наткнуться, как последние лохи. Дракон – он за местных, его контролируют здешние наники. А паровоз зачем-то рылся неподалеку и услыхал, видать, как это чудище лесное орет, нас преследуя. Вот вылез и захомутал родименького. А мы, кстати, уже приехали.
В самом деле перед ними была школа и размаскированный въезд в подземные владения Растамана. Бандикут аккуратно вкатил потрепанную «магнолию» под бетонный козырек, приветливо поднявшийся им навстречу и тут же начавший опускаться за кормой. Они дождались, пока вторые ворота пропустят их внутрь, остановились посередине склада-гаража и заглушили двигатель.
– Эй, братва! – звонко крикнул Бандикут, и под потолком забегало эхо. – Встречайте товар, наливайте водилам!
Из-за штабеля коробок вышел Растаман. Ободранные Мариной щеки были кое-как залеплены не подходящими по тону полосками пластырькожи, дреды топорщились в разные стороны.
– Чего орать-то? – сумрачно произнес он. – Ну, приехали. Все в порядке, привезли аппарат?
– Вон, в машине лежит, – сказал маленький сталкер. – Ты знал бы, что с нами наверху было, навалил бы полные рейтузы. Прикинь, только мы от Рельса выехали, все чин по чину, как вдруг появляется, сука, дракон! Я доктору-врачу и говорю...
– Это, несомненно, весьма интересная история. Но расскажете ее потом, а сейчас нам нужно поговорить о совсем других вещах. Не правда ли, товарищ лейтенант?
Володя резко повернулся к говорившему и увидел обожженное лицо подполковника Гончаренко.
Глава 13
– Я ведь не хотел тебя брать, док, – доверительно сказал подполковник, опускаясь во вращающееся кресло. – Говорил Ильичу, начальнику штаба: ну куда мне пацана девать? Нет, положено, говорит, никак нельзя по инструкции без медика за Барьер... Но ты, смотрю, тут не пропал. Друзей себе нашел.
Рождественский угрюмо молчал. Рядом с ним сидели Бордер, Костик и Бандикут, всех четверых под прицелами «карташей» держали пятеро зомби, прибывших с подполковником. Марина сидела чуть поодаль, похоже, совершенно запутавшись в происходящем. Здесь же был и Растаман, который стоял возле холодильника, горестно сложив руки на огромном пузе.
– Я не ожидал, что вы... что вы... – Володя хотел сказать подполковнику что-нибудь обидное, что-нибудь такое, чтобы прожгло до печенок, но никак не мог найти подходящего слова.
– Что я – кто? Сволочь? Предатель? Враг народа?.. – Гончаренко улыбнулся одной стороной лица, вторая так и оставалась спекшейся после бойни в подземном тоннеле. Тогда они были рядом, сражались плечом к плечу... – Видишь ли, док, я ведь, по сути, ничего страшного не сделал. Да, у меня есть свои интересы в Академзоне, так у кого их нет? У генерала Шикунова, думаешь, нет? Или у начштаба? Вовсю торговля идет! А я ведь эту Зону регулярно топчу – в отличие от тех, кто в кабинетах штаны протирает. А имею за это кривые армейские импланты и конституционно гарантированное право сдохнуть тут в любом рейде. Ну, и плюс копеечные премии. Да ты сам все видел, тогда, в тоннеле. Я что, не рисковал смертельно? – Указательным пальцем он описал в воздухе круг рядом с поврежденной частью своего лица. – Кстати, ты хорошо себя вел, док. Для необстрелянного, да еще медика – вообще практически идеально. За такое поведение в бою к награде представляют.
Рождественский поморщился, но промолчал.
– Напрасно морщишься, док! – повысил голос Гончаренко. – Вот мне по совокупности Героя дадут, уверен. Или Первозванного. Да и тебе еще не поздно все исправить. Выживший человек из моей группы дорогого стоит, и как свидетель в том числе. Посуди сам, лейтенант: ну, допустим, начнешь ты за Барьером права качать, доказывать чего-то. Кому скорее поверят Шикунов и люди из столицы – мне, подполковнику, ветерану базы «Колывань», или тебе, вчерашнему выпускнику Академии, который с перепугу в Зоне малость двинулся умом, да еще и связался со сталкерами, незаконные импланты себе вбил? Тебя в трибунал потащат, а все, что ты будешь говорить в мой адрес, пойдет как отягчающее. Очернил, понимаешь, Героя России.
Военврач понимал, что Гончаренко прав. Никто его слушать не станет, подполковник предлагает ему единственный способ спасения с этой зачумленной территории. Что ему мешает вообще прикончить зеленого лейтенанта, который все равно считается пропавшим без вести? А так можно будет вернуться домой, к нормальной жизни, где в небе не голосят механические драконы, где никто не пытается ежеминутно тебя убить, где не бродят по улицам зомби с наноколониями вместо мозгов....
С другой стороны, он же таким образом сам поможет протащить туда, за Барьер, часть этой самой Зоны. И чем все это кончится?
– Для чего вы все это делаете? – глухо спросил Володя. – Я имею в виду, зачем вы помогаете этой диверсии? Потому что ее затеял ваш брат?
– Да, и поэтому тоже – но в десятую очередь. Леонид всегда был идеалистом, как большинство ученых. А я – прагматик. Я выстраиваю свою систему поступков и взглядов на жизнь, исходя из вероятности получения практически полезных результатов. Поверь, док, я долго думал, стоит ли во все это ввязываться и чем это грозит. И решил, что стоит. Потому что на самом деле не случится ничего страшного. Ты сам видел: в Академзоне все время идет война. Те, кто сидит в Институте ядерной физики, воюют с биомехами старого типа, против них – вольные сталкеры, против сталкеров – Орден, против Ордена... Все против всех. Леня поступил разумно, когда закрылся в своем центре и не стал особо ввязываться в дела, происходящие наверху. И к нему в результате тоже никто не лез. Ты не представляешь, док, сколько открытий сделано только за последний год! Официально, на Большой земле с этим никто не даст работать, за тот же мю-фон за Барьером резво дают высшую меру, не говоря уже о более редких артефактах... А ведь это будущее, лейтенант. Реальное будущее! Невообразимый технический прогресс! Ты понимаешь, что это означает для человечества?
Бордер вопросительно поднял брови: да, что же оно означает? Крайне интересно, товарищ подполковник!
– Ты все правильно просчитал, Рождественский, – продолжал Гончаренко. – По сути, мы хотим захватить власть при помощи наноразума. Точнее, власть как таковая нам не нужна, власть можно оставить прежним носителям, достаточно просто ее контролировать...
Володя осторожно взглянул на Марину – нет, девушка по-прежнему ничего не понимала, стартовая команда еще не поступила, программа пока не запустилась. Она даже представить себе не могла, что речь идет о ней, что захват власти за Барьером основан на Марине Сухомлиной.
– Все разговоры о том, что наноразум чужд человеческой логике – ерунда. Все будет идти так, как идет, все изменения будут делаться только во благо общей техночеловеческой цивилизации. Наники изначально не были враждебны людям, но сложившаяся после Катастрофы ситуация заставила их бороться за выживание. Что называется, ничего личного, только бизнес. – Подполковник криво усмехнулся. – Соответственно, если за выживание бороться не придется, никаких враждебных действий с их стороны не будет. Они слишком рациональны для того, чтобы проявлять нерациональную агрессивность. В результате нашей операции они получают территории для расселения и простор для научных исследований. А люди получают такой невероятный прогресс, по сравнению с которым эпоха научно-технической революции – тьфу!
Костик смотрел на Гончаренко дерзко и вызывающе, но тоже молчал. На левой стороне лица у него пламенел кровоподтек – во время захвата логова Растамана парня пришлось успокаивать при помощи рукоприкладства.
– Пойми, лейтенант: человечество уже давно увязло в бессмысленном потреблении и топчется на месте. Невероятный взлет компьютерных технологий был последним прорывом научной мысли. После этого что серьезного мы изобрели – скажем, с начала этого столетия?
– 3D-кино, – проронил Бандикут и тут же втянул голову в плечи, словно опасаясь, что ему отвесят затрещину, как Костику.
– Да хрен там, – устало проговорил Гончаренко. – Середина прошлого века. Старый принцип был только слегка усовершенствован. А на самом деле даже те немногие передовые технологии, которые мы имеем на сегодняшний день – армганы, лазерные пушки, примитивные искины, переносные медико-диагностические комплексы – они все разработаны на основе исследований Пятизонья. Настоящая научная работа сейчас кипит в пяти точках земного шара, отделенных от всего мира Барьером. В то время как человечество ради
