отборного ларецианского рома. Но на третий день веселье закончилось. – Гном вздохнул. – Юнга за ромом спустился и меня обнаружил. Не успел я опомниться, а он уже всю команду позвал, крысёныш маленький. Матросы мне, понятно, не обрадовались – с безбилетниками разговор короткий. Да и то, что бочек рома уже далеко не двадцать им тоже не шибко понравилось. Скрутили меня и вытащили из райского трюма. Я, конечно, просто так не дался, выбил пару челюстей, сломал несколько носов. Если бы у них боцман был не троллем, может быть и удалось бы отбиться… Пока они решали, что со мной делать: на рее вздёрнуть или под килем пропустить, я выбрал третий вариант – сиганул за борт. На берег выбираться желания не было, в этих краях уже ушастики нередко встречаются. Пришлось на бревне, как жабе, плыть! И жрать вонючую рыбу три долгих дня!
Стольник оттянул меня на корму и тихонько, чтобы гном не услышал, заявил:
– Врёт Борода! Сам, поди, сбежал, а пухлого бросил!
– Ну не знаю, Жорик его из Джарлака вытащил, думаешь, этот Дитер на такое способен?
– Ты посмотри на его рожу наглую.
Гном с самым беззаботным видом вытирал жирные губы, рожа, и впрямь, была наглая.
Мы подошли к нему, и я спросил:
– Так Жорика, получается, опять в тюрьму посадили?
– У тебя в ушах пробки, любезный? Говорю же, в темницу под монастырем Святого Патрика.
– А пухлый-то уже зэк со стажем, – заметил Васян. – Так скоро вором в законе станет!
– Что делать будем?
– Попробуем выкупить, сэнсэй в дорогу золота много наколдовал.
– Инквизиторы кому попало пленника не продадут, – убеждённо сказала Ника.
– Особенно, если его в ереси обвиняют, – добавила Ариэль.
– Ничего, разведём как-нибудь с инквизицией! – пообещал я, хотя сам вовсе не был в этом уверен.
– Вы сначала с таможней разведите! – буркнул гном презрительно.
– На счёт чего? – спросил Васян.
– Да хотя бы насчёт зелёного. Орков в Атрем не пускают.
Мы посмотрели на Зяббу, тот кивнул.
– Ты почему нам сразу не сказал?! – возмутился я.
Орк пожал плечами:
– Вы – парни башковитые. Думал – что-нибудь уже придумали.
– И что теперь делать?!
– Эх, надо было сэнсэя попросить, чтобы на Зяббу человеческую личину наложил, – с сожалением молвил Стольник.
– Есть идеи? – осведомился я.
Ариэль с Никой молчали, у Зяббы был такой вид, словно не о нём речь.
– Можно сказать, что он ваш раб, – предложил Дитер.
– Сработает?
– Рабов пускают, тем более, если скажем, что на продажу везём.
– Что думаешь, Зябба? Согласен временно рабом побыть?
– Я – ваш должник.
– Тогда надо ошейник надеть, – заявил Дитер.
– Какой ещё ошейник?! – взбеленился Зябба, – Мы так не договаривались!
– Иначе не поверят, – пояснил гном. – И ещё топор придётся пока нам отдать.
– Чего?! Только через мой труп!
– Да это на время, Зябба, – попытался я успокоить разбушевавшегося орка.
– Топор не отдам!
Сколько мы не упрашивали, Зябба так и не внял голосу разума.
– Ладно, будь что будет, – махнул Васян. – На месте что-нибудь придумаем.
– А что тут придумывать? – удивился Дитер. – Вы же говорили, вам седриков кто-то там наколдовал!
– Седриков? – переспросил я. – Нам наколдовали мешочек золотых монет.
– Ну-ка покажите.
Васян достал пару золотых.
– А-а, – протянул гном. – Такие в ходу у нас. – Он взял у Стольника монету, посмотрел и так и эдак, затем с видом эксперта похвалил: – Хорошая работа! Познакомьте меня потом с колдуном вашим. Эти монеты тем более подойдут. А седрики – атремская валюта, они маленькие в два раза дешевле.
– А почему 'седрики'? – поинтересовался я. – Какое-то странное название для денег.
– В честь королевской династии, – объяснила Ариэль.
– Понятно. Слышь, Дитер, а нам хватит золота и на таможню и, чтобы Жорика выкупить?
– Про Жорика не знаю, а вот таможенникам в любом случае придётся чуть-чуть отвалить.
У меня было нехорошее предчувствие. Если тут такая же таможня, как в нашем мире, отвалить придётся не чуть-чуть.
***
Ещё через два дня мы прибыли в Ларецию.
Берега расступились, и нашим взглядам предстала бескрайняя гладь, подсвеченная рассветным солнцем.
Великая разбивалась здесь на несколько рукавов и впадала в море, которое называлось – Льдистое. Сейчас никаких льдов видно не было, наверное, потому что лето. Зато были невысокие, но красивые волны, увенчанные барашками пены. Они лениво толкали лодку в борт.
Город расположился в устье, между рукавов Великой. Мы вплыли в просторную гавань, заставленную множеством лодок. Помимо кучи мелких посудин на якоре стояло несколько больших парусников. В детстве я обожал читать книжки про пиратов и поэтому опознал по количеству мачт и оснастке два фрегата и бригантину. Если, конечно, здесь уместны земные аналогии.
Утренний бриз колыхал паруса. Пришвартованные лодки покачивались на волнах, легонько сталкивались, скрипели якорные цепи.
На скалистом утёсе возвышался маяк, а вдоль берега тянулась длинная пристань, заставленная ящиками, коробками и мешками.
Чуть дальше на холме раскинулась Лареция. Громадная каменная стена, за ней шпили башен с развевающимися красно-чёрными флагами.
– Красный с чёрным – цвета королевства Атрем, – сказала Ариэль. – Лареция самый прекрасный и большой город в королевстве. Глядите, какая красота!
Да, такого я ещё не видел! Это не грубый Гадюшник, не изящный Валорион, не извилистые тоннели гномов. Огромный город, по здешним меркам мегаполис. Оплот цивилизации.
Дитер умело пришвартовал лодку к пирсу.
Я кое-как уговорил Зяббу временно отдать мне топор. К 'Барракуде' уже спешило с десяток солдат в стальных кольчугах, кто с алебардами, кто с копьями, кто с мечами. У некоторых имелись треугольные щиты с изображением открытой ладони – эмблемой Атремской таможни.
Грузный черноусый стражник поднялся к нам на борт. Представился:
– Капитан Балус, Ларецианская таможня.
Мы закивали в ответ.
Он огляделся, щуря маленькие свиные глазки. Недовольно прогудел:
– Та-ак, почему орк без ошейника?
– Порвался, – Я постарался ответить смирено и как можно простодушнее. В нашем мире обычно таким тоном провинившийся водитель разговаривает с сотрудником ГИБДД.
