благоразумия возьмет верх над чувством долга. После невыносимо долгой паузы Энцо все-таки отступил назад, выпрямился, пригладил волосы и поправил узел галстука. Джейкоб тоже расслабился, хотя его руки еще подрагивали от ранее выброшенного в кровь адреналина.
Энцо печально покачал головой:
— И все из-за какого-то человека. Джейкоб, овчинка выделки не стоит.
Джейкоб дернул плечом:
— Что делать, таково мое решение. Оставь нас, дружище. Через двенадцать часов сообщи Совету о том, что ты упустил меня.
— Чтобы я упустил тебя, да никто не поверит в это. — Энцо надулся от обиды.
— Тогда скажи им все, что сочтешь нужным сказать. Только не мешай мне сейчас.
Темно-карие глаза встретились с синими. Около минуты они пристально смотрели в глаза друг другу. Джейкоб уже начал волноваться, не начнется ли опять все сначала, но именно в этот момент Энцо отвел глаза в сторону и махнул рукой:
— Чао, мой дорогой Джейкоб. Желаю тебе удачи. Сам знаешь, она тебе не помешает. Хотя Ричард скорее всего убьет тебя.
— Догадываюсь. Ну, прощай, Энцо. Ты хороший друг.
Джейкоб отвез Санни на ее квартиру. Она пролежала в забытьи несколько часов, изредка приходя в себя, чтобы опять погрузиться в пучину беспамятства. Периодически он снимал с нее наложенные повязки и проверял, быстро ли происходит процесс заживления ран. Каждый раз он замечал, что рубцевание ран идет как нельзя лучше, а кости, несомненно, срастутся. К его огромному облегчению, Джейкоб убедился, что организм Санни обладает хорошим запасом прочности и самоисцеляющими возможностями. Одно его огорчало: все-таки она была наполовину человеком, и поэтому ее можно было убить точно так же, как любого человека.
Наконец ее веки затрепетали, Санни открыла глаза. В склерах глаз виднелись мелкие кровоизлияния, последствия жестоких ударов Энцо, но взгляд зеленых глаз был ясен и сосредоточен. Как только Санни увидела Джейкоба, ее разбитые губы сложились в жалкое подобие улыбки.
— Джейкоб, ты здесь.
— Да, я здесь. — Он прогнал слезы с глаз.
— Пить… воды…
— Погоди, сейчас принесу. — Джейкоб побежал в ванную, налил чашку воды, а также смочил полотенце.
Она жадно глотала воду, пока он придерживал ее голову. Когда Санни откинулась на подушку, Джейкоб вытер ее разбитое лицо и кровоточащие губы.
— Ты можешь ходить?
Санни подняла и опустила одну руку, затем другую, согнула и разогнула ноги и села в кровати. Джейкоб заботливо подсунул ей под спину подушку.
— Думаю, что смогу. А в чем дело?
— Дело в том, что нам надо немедленно убираться отсюда. — Джейкоб встал и оглядел ее спальню. — Я упакую для тебя все необходимые вещи. Где ты хранишь чемодан?
— Уезжать? Что ты такое говоришь?
Джейкоб присел на кровать и ласково обнял ее лицо ладонями. Пока Санни спала, он решил, что не станет ничего рассказывать о решении Совета убить ее, что ему за неповиновение грозит заточение, что они оба фактически вне закона. Положение осложнял еще и Лазарус с его намерениями насчет Санни.
— Нам надо немедленно уехать отсюда, и как можно дальше. Только так мы сможем быть вместе.
Радостная улыбка исчезла с лица Санни, она сдвинула брови. Подозрения Джейкоба оправдывались. По-видимому, она не горела желанием куда-либо ехать вместе с ним. Но ведь он никогда не признавался ей в любви. Он так сильно, так глубоко и беззаветно любил ее, что в глубине души полагал, что не заметить его чувств невозможно.
Джейкоб отодвинулся.
— Прости меня за излишнюю самонадеянность.
Санни схватила его за рукав и горячо зашептала:
— Я нисколько не сержусь на тебя, Джейкоб, но и ехать куда бы то ни было я не собираюсь.
— Но другого выхода нет, если мы собираемся быть… — Он запнулся, подыскивая нужные слова. — Если мы хоть что-то значим друг для друга. Лазарус хочет, чтобы ты пришла к нему. Все станет намного хуже и сложнее, как только он узнает, что я люблю тебя. Ты первая женщина, которую я полюбил после смерти моей жены. Благодаря этому он имеет большое преимущество надо мной, которого у него не было несколько столетий.
Выражение лица Санни смягчилось, в ее светло-зеленых глазах засияла нежность.
— Что ты сказал?
— Что у Лазаруса будет преимущество надо мной…
Она помотала головой:
— Нет, другое.
От волнения у Джейкоба пересохло во рту.
— Я люблю тебя, Санни. Люблю безгранично, даже безумно. Люблю больше жизни. Поэтому мне так дорога твоя безопасность.
Санни смотрела на него широко раскрытыми светящимися от радости глазами.
— Джейкоб, милый.
Он торопливо, чтобы не дать ей говорить, продолжил:
— Нам совсем не обязательно быть вместе. Уж если ты меня ненавидишь. Но мне хочется тебя обезопасить. Затем я мог бы вернуться в город, чтобы окончательно разобраться с Лазарусом.
— Поцелуй меня, Джейкоб.
Он застыл, словно не веря собственным ушам. Санни ласково прикоснулась руками к его щекам и притянула к себе. От ее теплого дыхания, от глубины ее сияющих глаз у него кружилась голова. Если бы только можно было остановить это мгновение или хотя бы продлить его чуть подольше.
Как только их губы встретились, глаза Санни закрылись от блаженства. Поцелуй вышел страстным и вместе с тем нежным, от возбуждения у Джейкоба выступили клыки. Язык Санни натолкнулся на их острые концы, она застонала и откинулась назад.
— Ты можешь заниматься любовью, как это делают люди?
Подобная откровенность одновременно смутила и подхлестнула Джейкоба. Горячее, страстное желание доказать ей свою любовь завладело им целиком, он словно опять стал наивным неопытным мальчишкой, охваченным первой юношеской любовью.
— С тех пор как стал вампиром, я не занимался любовью, но знаю, что нам это разрешено.
Брови Санни от удивления поползли вверх.
— Неужели ты не занимался любовью с начала восемнадцатого века?
Ее вопрос раздосадовал его.
— Не вижу в этом ничего смешного.
— Нет-нет, я не смеюсь, просто очень удивлена. Ты такой привлекательный, наверняка женщины вешались тебе на шею пачками. Как ты мог удержаться от соблазна? Невероятно!
— Просто я никого из них не любил.
Лукавая недоверчивая улыбка скользнула по ее губам. Заметив это, Джейкоб взорвался от возмущения:
— Да, я не священник и не евнух. Я спал с женщинами, но так, как это делают вампиры. Можешь поверить, это тоже доставляет наслаждение.
Санни согласно кивнула:
— Не сомневаюсь.
— Что касается любви в привычном для людей понимании, то в этом не было никакой необходимости.
Не говоря больше ни слова, Санни начала расстегивать ему рубашку.
— Зато теперь в этом есть необходимость.
