– Может, склад какой распотрошили... Тут с прошлого века еще бункеры есть, я однажды в такой случайно вылез. Так там на стеллажах – пшенный концентрат, целые тонны. В картонных пачках, самое то крысам похавать.
– Сам бы похавал. Или продал.
– Успею. Там и мне, и крысикам хватит...
Потом им стало не до разговоров – тоннель за очередным люком был еще уже и ниже, причем с потолка то капала, а то и лилась струйками ледяная вода. На полу воды было сантиметров двадцать, потому продвигались вперед медленно и молча, только Бандикут иногда гнусаво матерился.
Володя время от времени вспоминал занятия в академии. Преодоление полосы препятствий не шло ни в какое сравнение с этим подземным марафоном – так, послеобеденная прогулка.
По затопленному тоннелю они шли больше часа. Выбрались внутрь бетонного цилиндра – то ли канализационного коллектора, то ли некого секретного сооружения, не исключено, что и недостроенной ракетной шахты... Рождественский заикнулся было насчет привала, но сталкеры так на него посмотрели, что он тут же умолк и решил с подобными инициативами больше не выступать.
Из коллектора они по ржавой металлической лесенке поднялись в небольшой зал. Судя по раздолбанным фундаментам, торчащим из пола обрывкам кабелей и остаткам креплений, здесь когда-то размещались некие механизмы или приборы. Куда и зачем их уволокли, можно было только догадываться. Учитывая, что все происходило в Академзоне, механизмы вообще могли уйти отсюда сами. Подумав об этом, лейтенант поправил на запястье армган и нервно огляделся – а ну как сейчас из-за угла вылезет какая- нибудь жуткая конструкция? Но никто не вылез, лишь Бандикут сказал, болезненно кашляя:
– Все, щас будем на свет божий выползать. Готовьтесь, православные.
– Это мы на Ученых, что ли? – прикинув что-то в уме, поинтересовался лысый сталкер.
– Примерно там, – уклончиво ответил Бандикут. – Вон дверь, открывайте.
Бордер пожал плечами и принялся откручивать приржавевшие барашки. Володя помогал, а Бандикут стоял чуть поодаль и держал дверь на прицеле своей жуткой пушки. Тактику коротышки военврач понимал: вполне возможно, с той стороны притаился управляемый мудрыми наноботами биомеханизм и выжидает, когда эти смешные, мягкие и теплые людишки пожалуют к нему в гости.
Дверь с противным скрипом отворилась. В проеме никого не было, только серый свет, руины и заросли металлических кустов-автонов. Точнее, не совсем руины: некоторые дома выглядели практически целыми, в отличие от лунного пейзажа в районе ТЦ. Никакой активности здесь вроде не наблюдалось, но Володя не слишком полагался на свою наблюдательность, а потому решил дождаться, пока обстановку оценят профессионалы.
– Знакомое место, только я поверху сюда обычно забредал. Тихо здесь как-то, – покрутив носом, словно принюхиваясь, сказал Бордер. – Не нравится мне это. Даже мозгоклюйчиков распоследних, и тех не видать.
– У нас наверху всегда потише было. Это ж не Ща и не Сеятель. По мозгоклюям он соскучился, – с отвращением произнес Бандикут и сплюнул. – Не хрен пялиться по сторонам, пошли помаленьку. Нам еще надо Растамана навестить.
– Это еще зачем? – не стал скрывать удивления лысый. Видимо, он совершенно иначе представлял себе дальнейший путь. – На фига нам Растаман?
– А затем, чтобы ты спросил. Дело у меня к нему. Плюс пускай вон доктора-врача осмотрит. У тебя же армейские импланты вставлены, доктор-врач?
– Да, стандартный комплект... – отозвался Володя, не понимая, к чему клонит дрянной коротышка и при чем тут какой-то растаман.
– Вот, тем более, – наставительно поднял палец Бандикут.
Бордер традиционно пожал плечами и поинтересовался:
– А рассчитываться как с Растаманом станешь? Он, сволочь, скаредный. Ничего просто так не делает.
– Просто так и мышь не пукнет. А с Растаманом у меня свои дела, разберемся, благословясь. Если хочешь, посиди пока тут, мы с доктором-врачом тебя подцепим, как освободимся. Если раньше твои мозгоклюи драгоценные не подцепят. – И Бандикут радостно захихикал, искренне наслаждаясь очередным образчиком своего нехитрого юмора.
Разумеется, лысый энергик сидеть тут в одиночестве не планировал. Втроем они двинулись вдоль длинного панельного дома, предварительно прикрыв за собой дверь и замаскировав ее мусором. Володя с интересом озирался, благо здесь картина была совершенно иной, нежели он видел раньше: почти целые здания, веселенькая детская игровая площадка, на которой даже яркий антивандальный пластик до сих пор не выцвел, ржавые кузова автомобилей, скрюченные и переплетенные между собой засохшие сосны...
Еще не так давно здесь жили люди. Вон на той лавочке сидели, наверное, старушки, перемывали кости прохожим: «А вон Федька из двенадцатой квартиры опять пьяный прется, щас ему евонная Клавка задаст!» – «А эта, эта! Юбку напялила, ажно все трусы наружу! Нет, мы такое не носили!..»
На площадке, наверное, играли дети. Вон по тем асфальтовым дорожкам, ныне поросшим металлической дрянью, катались на велосипедах и электромобильчиках. Забивали мячи в небольшие ворота, с которых теперь свисали остатки сетки. На что все это разменяли? Во имя чего?..
Володя тяжело вздохнул.
С выщербленного асфальта компания свернула на еле заметную тропинку, петляющую среди низенькой желтоватой травы. В шаге от тропинки рос крупный боровик, который удивил Рождественского больше, чем в свое время сталтех. Лейтенант даже остановился и присел на корточки.
– Гриб, – потрясенно сказал он. – Настоящий... Мы такие собирали в лесу, на суп, на жаренку... Соус еще из них отличный, со сливками если...
– Говорила Маша Пете: «Ты б не ел грибы бы эти»... – пробормотал притормозивший рядом Бандикут. – Хочешь, сорви. Сделаешь потом себе бешамель с бланманже.
– Ты про остров Тайвань слыхал? – серьезно спросил Бордер.
– Это который в Обском море? – проявил эрудицию Рождественский.
– Он самый. А про ползающие грибы?
– Говорили что-то в части... Но это же сказки?
– Тут всё сказки, – печально сказал Бандикут. – Про белого бычка, про семеро козлят и про чудо-юдо поганое. Отойди-ка в сторонку, доктор-врач.
Володя непонимающе покосился на коротышку, потом поднялся и послушно отошел. Бандикут вскинул армган и аккуратно, короткими вспышками расстрелял гриб. Тот вспучился и лопнул, превращаясь в угли, вокруг затлела и задымилась трава.
– Зачем? – в недоумении спросил лейтенант.
– Говорят, что эти грибы – один из первых продуктов нанотехнологий, военный, – пояснил Бордер. – Еще в двадцатом веке что-то здесь ученые схимичили. На Тайване, в частности... Там потом иногда люди пропадали, на острове. А после Катастрофы еще и сами наники над ними поработали. Так что не исключено, что этот гриб – вовсе и не гриб. Точнее, не совсем гриб.
– А может, просто гриб и есть, – тут же встрял Бандикут, уничтожив жалкие останки боровика. – И жарить его можно, и жрать, хотя радиации в нем до задницы. Но в Зоне грибам не место. А что подозрительно, то опасно, доктор-врач. Все, шпарим дальше, а то стоим тут, как три тополя на Плющихе, осталось только дракону нас засечь.
В гости к Растаману они прибыли через несколько минут. Для этого им пришлось спуститься в подвал одного из уцелевших зданий. Володя еще издали разглядел, что раньше это была школа: здание такое... типичное, а вон в окне кто-то портрет Льва Толстого вывесил, подрисовав графу черным маркером очки и чертячьи рожки. Шутнички... Над широким крыльцом, рядом с дверным проемом Володя увидел мраморную табличку: «Частный образовательный лицей № 130 имени академика Лаврентьева». Табличка выглядела как новая.
Елки, подумал лейтенант, а ведь тут дети, наверное, были в момент катастрофы. Школа же. Может, здесь и остались? Воображение услужливо нарисовало классы, в которых за партами аккуратно сидят ряды маленьких скелетиков, положивших истлевшие кисти на пыльные учебники и тетради... Володя потряс головой и устремился за сталкерами, которые обходили здание слева.
