мощное вооружение. В переводе на язык боя он выигрывал первые его этапы — сближение и атаку, то есть летчик быстрее сокращал дистанцию и на догоне открывал огонь с большего расстояния. Это определяло наступательный потенциал Ме-109, противопоставить которому наш основной истребитель И-16 мог только высокую маневренность. Однако меньшие время и радиус его разворота приобретали реальную силу лишь на третьем этапе боя, когда противники стремились «переманеврировать» друг друга, чтобы выйти в хвост для ведения прицельной стрельбы.
Недостаток скорости и слабость огня И-16 заставляли летчика защищаться и искать любые пути для перехода в наступление. Огромную силу приобрел моральный фактор.
Нравственный элемент в первом русском руководстве по ведению боя стоял во главе перечня факторов, влияющих на достижение успеха. Вспомним: «Боязливая осторожность мертвит и удваивает предприимчивость противника. Хладнокровие же, соединенное с быстротой и находчивостью в решениях, приводит к наивыгоднейшей позиции и к окончательному результату». Смелость в воздушном бою имела конкретное воплощение в особой форме и давала результат только в совокупности с мастерством. В тактике боев первого периода Великой Отечественной войны это проявилось в решимости драться в численном меньшинстве, стремлении атаковать «мессершмитт» в лоб, умении пойти на таран для воспрещения бомбового удара по нашим войскам или спасения товарища, попавшего под атаку противника.
Выражение «умение пойти на таран» мы привели не случайно. Нередко в литературе подчеркивается лишь отвага, высокие моральные качества летчика, таранящего врага, и не упоминается об искусстве. А ведь таран применялся чаще всего при израсходовании боекомплекта и преследовал цель поразить (сбить) противника без ведения огня. Летчик наносил удар не всей массой самолета, а вращающимся винтом обрубал хвостовое оперение или консоль крыла с элероном, после чего самолет противника терял управление и падал. При этом явными были три этапа воздушного боя — сближение, атака и выход из нее. Чтобы последовательно выполнить их, требовались ювелирная точность, безукоризненное владение своим самолетом и предельная выдержка. Летчик, успешно совершивший таран, сажал машину лишь с погнутым винтом, и после небольшого ремонта она возвращалась в строй.
Таран — это боевой прием, мера вынужденная и характерная именно для первого периода войны. Когда же в бой вступили «Яковлевы» и «лавочкины» (1943 год), то, как писал трижды Герой Советского Союза А.И.Покрышкин, тараны «вышли из моды». А в сентябре 1944 года командующий ВВС Красной Армии в своем приказе доводил до войск, что таран, нередко кончавшийся потерей наших самолетов и летчиков, изжил себя: «Наши истребители имеют мощное вооружение, превосходят в летно-технических данных все существующие типы вражеских истребителей. Следовательно, применение тарана в воздушном бою с самолетами противника, имеющими более низкие качества, нецелесообразно».
Тактика воздушного боя первого периода войны в первую очередь определялась возможностями техники и оружия. Имевшиеся ограничения обусловливали применение оборонительного боевого порядка «замкнутый круг», ведение боя на виражах (этот бой не относится к наступательному), прикрытие войск отдельными неэшелонированными парами, полет бомбардировщиков без истребительного прикрытия, неиспользование резерва. Прикрывать, сопровождать и наращивать усилия было просто нечем. Нехватка ресурсов возмещалась боевой активностью.
Дважды Герой Советского Союза А. Ворожейкин пишет:
«Удачнее обороны, как круг, для И-16 вряд ли можно придумать. Наша сила против «мессершмиттов» — в единстве группы… Боевой порядок походил на быстро вращающуюся дисковую пилу: куда ни сунься — не возьмешь. Самолеты, меняя положение, вытягивались в нужную сторону, разбрызгивали пулеметный огонь, а то и метали реактивные снаряды. «Мессеры», как щуки, носились на больших скоростях и при подходе к нам всякий раз натыкались на острые зубья пилы, отскакивали».
Сравнительный анализ возможностей воевавших сторон показывает, что в первом периоде войны известная формула воздушного боя «высота — скорость — маневр — огонь» не могла у нас родиться и быть реализованной: отсутствовала необходимая материальная база. За противником оставались три из четырех компонентов этой формулы. Даже очень смелый и опытный летчик не мог пойти на вертикаль, если его самолет, набирал меньшую высоту за большее, чем противник, время.
Группы И-16 держались чрезмерно плотно, потому что увеличение интервалов и дистанций при слабом огне приводило к нарушению взаимной поддержки. Боевой устав истребительной авиации 1940 года определял сведение истребителей в групповом полете в составе 30–40 самолетов в такие боевые порядки, которые должны обеспечить сосредоточенные, мощные и внезапные удары по противнику: использование полностью наступательной огневой мощи при одновременном введении в бой всех огневых средств, лучшую управляемость и маневренность, быстрые размыкание, смыкание и перестроение. Основой строя оставалась тройка.
В боевом уставе почти не учитывался опыт Испании. Поэтому боевая практика отвергла устаревшие установки уже в начале войны. Нанести мощный сосредоточенный удар одновременно большим числом истребителей было невозможно. В одном из первых выпусков информационных бюллетеней, предназначенных для войск, отмечалось: «…предположение, что сомкнутый боевой порядок лучше обеспечивает взаимную поддержку, ничем не обосновано». Нашим летчикам пришлось фактически перестраиваться в ходе боевых действий, что всегда считалось нежелательным. Так обозначилась тенденция к расчленению боевого порядка, продолжающаяся до настоящего времени. Изменения в способах ведения боя четко проявились после года войны, когда самолетный парк нашей истребительной авиации обновился наполовину.
В свою тактику внес коррективы и противник. Ее характерные особенности заключались, во-первых, в стремлении к внезапности нападения и занятию исходного положения для атаки с превосходством в высоте; во-вторых, в приверженности к ведению боя в вертикальной плоскости; в-третьих, в использовании специально выделенных звеньев или пар, подкарауливавших отходящих от боевого порядка одиночек, для атаки их сверху. Бой на горизонталях гитлеровские летчики вели неохотно. Отмечалась хорошая их сработанность в группах, своевременное наращивание усилий с помощью службы наведения, а также многоэшелонное построение боевых порядков, чему способствовало использование радиосвязи. Противник широко применял военную хитрость, демонстративные действия и отказывался от открытого боя при недостатке сил. При этом избыток скорости помогал ему быстро ретироваться. Традиции немецкой школы сохранялись.
Перевод нашей истребительной авиации на новые тактические рельсы проходил нелегко. В своих указаниях от 9 июня 1942 года командующий ВВС Красной Армии отмечал, что необходимо было изжить стандартизацию в способах боевых действий и ведении воздушного боя. «Умение добиваться преимущества в позиции и высоте к началу атаки — основной показатель зрелости истребителя, — считает он. — Полный успех в бою гарантирован при сочетании мастерства воздушных бойцов с искусным управлением командира». Перехватить инициативу у противника предполагалось за счет перехода от горизонтали к вертикали, отвоевания высоты поэшелонным построением боевого порядка, отказа от оборонительных «кругов» и желания непрерывно и повсюду действовать с неизменным напряжением, ибо летный состав и материальная часть имеют свои пределы выносливости.
Через месяц в войска поступил приказ Народного комиссара обороны, где разъяснялось, что основная задача истребителей — уничтожать вражеские бомбардировщики, не давать им сбрасывать бомбовый груз на наши войска. Тактике противника по сковыванию наших истребителей требовалось противопоставить свою тактику прорыва к бомбардировщикам через заслоны прикрытия. Устанавливалась денежная премия летчикам за сбитые самолеты. К званию Героя Советского Союза предлагалось представлять летчиков, которые сбили в воздушных боях 10 истребителей или 5 бомбардировщиков противника.
Воздушный бой с бомбардировщиком имел свои характерные особенности. Чтобы правильно построить атаку, следовало знать его уязвимые места, «слепые» секторы в зоне оборонительного огня. Но главное — прорвать истребительное прикрытие, защищавшее обычно ударную группу противника. Здесь уже необходимо было иметь в запасе несколько разноплановых приемов, из которых выбирался один — наиболее целесообразный в сложившейся обстановке. В свои права вступали творчество, поиск нового в тактике. Вот как протекал один воздушный бой первого периода войны, в котором принимал участие Герой Советского Союза летчик-истребитель В. Голубев.
В сумерках эскадра Ю-87 и Me-109 четырьмя группами пересекла линию фронта в районе
