это нужно для дела и пообещайте им по лишней чарке в течение трех дней. Пусть продержаться ещё минут сорок и не сбрасывают скорость.
Машинная команда и добровольно принудительные помощники не подвели, не подвела и техника, сбоев не было. Скорость в течении последних полутора часов колебалась от 23.5 до 24.5 узлов, наши крейсера шли с отставанием порядка пяти миль. И вот наконец, сигнальщики заметили на горизонте дымы, которые двумя группами двигались в сторону Мемеля на пересечку нашего курса. Мы шли почти перпендикулярно к тем кораблям.
— Неужели мы не успеваем, и немцы раньше нас проскочат в порт, под защиту береговых батарей. Крыжановский, а срезать угол нельзя, и ещё немного довернуть к Мемелю?
— Ваше Превосходительство мы и так почти вдоль кромки минного поля идем, и можем в любой момент нарваться на мину, если оно неправильно определено.
Сколько до немцев?
Сто тридцать кабельтовых. Ещё далеко, недостать. Надо подождать минут десять. Это хорошо что мы идем не вдогонку, тогда бы точно не успели.
Мы шли на сближение, и вот первый пристрелочный залп почти по носу. Воздействия пороховых газов на носовую часть корабля были колоссальные, да кроме того у нас носовая часть повреждена после двух попаданий в предыдущем бое не хватало ещё самим себе повреждения нанести. Но стрелять приходилось именно по курсу и тут нечего не поделаешь. Первый залп дал недолет, но вот какой с такого расстояния точно не определишь. Второй также лёг недолетом, значит мы ещё слишком далеко. Это подтвердила радиограмма от Плена – недолет составил с полмили. Мы решили ещё пару минут подождать. Сигнал на 'Полтаву' выйти на левый траверз. Мы молчали минуты три-четыре – не открывая огня, продолжали сближаться. Нам отсюда было видно, что крейсера Плена начали обстреливать концевые корабли противника.
Владимир Александрович, не пора и нам пострелять пока (я чуть не сказал фрицы) немецкие корабли не скрылись. Линкор содрогнулся от залпа носовой башни, мне даже показалось, что он притормозил из-за чудовищной отдачи. Наши снаряды начали доставать до противника, это мы поняли, потому что крейсера Плена прекратили обстрел, чтобы не сбивать нам прицел. Мы понемногу начали приводить противника на левый траверз, чтобы ввести в действие всю артиллерию. Ага, немцы тоже открыли ответный огонь, четыре водяных столба встали не менее чем в полутора милях от нас, следующими было уже восемь водяных столбов, но и они встали не ближе мили от нас. После этого противник прекратил огонь.
Ваше Превосходительство эсминцы противника готовятся к торпедной атаке – заволновался Владимир Константинович. Было видно как четыре эсминца выдвигались из-за строя броненосцев и помчались в нашу сторону но они были пока очень далеко.
Командир линкора Владимир Константинович тут же отдал распоряжения об отражении торпедной атаке. Но эсминцы не пошли в атаку, отойдя на несколько кабельтовых от своих броненосцев и повернув на параллельный курс, они начали ставить дымовую завесу, прикрывая свои корабли от нашего огня. Нам на некоторое время пришлось прекратить огонь из-за того что цель была скрыта от нас сплошной стеной дыма. Но тут нам на помощь пришел Плен, он заставил своим огнём прекратить эсминцам постановку дымовой завесы. Мы продолжали сближаться с противником, как только дымовая завеса поредела, и корабли противника стали видны, снова возобновили огонь и после нашего третьего залпа, крейсер и эсминцы что держались рядом, бросив свой броненосцы, поспешили к Мемелю, чтобы поскорее спрятаться за береговыми батареями. Концевой корабль вначале принятый нами за броненосец оказался броненосным крейсером, и он начал обгонять свои броненосцы, но потом встал во главе колонны. Нам пока никак не удавалось поразить корабли противника, накрытия были, а вот прямых попаданий нет. Противник также нам отвечал не точной стрельбой, хотя снаряды его и доставали до нас.
— Ваше Превосходительство через десять минут нам придётся поворачивать с курса – предупредил меня наш флагманский штурман – впереди у нас минное поле.
— Предупреди Владимира Константиновича, и начинай отчет, чтобы не вылететь на него. А пока идем на сближение, огня не прекращаем.
И вот, наконец, средний корабль в колонне получил от нас прямое попадание, скорость он не потерял, но на нем разгорался пожар. Следующим залпом 'Полтава' добилась попадания тремя или даже четырьмя снарядами в концевой корабль, который сразу потерял ход и выкатился из строя. Даже с такого расстояния стал, заметен крен корабля, который к тому же хорошо горел. Этот уже не жилец и мы ему не дадим уйти. После этого ответный огонь с броненосцев противника заметно ослаб, но тут береговые батареи открыли огонь, помогая своим броненосцам ускользнуть от нас. Линкоры начали поворот влево, выходя в хвост противнику, так как дальше этим курсом мы преследовать не могли – можем выскочить на минное поле. Нам ещё раз повезло попасти в своего противника и как оказалось, что один из перелётов попал и в крейсер. 'Полтава' добивала своего противника, который отстал уже на целую милю от впереди идущих. Мы не могли подойти ближе к берегу, и тем более войти в узкий фарватер где всё пристрелено орудиями береговых батарей. Нам пришлось изменить курс на северо-восток и двигаться вдоль кромки минного поля что прикрывал порт. Уменьшив скорость до малого мы сосредоточили огонь на броненосце пытаясь потопить его на подходе к порту. Но нам этого сделать не удалось, хотя ещё пару раз добились попаданий, но наш противник сумел выброситься на мель около входа в порт. 'Полтава' расправилась со своим противником, который затонул примерно в трёх милях прямо на фарватере – и перенесла огонь на крейсер, который в это время проходил между материком и песчаной косой. Броненосные крейсера обстреливали береговые батареи, стараясь их подавить, и дать возможность второй паре крейсеров обстрелять порт и суда находящиеся в бухте. Вдруг замолчала наша носовая башня, это было так неожиданно, остальные башни ведут огонь, а она молчит. Неужели вышли из строя механизмы по техническим причинам, так как попаданий в неё не было. А хотя могло повлиять на её работу то попадание, что мы получили вблизи башни в помещение шпилей, да и последующая стрельба по носу, могла повлиять на подбашенные подкрепления, просесть палуба и заклинить башню.
— Выяснить в чем дело, почему прекратила огонь носовая башня – тут же последовал приказ Пилкина.
Все оказалось банальнее, просто в башне закончились снаряды, их там осталось по три на ствол, потому она и прекратила огонь. А мы похоже так увлеклись, что совсем забыли что у нас не бездонные погреба, а если сейчас появятся дредноуты противника нам даже ответить будет нечем.
Прекратить огонь – приказал я
Но Ваше Превосходительство броненосец ещё не добит – возбужденным голосом проговорил Крыжановский.
Передать сигнал на корабли, прекратить огонь всем следовать за мной. Крыжановский проложить курс на север. Идем домой. Надо выяснить, сколько снарядов осталось на 'Полтаве'.
Я ещё не полностью отошел от боя, как и все в боевой рубке 'Петропавловска', был возбуждён только что закончившимся боем. Поздравления сыпались со всех сторон, особенно радовался наш главный артиллерист Свиньин. Но я решил его немного остудить.
Владимир Александрович, голубчик, а вы что так радуетесь? Ваши подопечные на потопление трех допотопных броненосцев расстреляли весь боезапас, и нам из-за этого пришлось помиловать четвёртый, а самим побыстрей уходить домой. Это хорошо что немцы об этом не знают, а то бы выслали ещё парочку таких же броненосцев за нами вдогон, а нам и отбиться нечем. Ладно бы только броненосцы, а если вдруг дредноуты, хотя от них мы бы сбежали, но нам пришлось бы затопить своего 'Макарова' предварительно сняв команду. И не дай бог, тут появятся линейные крейсера, вот они нас догонят. А у нас сколько снарядов осталось, чтоб отбиться? Не скажешь.
— Сто двадцать три снаряда у нас и на 'Полтаве' около двухсот.
Это о чем говорит – что десять минут мы можем пострелять, ну а если отбиваться от противника каждой башней по очереди, вначале один линкор, потом следующий, то можно растянуть это удовольствие почти на час – проговорил я это все с иронией. Это значит, что мы ещё немного повоюем и дадим крейсерам уйти.
Как только придем в Гельсингфорс, отдам распоряжение – всегда оставлять одну четверть боезапаса в башне на более сильного противника – проговорил я вслух, конкретно не к кому не обращаясь.
Я точно не помнил, когда именно немцы перевели свои дредноуты с Северного моря на Балтику.
