- Из Валмона, - сообщил капрал, - важные такие, большие, сами не ходют. В вашей спальне расположились, заказали обед. Вас требуют!
- Так я и дам себя съесть, - возмутился Марсель, хватая Котика за ошейник. Пес еще не знал, что за знакомство ему предстояло. Папенька. Собственной персоной. Получил письмо и приехал наставлять.
- Если он привез астры, - объявил Марсель адуану и собаке, - я скормлю их корове.
Капрал открыл рот и чихнул, в ответ пес радостно гавкнул. Еще бы, Котиков родитель интереса к многочисленному потомству не выказывал. Валме пригладил забывшие о куафере патлы и поправил шейный платок. Встречу с неизбежностью оттягивать глупо: неизбежность нужно побыстрей проглотить и зажевать чем-нибудь соленым.
- Вина ему подали? - осведомился виконт, прикидывая, брать собачку с собой или оставить на улице.
- Они с собой привезли, - благоговейно произнес Жервез, - и вино, и пулярок, и голубей в ящиках. И еще сыр в бочонке.
Точно папенька. Когда же старый греховодник последний раз выбирался из дому? Воистину грядет что-то жуткое. Марсель сунул Котика адуану:
- Придержи, а то как бы чувств не лишился.
- Сударь? - не понял капрал, но ошейник ухватил. - Как это?
- От благоговения, - пояснил Марсель, взлетая по лестнице сквозь ширящийся аромат мускатного ореха и майорана. Надо полагать, повар уже приступил к пуляркам.
- Вас ждут, - объявил батюшкин камердинер, распахивая дверь.
- Представьте себе, Дави, - шепнул на ходу Валме, - я так и предполагал.
Папенька возвышался за столом многозначительной горой. По правую руку графа лежал носовой платок размером с небольшую скатерть, к креслу была прислонена до боли знакомая трость с рукоятью в виде головы гончей. Внутри трости находился клинок, о чем знали лишь избранные и покойные.
- Я получил перехваченного вами кобеля, - возвестил родитель, - и остался весьма недоволен. Неудачная порода, мерзкая стать, отвратительное воспитание и дурные привычки. Вы были совершенно правы, отсылать подобное животное великому герцогу Ургота - верх неприличия.
- Счастлив вашим одобрением, - почтительно произнес Марсель, становясь на колени и целуя похожую на подушку для булавок руку, - и еще больше счастлив видеть вас. Вы оставили собаку при себе?
- Я отослал ее на север, - сообщил граф, - бергеры неплохо управляются с самыми капризными псами. Встаньте, пройдите к порогу и повернитесь.
- Охотно, батюшка, - откликнулся почтительный сын, маршируя к двери, сквозь которую, предвещая грядущий обед, текла майорановая струя. Папенька обожал майоран и мускатный орех, маменька предпочитала кориандр и базилик, а сын пристрастился к чесноку.
- Странное зрелище, - задумчиво протянул граф, разглядывая сына и наследника, - если б не портрет Готье Шапри, можно было бы прийти к выводу, что ваша матушка не была столь добродетельна, как мне казалось. Несчастный Ив! Всю жизнь скрывать животы и на старости лет оказаться перед необходимостью противоположного.
- Вы привезли Ива? - не поверил своим ушам Марсель. - А кто же будет шить вам?
- Снимите камзол, - выпятил губу граф, - и повернитесь еще раз. Медленней.
- Буду счастлив, - провозгласил Марсель, вскидывая руки, словно кэналлийский танцор. «Эве рэ гуэрдэ сона эдэрьенте»… Какой дурью они тут маются. - Батюшка, у вас есть новости из Олла-рии?
- Вы нетерпеливы, сын мой, - огромное тело укоризненно колыхнулось, - крайне нетерпеливы. Я недоволен.
- Нетерпелив, - согласился Марсель. - Вы бы тоже стали нетерпеливы, окажись в Багерлее не Ворон, а Рафиано.
- Я не могу ваше утверждение опровергнуть, - покачал головой граф, - как и подтвердить, поскольку экстерриор покинул столицу и находится вне опасности, но терпение следует воспитывать. Я расскажу вам про Олларию, но сначала извольте выслушать про Хексберг.
2
Катари, его любовь и его королева! Сейчас она выйдет… Вот из этой самой бледно-розовой двери.
- Не знаю, Дикон, - сюзерен задумчиво перебирал королевскую цепь, в последнее время это стало у него привычкой, - право не знаю, стоит ли брать тебя с собой… Катарина Оллар странная женщина, очень странная.
- Она не странная, - тихо сказал Ричард, - она святая.
- Весьма вероятно, - подмигнул Альдо, - но, согласись, святость в наши дни выглядит странно. Я мог освободить ее и засыпать драгоценностями, а она не хочет. Вернее, хочет, но сама себе не позволяет. Вбила в головку, что не может оставить мужа, пока он в Багерлее, а куда прикажете его девать? Алва связал нам руки, хотя это и к лучшему.
- К лучшему? - не поверил своим ушам Ричард.
- Именно. Алва должен умереть раньше Олла-ра, иначе по милости Эрнани Трусливого мы получим новую династию. Ладно, Дикон, иди, уговаривать даму признаться в супружеской неверности проще наедине.
- Катарину принуждали!
- Разумеется, - удивился сюзерен, - а что это ты так разволновался?
- Госпожа Оллар счастлива видеть Его Величество, - объявила необъятных размеров дама в кремовом платье. Хорошо, не та белобрысая дуэнья, что промывала ему щеку. Против самой женщины Дикон ничего не имел, но любое напоминание о выходке Айрис было невыносимо.
- Ваше Величество, герцог Окделл. - Катари замерла в дверном проеме, испуганно косясь на государя. Голубые глаза королевы стали еще больше, осунувшееся личико было снеговым. - Что-то случилось?
- О, ничего, уверяю вас. - Сюзерен подвел Катари к креслу. Это была обычная вежливость, не более того, но сердце Дикона бешено застучало. - Умоляю, садитесь.
- Благодарю, - попыталась улыбнуться Катари. - Прошу меня простить, я видела дурной сон… И потом не могла уснуть.
- Это вы нас простите, - возразил Альдо, поднося к губам фарфоровые пальчики. Как же ей идет черный, даже больше, чем голубой! Для олларианцев черный - знак траура, для Окделллов - один из фамильных цветов. Его можно носить ь и в счастье.
- Вам вернули все пропавшие драгоценности? - Сюзерен об этом прекрасно звнал, но сложный разговор начинают издалека.
- Да, Ваше Величество, - тихо прроизнесла королева, - почти все. Я сожалею лшшь об одном камне. Алая ройя как нельзя лучше тошла бы молодой герцогине Эпинэ.
- Не сожалейте, - улыбнулся сюззерен, - у невесты Повелителя Молний и сестрьы Повелителя Скал недостатка в драгоценностях ще будет. Клянусь вам.
- Я не сомневаюсь в щедрости Ваашего Величества. - Руки Катари комкали кружеввной платок, а Ричард видел лето и ветку акации. - Но Айри дорога мне. Я хочу сделать ей подарокс, чтобы она… помнила о нашей дружбе.
- Окделлы не забывают друзей. - Альдо подмигнул Дикону. - Не правда ли, герщог?
- Да! - выкрикнул Ричард и пошял, что кричать не следовало. - Разумеется, Ванне Величество.
- Я многим обязана вашей сестре, Ричард. - Белое кружево в белых пальцах и нщ одного кольца. - Самое главное, я обязана ещ верой в верность. Айри меня научила очень шногому. Мне очень грустно, что вы в ссоре, но вапнему отцу было бы еще больнее.
Если б они были наедине, юноша нашел бы, что ответить, но сюзерен только начал рразговор, и он был прав, до времени оставив ройгю у себя, - Айрис такого подарка не заслуживала!.
- Никакой ссоры нет, - решительно объявил сюзерен, - все давным-давно забыто», так ведь?
- Конечно, - выдавил из себя Дикон, - я больше не сержусь на Айрис.
- Я попрошу вашу сестру ответить тем же, - наклонила голову Катарина, - нас слишком мало для ненависти.
- Сударыня, - голос Альдо напряженно зазвенел, - я прошу вас оказать нам одну услугу… Не скрою, мы очень на вас рассчитываем.
