Бордер повернулся к толстяку. – Ты знаешь, что он сделал, Растаман?
– Вылечил кого-нибудь? – без особого энтузиазма предположил тот.
– Из мертвых поднял! Понял? Правда, вместе с Салтаном – ну, ты знаешь Салтана, – но, думаю, не в Салтане тут дело.
– Иди ты! – не поверил Растаман.
Бордер щелкнул себя ногтем безымянного пальца по переднему резцу, а потом сделал режущее движение ребром ладони по шее. Толстяк выпучил глаза:
– А кого оживили?
– Того уж нет, – вздохнул Бордер. – Помнишь, у Хирурга баба была в команде? Батон. Страшная, как смертный грех.
– Помню. Ее, что ли? А кто ее вальнул?
– Да сам наш доктор и вальнул. А потом оживил. Но на обратном пути их с Хирургом и прочими железяки положили в... неважно где, короче. Так что предъявить феномен мы тебе не можем, но мне ты, надеюсь, веришь?
– Чего ж тебе не верить, – развел руками толстяк. – Зачем бы тебе врать?
– Вот и славно. Всегда с тобой приятно было иметь дело, Растаман. А если ты сейчас объяснишь мне, как добраться до Рельса и на что выменять у него эту медицинскую приблуду... Она здоровая, доктор? Тяжелая?
– Килограммов двести, думаю, – предположил Володя.
Бордер присвистнул:
– На себе не допрешь.
– Я могу дать вам машину, – сказал Растаман.
– Не понял! – прищурился лысый сталкер. – Что это за аттракцион неслыханной щедрости? И Рельса нам выложил, и машину предлагаешь... То есть я ничего такого не хочу сказать, но у тебя обычно долг платежом красен. А я свой должок уже разбазарил, когда вон доктору импланты вбивали.
– Все просто, – мотнул башкой толстяк. – Мне нужен «Баст». Сам я его не доставлю, кого-то нанимать – опасно, могут перепродать, прогадить, поломать, в конце концов. И вам тоже нужен «Баст» – на один раз. Вы мне его спокойненько привезете, установите, доктор поможет настроить. Сделаете, что необходимо, и свалите. Идет?
– Нарисовал красоту – прямо не стереть. – Бордер засмеялся и шутливо ткнул Растамана пальцем в брюхо, отчего тот икнул. С учетом того, что палец энергика был орудием убийства, шутка вышла сомнительная, хотя энергик наверняка на это и рассчитывал. – Идет, толстый. Я так и думал, что у тебя своя корысть. Зато теперь спокойнее, когда разъяснил. Люди со своей корыстью всегда надежнее, чем неожиданно бескорыстные пройдохи.
– А вы бионик? – с интересом спросил Рождественский.
Толстяк покачал головой, отчего поцарапанные щеки затряслись, словно желе.
– Нет, у меня вообще нет имплантов. Ну, почти нет.
– А почему же вы тогда не вернетесь за Барьер?
– Потому что здесь интереснее жить, – пожал плечами Растаман.
Машина оказалась «ладой-магнолией», совсем такой же, как была когда-то у Володиного отца. С выбитыми стеклами, покрытая вмятинами, с облупившейся темно-синей краской. Но все же это был автомобиль, способный передвигаться. Растаман лично продемонстрировал это, с огромным трудом втиснувшись на переднее сиденье (задних не было вообще) и погазовав на месте. Аккумуляторы, судя по датчику, были полностью заряжены.
– Водить умеешь? – спросил Бордер Володю.
Они собрались у машины в некоем подобии подземного гаража, который также служил Растаману складом и, судя по запаху, помойкой.
– Умею. У моего бати такая же «магнолия» была.
– Это хорошо. Потому что я с тобой поехать не могу, а Бандикуту руль доверит только последний дебил.
– Я поеду с... с ним?! – Рождественский растерянно кивнул на маленького сталкера, который шнырял среди ящиков и контейнеров. Бандикут успел изрядно надраться, пока ждал результатов переговоров. По настоянию Бордера толстяк вколол коротышке какой-то антидот, но тот явно подействовал не до конца, и теперь Бандикут что-то напевал.
– Мне нужно остаться, чтобы присмотреть за девчонкой, да и за Растаманом тоже не повредит, – пояснил Бордер, понизив голос. – Сам понимаешь, на чертова гнома их оставить нельзя. С другой стороны, Рельса он знает, на местности ориентируется, воевать тоже умеет в случае нужды. Идиот, да, но что поделать...
– Спасибо, удружил, – засопел обиженный военврач. Он уже привык к рассудительности лысого энергика, чувствуя к нему нечто вроде уважения, и вот теперь ему в попутчики подсовывают малорослого неврастеника, которому к тому же нельзя доверять.
– В машине только два места, сзади вы погрузите установку, – продолжал Бордер. – Я понимаю, что напряжно, но иначе никак. Да тут в принципе совсем недалеко. Машина – вещь редкая, я уж и забыл, когда последнюю на ходу видал. Все примут вас за обычного носорога, то есть биомеха на автомобильной основе, их тут на Сеятеле шныряло раньше до беса. Железнодорожные чугунки из музея под землю вроде ушли, в военные тоннели, а машинки еще остались кое-где. Даже если вас сталкеры засекут, подумают, что какие- то мнемотехники развлекаются. Вы больше железяк берегитесь. Ну, и Ордена, само собой.
Лейтенант вздохнул. Судьба в очередной раз связывала его с Бандикутом. Вот так и таскай его с собой, как Сизиф свой камень... Лишь бы не подвел.
– Я его предупрежу, – сказал Бордер, словно читая Володины мысли. – Скажу, что под землей найду в случае чего и отрежу все, что наружу торчит. Он меня знает, поэтому поверит.
Рождественский удивленно взглянул на энергика и понял, что тот не шутит.
Марина и Костик паслись в сторонке. После медицинского осмотра девушка безуспешно пыталась выяснить, что же такое нашли у нее в голове, но объяснять ей было опасно. Володе пришлось неуклюже соврать, что нужно залечить последствия травмы, иначе возникнут проблемы с переходом Барьера. Нащупав шрам, Марина вроде бы поверила, но то и дело переспрашивала, не обманывают ли ее и все ли закончится успешно. Костик, похоже, подозревал неладное, но высказывать свои подозрения не спешил. Нейролингвист, видимо, понимал, что самим им отсюда не выбраться никак.
– А вот это вы отдадите Рельсу, – сказал Растаман, доставая из кармана шортов полотняный мешочек. Развязав горловину, он наклонил его над поверхностью ближайшего деревянного ящика, и наружу выскользнула плата за «Баст».
Это был артефакт, называемый «фрич». Разумеется, воочию лейтенант такую редкость ни разу не видел, но по инструктажам и справочникам знал очень хорошо. Точное происхождение артефакта не было известно, предполагалось, что это продукт утечки лабораторного аммиака, претерпевшего метаморфозу в результате Катастрофы.
Выглядел фрич словно круглая лужица воды, покрытая льдом. Трогать ее у Володи не было никакого желания, тем более что он знал, что в случае прикосновения фрич обволакивает руку наподобие резиновой перчатки, которую очень трудно снять. При желании потом можно было даже ковырять пальцем в носу, но все неорганическое, чего касалась рука в такой «перчатке», замерзало и от малейшего удара рассыпалось в инеистый прах.
– Отдадите Рельсу, – повторил толстяк, осторожно смахивая фрич обратно в мешочек, – и мы с ним в расчете. Если заноет, что мало – соврет, собака. Мы давно уже договорились, что с меня фрич, с него аппарат.
– И тем не менее если он не согласится? – спросил лейтенант, осторожно убирая мешочек в карман бронескафандра.
– Тогда мы его пристрелим на хрен! – заявил, подходя, Бандикут. – Вы, кстати, о ком базарите?
Бордер картинно закатил глаза.
– Слушай сюда, корявый, – наставительно сказал он. – Ты едешь с доктором к Рельсу.
– Это какой Рельс, беззубый, что ли?
