сбрендил. Катя сделала ей страшные глаза.
Столь же внезапно Гвоздь оборвал смех и продолжил рассказ:
— …Называлась она «Сеть мастеров-хранителей». Очень много лет назад. Может быть, двенадцать, а может быть, даже пятнадцать. Они соединили нашу земную технику с информационно-эзотерическими конструкциями… и если хоть один из вас, ржущих ублюдков, станет допытываться, что такое информационно-эзотерические конструкции, то я того кретина вышибу за дверь в два счета.
Гвоздь свирепо посмотрел на собеседников. Собеседники стойко молчали, хотя и давились хрюканьем, уж больно им понравилось длинное заковыристое слово информацонозитерическикоструты… Гвоздя мог уделать одной левой любой в Даниной команде, но Гвоздь — человек хороший и полезный, поэтому никто его не тронул.
— Продолжаю. Сеть сражалась героически, но и ее доконали. Лучшие люди ушли к подземным, другие — к «секретникам», а кое-кто стал жить сам по себе… Ну так вот, они наплодили множество очень опасных игрушек. Когда мой мастер, Макс Карамаякис, рассказывал мне о некоторых штучках, у меня волосы дыбом становились. Хранители дали друг другу клятву: после победы над гоблинами уничтожить все творения своих рук и своего гения. Так-то. А до тех пор каждый из них должен носить такую вот штуку. — Гвоздь приставил палец к своей тряпке. — Я не такой мастер, как они. Я половинка мастера или даже четвертушка. Но я принял эту вещь от своего учителя и передам ученику…
Тут подал голос Даня:
— Все это красиво звучит, Гвоздь. Кроме того, мы тебя уважаем, Гвоздь. Но кое-что мне не нравится. Раз уж их… штучки такие опасные, стоило ли мастерить их, хоть бы даже против гоблинов? И другое, Гвоздь. Их нет, твоих хранителей. Ну, почти нет. И учеников вроде тебя осталось всего ничего. Так в чем правда? А вот в чем правда: вы ни за что наш мир от их старой хренотени не вычистите, придется нам этим делом заняться… потом, когда гоблинов побьем. Лишняя работа, парень.
Вся Данина команда ждала: сейчас Гвоздь взорвется, проклянет их всех, даст пинка под зад и больше никогда к себе не пустит. Но Даня знал его дольше всех и давным-давно вел с ним споры о жизни и войне.
Гвоздь улыбнулся и подал ему руку:
— Твоя правда против моей, Даня. Генерал против мастера.
Даня кивнул с самым серьезным видом:
— Жизнь нас рассудит. Если, конечно, не подохнем раньше времени.
— Рассудит-рассудит… — Гвоздь, было, унялся, и вышло бы красивое окончание их беседы, но неуемная натура не дала ему скорого успокоения. — А вообще-то дети вы все. Сущие младенцы. Кроме Катерины, конечно. Ты же знаешь, Даня, ты же, блин, помнишь, я два Изумрудных Каноэ раскурочил, да еще Стрелу из Живого Золота, а ее одной хватит, чтобы пол Москвы медным тазом накрылось… И Костяного Охотника я тоже…
— …с моей помощью… — буркнул Даня.
— Да с твоей, с твоей, не жалко мне! Зато пять дней назад я лично, своими руками разрядил Штурмовое Давило в Щербинке… готовенькое стояло, смазочка в три слоя и магическая аура — как вчера из мастерской. Страху натерпелся… Ну вы понимаете хоть, какая эта дурь — ШТУРМОВОЕ ДАВИЛО, исправное, на полную катушку заряженное и взведенное для боевых действий?
Тэйки пожала плечами, Катя повела бровью, мол, ну Штурмовое, ну Давило, разной убойной дряни вообще много, вот, значит, еще один ее сорт; Немо остался неподвижен и нем. И только генерал откликнулся:
— Да понимаю я, по старой-то памяти… Еще когда мы с тобой вместе за всякой дрянью охотились, туда наведаться хотели. В общем, я тебя поздравляю, Гвоздь, но слов своих назад не беру.
— Ну и дурак, — спокойно прокомментировал Гвоздь, — понимает он! Понимал бы чего, разговаривал бы иначе. Это ж… шестьдесят тысяч смертей! И не остановишь в случае чего никак, стопор вырвали и на х…р выбросили!
Даня разозлился:
— Одно я на сто процентов засек. Ты эту бодягу затеял, чтобы перед нами Давилом пофорсить, как ты его героически распатронил… Пофорсил? И будя. Давай-ка о деле перетрем.
Гвоздь молчал.
— Эй, старик, ты слышишь меня? Ноль внимания.
Тэйки помахала у Гвоздя перед носом рукой. Щелкнула пальцами. Он даже не пошевелился. Генерал похлопал его по плечу, потом взял за локоть и хорошенько встряхнул. Никакого результата.
Гвоздь сидел и бессмысленно пялился в противоположную стену. Даниной команде оставалось в молчании ждать, пока он не отомрет.
— Может, шарахнуть его чем-нибудь мягким и пушистым по башке? — предложила Тэйки, но это ни у кого не вызвало энтузиазма.
Даня сказал невпопад:
— Раньше ему требовалось чуть-чуть…
Гвоздь мотнул головой и потер глаза.
— Очухался, драгоценный, — удовлетворенно заметила Тэйки. Она всерьез боялась, что ее предложение насчет шарахнуть по башке кто-нибудь поддержит.
— Как долго я… — тут Гвоздь огляделся с виноватым и обескураженным видом; ему не сразу удалось подобрать подходящее слово, — отсутствовал?
— Не слишком долго. Ничего особенного! — сердобольно ответила Катя.
— Да! Вообще ерунда, секундное дело! — фальшиво подвякнула Тэйки.
Даня угрюмо молчал. Немо отвернулся.
— Я… ужасно устаю в последнее время. Сплю на ходу. Понимаете?
У Кати в детстве была собака, умевшая делать ужасно виноватую морду, когда кто-то ловил ее на шкодном деле. Гвоздь улыбался точь-в-точь как та псина в стесненных обстоятельствах. Кате захотелось подойти и погладить его, утешить. Волна жалости затопила ее сердце.
— …Угу, — буркнул генерал. — Старик, что ты последнее помнишь?
«Давай-ка о деле перетрем…»
— Отлично. Вот и приступим. Во-первых, — начал Даня, не давая Гвоздю опомниться, а Кате распустить нюни, — наше Убежище накрылось. Утром нам некуда будет возвращаться.
— Чт-то, совсем?
— Совсемей некуда!
Тэйки нервно рассмеялась.
— Гвоздь, — продолжил генерал, — мы можем у тебя пожить какое-то время? Пока не найдем себе новое место.
Тэйки добавила:
— Ты не бойся, мы будем как шелковые. Даже я. Прощай разгульная молодость!
Она опустилась на корточки, взяла Гвоздя за руку и прижалась к ней щекой.
— Гвоздушка, пожа-алуйста…
Хозяин апартаментов опустил взгляд.
— Ребята, — тихо сказал он, — живите тут хоть вечно. Можете вселиться прямо сейчас.
Это было как гром среди ясного неба. Никогда Гвоздь не искал компании. Любой компании он предпочитал одиночество, и даже с женщинами заводил знакомство изредка: только, по его словам, «под давлением проклятой плоти».
Катя и Тэйки дружно разинули рты. Вот так фокус!
Даня не дал им закидать Гвоздя вопросами, а самому генералу причина сговорчивости старого приятеля и без того была понятна. Он просто велел своей команде заняться перетаскиванием барахла из машин в «счастливые двадцатые». Когда Гвоздь заблокировал все линии защиты, а троица отправилась за вещами, разговор продолжился.
— Во-вторых, старик, у нас сегодня очень особенное дело. Заранее рассказывать не стану, все подробности — завтра, когда мы вернемся. Суть заключается в том, что нам придется попереть против гоблинского мага. Или даже нескольких.
