месяц вернешься, и будет тебе история. Не переживай, на твой век преступлений хватит.
— Я возвращаюсь прямо сейчас.
— Как хочешь, но я все равно не отдам тебе этот материал.
— Тогда я напишу статью для другой газеты.
— Без нашего письменного согласия ты не можешь это сделать, и уйти от нас ты тоже не можешь — у тебя контракт. Попробуй нарушить хотя бы один из пунктов, и мы подадим на тебя в суд. Так отделаем — мало не покажется.
Шарп произнес свою тираду невозмутимым тоном, он не угрожал — главный редактор всего лишь отвечал на угрозу журналиста.
— Тогда уволь меня, — предложил Майк.
— Нет, не уволю. Я всего-навсего отстранил тебя от работы. А знаешь почему? Потому, что ты находился на грани нервного срыва. Майк, послушай, тебе действительно надо отдохнуть… и хорошенько подумать. Иначе ты не выдержишь.
— Шарп, я всегда выдерживал. Ты же знаешь…
— Знаю. Но в последнее время ты сам начал превращаться в новость номер один, про твои выходки можно написать целый детективный роман. Извини, Майк, у меня куча работы. Потом поговорим. Отдыхай. Франция — чудесная страна. — И Шарп повесил трубку, забыв сказать «до свидания».
Хэндл первым делом позвонил в аэропорт — узнать, когда улетает ближайший рейс на Нью-Йорк. Но оказалось, что на сегодня все билеты уже проданы. Майку предложили единственное свободное место в самолете, который улетал завтра утром, однако тогда ему пришлось бы добираться до Нью-Йорка через Торонто. Слишком долго. Кроме того. Хэндл прекрасно понимал: Шарп говорил вполне серьезно, если он нарушит условия контракта, неприятностей не оберешься.
И все же Майк считал, что это несправедливо. Он первый начал писать о женщине, которая меньше чем за два месяца обчистила пять банков. Грабительница напяливала на лицо резиновую маску Джорджа Буша, являлась в провинциальное отделение какого-нибудь крупного банка, забирала денежки и бесследно исчезала. Совершив целую серию налетов, преступница затаилась, почти месяц все было тихо, и вот теперь, когда Бонни Наседка снова дала о себе знать, Майка отстраняют от работы, да еще отдают его историю Смити и Маше. Тоже мне — охотники за привидениями.
Ницца — это ослепительно голубое небо и еще более голубое Средиземное море. Солнечные блики играли на поверхности воды, легкий бриз доносил соленый запах моря и аромат цветущего винограда. Настоящий рай, тишина и покой — идеальное место для отдыха.
Но о каком отдыхе может идти речь, если тебя пожирают зависть, тревога и нетерпение? Зачем попусту тратить время, любуясь изумрудной зеленью холмов и блеском волн, если можно с утра до ночи смотреть спутниковый канал CNN, читать газеты и рыскать в дебрях Интернета? Зачем бесцельно проводить целые часы в ресторанах, наслаждаясь изысканной французской кухней, если можно торопливо проглотить какое-нибудь незатейливое блюдо, приготовленное из замороженных полуфабрикатов, которые Майкл заказывал в соседнем супермаркете?
Террористические акты, войны, эпидемии, экономические кризисы — в мире происходило немало событий, но Хэндл не замечал кричащие заголовки, которые мелькали на страницах газет, в телевизионных новостях и на интернетовских сайтах. С одержимостью маньяка он искал свежую информацию о деле Бонни Наседки. Майк внимательно следил за тем, как Смити и, особенно, Маша раскручивают эту историю.
Если он все же отрывался от компьютера или переключался с новостей CNN на другой канал, то, пощелкав пультом, останавливался на каком-нибудь американском сериале, вроде «Полиции Нью-Йорка», или смотрел бесконечные повторы «Секса в большом городе». Майк скучал по родному городу, по женщинам, которые смотрят на тебя призывно-голодным взглядом, и по той энергетике, о которой он писал в одной из своих статей: «Она похожа на холодный голубоватый ток, бегущий под мостовыми Манхэттена; напряжение города столь высоко, что вы чувствуете, как оно вспарывает подошвы ваших ботинок и насквозь пронзает ваше тело».
Пока он сидит в Ницце, бездарно растрачивая накопленную энергию, там, в Нью-Йорке, его конкуренты набирают силу.
Мало того, что репортажи Смити и Маши как минимум дважды в неделю появляются на первой полосе газеты, так они еще выступают в разных ток-шоу с рассказами о знаменитой налетчице, а потом их слова нарасхват цитируют другие издания. Вдобавок ко всему один из коллег-репортеров, специализирующийся на слухах и сплетнях, прислал Майку письмецо, в котором сообщалось, что Смити будто бы написал книгу, основанную на другой сенсационной истории о загадочном убийстве врача- ортодонта, известного под именем мистер Улыбка, чьи рекламные плакаты пару лет назад красовались во всех вагонах метро. Вроде бы Смити даже уже продал ее какому-то крупному издательству и одновременно заключил договор с какой-то киностудией на создание сценария; рабочее название сценария — «Улыбка мертвого человека».
Прочитав послание заботливого коллеги, Майк просто задохнулся и почувствовал, как внутренности в животе сворачиваются в тугой клубок. Несмотря на работающий в комнате кондиционер, все тело журналиста покрылось испариной.
В первое мгновение он замер, затем в ужасе отпрянул от компьютера, который принес ему эту страшную новость. Когда Хэндл снова начал дышать, он поднялся на ноги и, пошатываясь, побрел на кухню, чтобы достать из холодильника очередную банку пива.
Домработница Баззера, маленькая юркая старушка, приносила по утрам газеты и большую коробку круассанов. Она проскальзывала на кухню, оставляла завтрак и свежую прессу и затем так же бесшумно исчезала. Майк жевал круассан, прихлебывал пиво и, лениво перелистывая страницы местной французской газеты, думал о том, что теперь Смити и Маше, вероятно, предложат написать еще один сценарий, основанный на истории Бонни Наседки. На его истории, с помощью которой Майк надеялся утереть нос своим недоброжелателям. Но как Майк мог тягаться с Шарпом, со Смити и даже с Машей? В сложившейся ситуации он был абсолютно бессилен. Да, они выиграли, а Майк проиграл.
Майкл Хэндл — неудачник.
Но как такое могло случиться? Он умен, сообразителен, у него есть журналистская хватка и безошибочное чутье, из любого, самого незначительного происшествия Майк способен сотворить сенсацию. Проблема заключалась в другом: он слишком талантлив, и окружающие, конечно же, воспринимают Хэндла как сильного конкурента и из кожи вон лезут, лишь бы ему напакостить. Сначала они отстраняют его от работы, потом нагло крадут лучший сюжет, а теперь Шарп угрожает ему судебным иском и тычет в нос контрактом: все специально продумано, чтобы Майк вообще не мог работать. Сволочи!
Откусив кусок сухого круассана, он отхлебнул пива — комбинация показалась Майку на редкость удачной — и сердито грохнул бутылкой по лежащей на столе газете. «Азур кост кроникал», — прочел он. Газета издавалась на английском языке и выходила с мая по сентябрь специально для отдыхающей на Ривьере англоязычной публики. Из-под пивной бутылки выглядывала фотография какого-то парня по имени Гарри Карпентер, которого нашли мертвым в отеле Монте-Карло. Рядом со статьей об убийстве Майк заметил еще одну фотографию: на ней была изображена молодая женщина. Сдвинув бутылку, Майк прочел заголовок: «Неужели дочь английского лорда, сбежавшая из швейцарской клиники для наркоманов, находится во Франции?»
Майк придвинул газету и углубился в статью, посвященную Диане Бенхам. Он вгляделся в фотографию: изображение было нечетким, но, как утверждала газета, благодаря своей бурной жизни, семнадцатилетняя Диана выглядит гораздо старше. Несколько дней назад ее видели в Ницце; по сообщению очевидца, Диана путешествует вместе со своей канадской подругой — высокой девушкой с длинными темными волосами.
Ух ты, богатая взбалмошная девица, прославившаяся своими дикими выходками! Диана Бенхам, которая на великосветских приемах танцевала с принцами Уильямом и Генри, та самая Диана, которая отбила бойфренда у топ-модели Триши Коллингвуд, а затем бросила его ради Вилли Симпсона — солиста рок-группы «Бобовая культура». Их бурный роман закончился не менее громким разрывом незадолго до того, как Диану по приговору суда отправили на принудительное лечение в швейцарскую клинику.
Майк затолкал в рот остатки круассана, схватил пиво и, зажав под мышкой газету, помчался обратно в комнату. Со скоростью цифрового сканирующего устройства он рыскал по Интернету в поисках
