— Так сильно?.. Да неужто кистенем?! — Нет,— отвечал ваятель,— казанками! — И показал у собственной руки На сжатых пальцах Эти казанки. Будь следователь Трижды беспристрастен, Он заключил бы, что Жуан опасен. Хоть не доказана была вина, Хоть было далеко до обличенья, Но мера, названная пресеченьем, Уже была к нему применена. Мечтал он благоденствовать в семье, А очутился В каменной тюрьме. Тюрьма По образцу тюрьмы московской, Имевшей славу «тишины матросской», Здесь называлась просто «тишиной», Что было понимать намного проще, Поскольку примыкала близко к роще Высокой смутноглазою стеной. Она по виду не казалась мрачной, Но не шибала И на комплекс дачный. Как на заводе, Там ему родная, И здесь его встречала проходная, Но только пропуск нес за ним другой, А дверь стальная голосом державным, С большим ключом, И в наши дни не ржавым, Проскрежетала о беде людской. И не было печальнее на свете, Чем были для него Минуты эти. Уже в тюрьме Испанских грандов отпрыск Сначала отдан был на строгий обыск, Потом сфотографирован, смурной, Потом, чтоб не играл с законом в прятки, С красивых пальцев отдал отпечатки И побыл в бане, правда, без парной. Как видите, преследуя заразу, Здесь водворяют В камеру не сразу. Казалось, Беды лишь теперь настигли, Когда его, кудрявого, постригли, О чем скажу особо, без помех. Хоть в правилах, властями утвержденных, Острижка значилась для осужденных, Здесь остригали поголовно всех, Но из подследственных о малом горе С начальником тюрьмы Никто не спорил. Он был неузнаваем В то мгновенье С глазами оскорбленного оленя, Бежавшего на зов издалека, Которому за вольность похождений Из высших и гуманных побуждений Спилили благородные рога. Так мой Жуан в своей тоске безмерной Стал тридцать первым В камере тюремной. В ней с двух сторон, Загородив простенки, Железные стояли этажерки В двух ярусах, А полки — в два крыла, И каждая для бедного Жуана На образ допотопного биплана Нелепостью похожая была. На них какой-то странный вид имели Заправленные с хитростью постели. Они имели, Без морщин и складок, Такой геометрический порядок, Тот вечный ряд, который дли и дли, И каждая одно изображала, Как будто в длинной куколке лежала Египетская мумия внутри.
