очень ловко подражает. А твой как?
Шенн склонилась, Торп потянулся к запястью вегианина. Варис ерзала от волнения.
– Если они мертвы, мы потерпели неудачу! – воскликнула она.
– Тихо! – Шенн подняла изящную ладонь. – Этот жив, кажется.
– И какого же дьявола они попадали? – пробормотал, возвращаясь мыслями в ночной переулок, Торп. – Пэдди, честное слово, так и было, как я рассказал. – Он поднес к глазам маленькую переносную рацию. – Может, из-за нее? Из-за радиоволны? Я слышал, высокие частоты иногда вредны для мышечных тканей, но не такая же игрушка!
– Слушайте! – шепотом произнесла Шенн. – Он плачет!
Все примолкли, и на фоне скрипа парусины и плеска воды еле различили хныканье пленника. И невнятный, надломленный голос.
– Говорит, – сказала побледневшая Шенн, – говорит, что все вспоминает. Что он снова – он. Что его покинула великая и прекрасная королева. Все его покинули. Он один, и ему страшно. Куда все подевались? Раньше были с ним, и их было много. Они были в его уме. А теперь он один, и ему страшно!
Тихий лепет вдруг перерос в нечеловеческий крик. Вегианин конвульсивно дернулся и затих. Шенн опустила трясущуюся руку на свою вздымающуюся грудь и в страхе посмотрела на Торпа.
– Джереми, что все это значит?
– С уверенностью сказать не могу. Но у меня такое чувство, что все это еще невероятней, чем мы ожидали. Сомневаюсь, что он говорил о ком-нибудь из лодорских королев. Скорее, о той, которая орудовала в голове. В его голове!
– Ладно, как бы там ни было, теперь у нас два покойника, – пробормотал Хэдли. – Сомневаюсь, что мы из них вытянем какие-нибудь секреты.
– Не спеши с выводами. – Торп поднес ко рту рацию и проговорил: – Ник? Ник Шкода, как слышишь, прием?
Лишь с третьей попытки он получил еле слышный отклик:
– Джереми, слышу тебя. Какие новости?
– Возвращаемся. Погони не видать. У нас два покойничка. Хочу, чтобы ты связался со старухой, пусть подготовит все лучшее по части хирургии. Нужно вскрыть эту парочку. Я хочу знать, нет ли в черепах чего- нибудь постороннего.
Шкода заставил его повторить, затем прервал связь. Хэдли беспокойно пошевелился на банке.
– Думаешь, им по силам трепанация черепа?
– Меня спрашиваешь? Что скажешь, Шенн?
– Мы это умеем, – кивнула она. Ее, похоже, мутило. – Наверное, Мать Хатар сама пожелает оперировать.
Острова они достигли незадолго до рассвета, там их ожидало дело мрачное, даже жуткое – перенести трупы в святилище. Вдобавок приходилось отгонять женщин, вышедших из себя при виде врагов, иначе бы они растерзали мертвецов на клочки. Хэдли забрал и унес трофейное стрелковое оружие. Шкода целеустремленно, словно и не выбился из сил за бессонную ночь, поплелся доделывать «дирак».
Торп догнал его, изложил свои догадки.
– Да, конечно, микроволны воздействуют на ткани, причем по-разному, но я сомневаюсь, что наши слабенькие рации могли причинить серьезный вред, тем более свалить этаких жлобов. Если наши приятели способны реагировать на подобную ерунду, значит, человеческого в них еще меньше, чем мы думаем.
– Нет, они люди, – возразил Торп. – Иначе бы женщины не давали от них потомства.
На это Шкода сказал, пожимая плечами:
– Либо одно, либо другое. Вот и выбирай.
Торп напряженно жевал губу.
– Ладно, тогда поставим вопрос так. Если вегиане уязвимы для радиоволн, почему мы с ними раньше не справились?
– Потому что флотский боевой устав требовал радиомолчания. Мы пользовались лишь коротковолновой внутренней связью. Исходя из требований здравого смысла. Радиообмен – штука коварная, порой даже сам не знаешь, что выбалтываешь противнику.
– То-то и оно. Этим парням хирургическим путем вживлено в голову какое-то коммуникативное устройство. Мы его сожгли – и затихли голоса у них в разумах.
– Это не по моей части. Радио тут ни при чем. Ты сейчас говоришь об усилителе волн мозга. Механизированная телепатия. Много лет назад наши тоже работали по этой тематике. Ни к чему путному не пришли.
– Телепатия!.. Вот и Хатар о ней что-то говорила. Если дело в телепатии, это многое объясняет.
У Хэдли тоже хватало забот. Они с Варис корпели над маленьким лучевым пистолетом.
– Я с закрытыми глазами разберу и соберу лазер, – сообщил ирландец, – но в теории не дока. Блок питания, проводку, переключатели узнал, что же касается остального… Такое ощущение, будто это длинноволновой генератор с инфракрасным излучением на выходе…
– Не бери в голову. Отправим твое описание на Землю, и там кто-нибудь обязательно решит задачку. Мне сейчас другое интересно. Скорее бы хирурги управились!
Мать Хатар послала за землянами, когда солнце перевалило за полдень. Она сидела одна в своих личных покоях и выглядела даже дряхлее, чем прежде. Дрожащей рукой она откинула покров с подноса на столе.
– Вот что я извлекла из мозгов этих злосчастных мужчин.
Торп пригляделся. Всколыхнулся желудок, но лейтенант сжал зубы, судорожно сглотнул и посмотрел опять. Находки ничем не отличались друг от друга. Из белых, как рыбье брюхо, трехдольчатых туловищ величиною с ноготь вытягивались восемь щупалец не толще волоса и не больше дюймов девяти в длину. Мягкие тельца были в черных и желтых крапинках, а щупальца – цвета меди, и на каждом – множество тонюсеньких, еле заметных отростков.
– Я бы это назвала усиками, – сказала старуха. – Они очень прочные и глубоко вросли в ткань мозга. Судя по нанесенным ими травмам, они способны сокращаться очень резко и с огромной силой и вызывать несовместимые с жизнью разрывы. Не их ли ты ожидал найти? А если да, то что все это значит?
– Я ожидал что-нибудь найти, но не это, – с трудом выровнял Торп голос. – Они смахивают на… пауков!
– Верно. Я подозреваю, что это женские особи, если вегиане живут по образу и подобию прочих насекомых. Так подсказывает логика.
– Семя дьявола, – пробормотал лейтенант. – А в данном случае – дьяволицы.
Королевы. Эти твари паразитируют на людях мужского пола. Да, теперь многое становится понятным. Королеве-матке и ее выводку люди нужны как солдаты, работники и слуги. Благодаря биоимплантантам она управляет людьми, точно куклами. Думают они хором – ментальный раппорт. Вероятно, вегиане крадут знания и навыки порабощенного человека и бросают их в общий котел. Люди трудятся, идут в бой и размножаются по приказам королевы, а дети рабов служат ее дочерям.
– Неужели такое возможно? – У Матери Хатар кожа приобрела оттенок пепла. – Неужели весь этот ужас
