прижиматься — как бы не почувствовал письмо у нее в кармане.
Ее напряженность не укрылась от него.
— Угрызения совести? — иронически поинтересовался он.
— В каком смысле? — не поняла Саманта.
Но тут вспомнила про письмо и покрылась пунцовой краской.
Впрочем, усилием воли она заставила себя расслабиться и улыбнуться:
— Я специально не звонила. Не хотела отвлекать от дел.
— У меня и правда полно работы.
Он смотрел на нее, но ни слова не произносил.
— Флавио стал гораздо лучше заниматься, — сказала она, заполняя неловкое молчание.
— Это стоит отпраздновать. Пойдем в ресторан?
— Только мне надо зайти домой.
— Тогда я заеду за тобой через час. Продолжим сражение с автомобильной фобией?
Она кивнула. Что поделаешь, он был неотразим.
— Зря стучишь, его нет.
Маргарет, поднявшаяся из подвала, застала Саманту возле дверей Питера Пламкетта.
— А что ты делала в подвале?
— Ты подстриглась? Сэм, девочка моя, да ты просто красавица!
Маргарет резво, несмотря на корпуленцию, дважды обежала вокруг Саманты.
— Ах какая прелесть! И длина в самый раз! Терпеть не могу волосы до плеч, с ними не голова, а какая-то ивушка плакучая… Где ты стриглась?
— Да здесь, рядом. У Альфонса.
— Что ж ты мне раньше не сказала? Я бы дала тебе свою карту постоянного посетителя. Пять раз ходишь, а на шестой он тебе делает бесплатную укладку.
Она рукой потрепала Саманту по голове:
— Да, Сэм, волосы у тебя изумительные. В старости таких уже не бывает. Но когда мне было столько лет, сколько тебе сейчас, у меня тоже была грива дай бог каждому. Ральф Маккаллен ее просто обожал.
Саманта еле сдержалась, чтобы не пожать плечами. Ей было решительно некогда выслушивать тетушкины воспоминания. Следовало срочно найти Питера и показать ему письмо матери Флавио.
— Как там бабушка? — прервала она Маргарет.
— Дуется. Заперлась у себя и дуется. Не может мне простить Дугласа.
— Пойду загляну к ней.
— Да? Тогда передай, что Дуглас сказал, что мои кексы выше всяких похвал. И что мы с ним собираемся в музей Бархаус, а потом пойдем пить чай в кафе «Батери».
Саманта дождалась, пока тетка поднимется по лестнице на второй этаж, и спустилась в подвал. За рядом пустых банок она обнаружила садовые инструменты Агаты — секатор, пару перчаток и грабельки. Это мстительная Маргарет их сюда запрятала. Саманта вздохнула. Беспрестанные раздоры между сестрами ей уже поднадоели. Пожалуй, к бабушке она зайдет чуть позже.
Продолжая караулить Питера, она еще раз просмотрела папку с письмами шести своих читательниц. У нее исчезли последние сомнения: послание Лиз — той самой читательницы, что не оставила адреса, — было написано тем же почерком, что и листки, украденные ею у Флавио.
— Лиз Лукарелли, — вполголоса пробормотала она. И вспомнила фотографии матери Флавио. Зеленые миндалевидные глаза. Волнистые волосы, обрамляющие безупречных очертаний лицо. Спортивная породистая фигура. Саманта подошла к зеркалу и беспристрастно оглядела себя с ног до головы. Несколько кило лишнего веса. Слишком тонкая кожа, имеющая свойство при малейшем волнении идти пятнами. Непослушные волосы, уже начавшие лохматиться. А ведь она только-только из парикмахерской!
Интересно, что нашел в ней Алессандро.
Заслышав стук входной двери, она пулей выскочила из своей квартиры. Питер вернулся. Кажется, он удивился, застав ее в холле, но не удержался от комплимента:
— Вы прекрасно выглядите.
Она не обратила на его слова никакого внимания. Свое лучшее черное платье, выгодно подчеркивающее изгибы фигуры, она надела исключительно для храбрости.
— Питер, вы мне нужны! — с места в карьер взяла она и потащила его к себе.
Даже если он заметил царивший в квартире беспорядок — перед камином валялось две пары туфель, на диване громоздилась груда одежды, — то воздержался от комментариев. Она сунула ему под нос два письма — то, что стащила у Флавио, и то, что получила от читательницы по имени Лиз.
— Мисс Свити писала жена Алессандро Лукарелли — это отец моего ученика, — объяснила она. — Он адвокат, значит, может получить доступ к протоколам аварий, в которых погибли мои родители. И раздобыть массу другой конфиденциальной информации. И я сегодня вечером иду на ужин с человеком, угрожающим мне смертью!
И замолчала, выдохшись. Питер снял очки и тщательно протер их.
— Я не уверен, что все понял правильно, Саманта, — проговорил он. — Чего вы хотите от меня?
— Чтобы вы провели графологическую экспертизу. И стали моим телохранителем.
Она протянула ему еще один листок — письмо, которым Алессандро Лукарелли подтверждал, что нанимает ее в качестве репетитора.
— Если ваш друг графолог сравнит его с анонимками, он сможет установить, что все письма написаны одним и тем же почерком?
— Он может попытаться, — спокойно ответил Питер. — И мне хотелось бы, чтобы вы более ясно изложили свою вторую просьбу.
— Дело в том, что Алессандро… Я имею в виду, мэтр Лукарелли сегодня вечером пригласил меня в ресторан.
Ее щеки покрылись средней интенсивности румянцем — выраженная вторая стадия, — но ей было не до того.
Питер нахмурил брови:
— Это может быть опасно. Лучше отклонить приглашение. Хотя бы до того, как мой друг закончит исследование почерков.
Напрасно Саманта гнала от себя вспыхивающие в воображении картины. Взгляд Алессандро, нежность его рук и твердая гладкость его стройного тела… Вторая стадия перешла в третью.
— Видите ли… Мне как-то неудобно отказаться в последний момент. Все-таки это мой работодатель… — пролепетала она.
Питер надел очки. Он смотрел ей прямо в глаза:
— А он вам точно только… э-э… работодатель?
Ее щеки уже полыхали вовсю — четвертая стадия вступила в свои права, — но она выдержала взгляд Питера. В конце концов, кто он ей? Внимательный друг. Хороший сосед. Гомосексуалист с чувствительным сердцем. Он поймет.
— У меня с ним роман.
Ей показалось, или у него в глазах и в самом деле мелькнула печаль? Почти на автомате она мысленно выстроила три возможных сценария.
A. Он в нее влюблен.
Б. У него от природы взгляд кокер-спаниеля.
B. Она все истолковывает шиворот-навыворот.
Она решила остановиться на третьей версии. Два любовника меньше чем за одну неделю после почти трех лет воздержания; семейная ссора, завершившаяся в полицейском участке; четыре автобуса с империалом и столько же винтовых лесенок; поездки на автомобиле и мотоцикле; преследование со стороны натурального психа… Нет, она не привыкла к такой бурной жизни.
— Я не уверен, что из меня получится идеальный телохранитель, — улыбнулся Питер, поигрывая своими узкими плечами на манер любителя-культуриста.
— Просто я подумала… Ваш лысый друг… Э-э, тот мужчина, что навещает вас по три раза в неделю… Он с виду такой здоровяк… Может, вы попросите его пойти вместе с вами?
