машину и у самого берега выпрыгнул из нее. Машина проломила лед и сразу затонула.
— Это была серьезная улика, Рубот, — объяснил Табольт свои действия. — Ни одна машина не могла так развернуться, как моя.
Домой приятели вернулись на одной машине. Фермеру Табольт наплел, что на болото они не попали, а выехали на трассу и что машину свою он продал одному чудаку — уж очень она ему надоела и для недругов стала слишком приметной.
Позавтракав, Табольт, Рубот и Лудди пешком отправились в степь поохотиться. Вид у Табольта был задумчивый, зато Рубот и Лудди отлично настроены. Никаких тебе забот, тревог, дел. Братья уже не раз поговаривали между собой, что пора перейти на оседлый образ жизни. Везение рано или поздно кончится, а садиться в каталажку после стольких лет сытой обеспеченной жизни не очень-то хотелось, тем более, что у каждого из них было по сотне с хвостиком тысяч монет. Стоило им оказаться на ферме, как ее спокойная, размеренная, бесхитростная жизнь разбудила дремавшие в них мечты о покое, обеспеченности, сытости. Вернувшись с охоты, Табольт долго куда-то звонил. Наконец он явился сияющий. Рубот и Лудди оторвались от шашек и уставились на него.
— Слушайте меня внимательно, ребята! Я сейчас говорил с Роттендоном. Вчера я написал письмо этим типам и кое о чем попросил. Похоже на то, что знаменитая публика отступилась от нас. — Табольт помедлил. Можно было ничего не говорить этим дуракам, но Ремми никогда не был жадюгой и знал, что всякое предательство рано или поздно оборачивается против предателя. — Дело мы сделали крупное и получили три миллиона отступных — по штуке на брата.
Рубот и Лудди вскочили, опрокинув на пол шашечную доску.
— Только не думайте, что Табольт сошел с ума. Этому розовому поросенку ничего не оставалось делать, как только выложить денежки на бочку.
— Ты не шутишь, Ремми? — подал, наконец, голос Рубот.
— Нет, не шучу, Рубот.
— Ой-ля-ля! — сорвался с места Лудди и пустился в пляс.
— Один уже спятил от богатства, — усмехнулся Табольт. — Брось, Лудди! — рявкнул он.
Лудди пригнулся от крика и застыл посреди комнаты в нелепой позе.
— Садись лучше, я объясню вам, что к чему. — Табольт начал неторопливо собирать с полу шашки, потом присел к столу.
— Денежки наши лежат в банке. Пока не поздно, их нужно забрать. Сегодня же сматываться всем. Ваши билеты на самолет у меня. Я взял их еще вчера. У вас дела пока в полном ажуре. Ничего не бойтесь. У меня — не знаю. Есть одно местечко, через которое я постараюсь уйти. Ждите меня на месте. Скоро тремя миллионерами в мире будет больше. Пусть каждый делает со своими деньгами все, что хочет. Фирма наша закрывается. Неприлично миллионерам заниматься вульгарными грабежами. Свое прошлое советую оставить для мемуаров. Ферма и ее хозяин принесли нам большую удачу, и мы должны отблагодарить человека. Я думаю подарить ему пару тракторов и автоматизированный коровник. Похоже на то, что дела у него идут не очень хорошо. Вы все поняли?
Лудди и Рубот переглянулись. Лица у них при этом были глупые-преглупые.
В комнату вошел хозяин.
— Что-то вы долго не появляетесь, ребята. Женщины послали меня узнать, не случилось ли с вами какой беды?
— Спасибо, дружище, — поднялся Табольт. — Ты даже не представляешь себе, какую большую услугу ты нам оказал.
— Брось сюсюкать, Ремми. Мы все очень рады, что ты заглянул в нашу дыру. Живите здесь сколько хотите и как хотите.
— Сколько стоит ваша ферма? — выпалил вдруг Рубот.
Хозяин удивленно посмотрел на него.
— Тысяч пятьдесят, наверное. А с долгами, которые я успел наделать, и все семьдесят пять.
Рубот выхватил из кармана чековую книжку, быстро заполнил листок и оторвал его. Запнулся он только на мгновение: хотел проставить цифру тридцать пять, но рука его дрогнула, и он написал пятнадцать;
— Держите, — протянул он хозяину чек.
Тот взял его, внимательно прочитал и изумленно посмотрел ча всех троих.
— Берите, берите, — подбодрил его Лудди. — Кто знает, были бы мы сейчас живы-здоровы, не выручи вы нас.
— Это что, за ночлег?
— За уважение, — коротко бросил Табольт и направился в столовую. — Пошли, а то женщины обидятся на нас. — Горячность Рубота не понравилась ему. Поступок его был настолько нелеп и изумителен, что фермер обязательно кому-нибудь расскажет о нем.
Хоть Лудди нашелся и как-то объяснил глупость брата.
Хозяин аккуратно вложил чек в бумажник. Нужно было отблагодарить человека, но он не находил подходящих слов.
Жена хозяина, пожилая, на редкость некрасивая женщина, ее сестра, миловидная дама лет двадцати пяти-тридцати, сестра фермера, красивая особа тридцати двух лет, две работницы по коровнику и служанка ждали мужчин за столом.
Ферма была захудалой. Усадьба ее торчала в степи одна-одинешекька. До ближайших соседей езды было часа полтора, так что гости семью хозяина жаловали не часто. А тут вдруг как с неба свалились сразу трое разодетых в пух и прах столичных франтов. Даже в душе хозяйки шевельнулось желание пофлиртовать с самым старшим.
Обед прошел на редкость весело. Лудди, ослепительно улыбаясь, рассказывал анекдоты, от которых женщины краснели. Рубот после своей вспышки был более сдержан. Он все не мог решить главную проблему: что же ему следует сделать, когда он станет миллионером. То ли купить себе какой-нибудь заводик, то ли положить миллион в банк и жить на проценты.
Доказав себе, что похищение биолога в соседней с Аранией стране и профессора Фэтона здесь — дело рук одних и тех же лиц, Яви, естественно, отказался от мысли, что непосредственными исполнителями похищения Фэтона могли быть местные уголовники. И Яви не мог подумать, что преступники не имели в своем распоряжении в Лине никакого другого транспорта, кроме полицейского фургона. Дзист уточнил это обстоятельство: похитители имели машину, на которой они приезжали в мастерскую. Информация Дзиста подтолкнула инспектора к размышлениям над вопросом, который он из-за постоянного притока все новых и новых сведений так и не успел осмыслить.
Проводив Бейта и Дину в столицу, Яви вернулся в комиссариат и сразу пошел в телетайпный отдел. Инспектор с нетерпением ждал ответа на отправленный вчера запрос по поводу зафиксированных Бейтом у мастерской следов протекторов двух автомашин. Одна из них уже установлена — это фургон военной полиции. Загадкой оставалась другая. Хоть бы знать, какой она марки.
Дежурный по телетайпу огорчил инспектора — ответа не было. Яви пошел к себе. Трое детективов криминального отдела линского комиссариата вели наблюдение за двумя приятелями Райна и Пекки. Пекки не ездил больше в мастерскую, иначе он сразу понял бы, что полиция уже побывала там.
Яви запер изнутри дверь и пошел в ванную, которая примыкала к кабинету. Он с наслаждением лег в ванну, вытянул ноги и закрыл глаза. Как мало нужно человеку, чтобы почувствовать себя довольным. И в то же время — как много. Будь у него другое настроение, сложись обстоятельства не так удачно, он не только не позволил бы себе принять ванну, но и расслабиться. Человек вроде бы в жизни все делает для себя:
