— Стереть и смыть! — Художнику за шалость Пять суток гауптвахты полагалось, Но камера вступилась — дескать, мы Не станем лучше, если будет смыта. Просили контролера, замполита, Дошло и до начальника тюрьмы, И снова с просьбой Староста-молчальник: — Оставить просим, Гражданин начальник. Никто не знал, Что бравый подполковник Был всякого художества поклонник, Стихами увлекался, как юнец. На даму долго он глядел с усмешкой, Изъяны в ней оправдывая спешкой, Задумался на миг и наконец Сказал, ни в чем не углядев распутства: — Хоть не шедевр, А все-таки искусство! Большой начальник, Властью облеченный, Почти всегда добрей, Чем подчиненный. Уже не гауптвахту, а барыш Имел барышник после дерзкой ночи. Еще бы, у него в глазах всех прочих Поднялся человеческий престиж, К тому же, уже будучи прославлен, Через неделю Был в Москву отправлен. Недоставало друга В новом списке, Пусть был бы и не друг, А просто близкий, С кем поделился б горьким горем, в ком Сочувствие нашел бы промах явный. Жуану приглянулся тот чернявый, Прослывший зубоскалом-шутником. Заметил при одной из ситуаций, Что был и сам Не чужд для Итальянца. Тот не таил, Довольный разговором, Как стать мечтал международным вором, Иметь свой миллион, свой лимузин И, наконец, мечтая, домечтался: В счастливую Италию подался, Ограбив ювелирный магазин. — И вот я там!.. — А как без языка-то? — Язык — пустяк: Ewiva folporato! Припоминая города и встречи, Признал он, что смущала быстрость речи, Что все как пулеметами палят, Что все слова как пули вылетают. — Когда они подумать успевают О том, о чем так быстро говорят?! А впрочем, там,— сказал не без бравады,— Пока есть деньги, языка не надо! Пока в кармане был родной запас, Жизнь улыбалась мне, но пробил час Переходить на местные караты… В Италии, скажу, не то, что тут, Там в одиночку люди не крадут, А создают сначала синдикаты. Мне коллективность их была странна: Вот вам и буржуазная страна! Я тоже не дремал, Не спал все ночи, Пока не ухватил свой миллиончик, Ну, думаю, теперь гуляй и пей, Но в этих лирах, боже, еле-еле Его хватило мне на две недели При всей советской выдержке моей. На хлопотах о новом миллионе Меня потом Застукали в Болонье. Тюрьма там, бр-р-р, Заклятого врага Не поместил бы в ней у потолка
