гамбургера и виртуальной реальности отказалось от полетов в космос и освоения Антарктики, здесь разрабатываются двигатели новых типов, способные к межзвездным перелетам. Вы понимаете, что это значит? Я в детстве обожал старую научную фантастику – в мое время ее уже практически никто не писал, но в пиратских библиотеках попадались настоящие шедевры... Ефремов, Снегов, Павлов... Я не мог уснуть по ночам, я грезил о том, как вырасту и полечу на Луну. Но в мое время, пропади оно пропадом, никто уже не летал на Луну! Никто даже не собирался!..
– Как же вы, такой весь из себя прагматик, радеете о столь идеалистических вещах? – спросил Володя. – Жаждете создать целую наноимперию, чтобы заставить людей интересоваться наукой. Пробудить их, так сказать, ото сна разума. Это ведь идеализм чистой воды.
– Нет, лейтенант. Это именно что прагматизм чистейшей воды. Потому что при помощи этой самой, как ты выразился, наноимперии человечество имеет реальные шансы выползти из болота бессмысленного потребительства, в котором оно погрязло в конце прошлого века, и снова начать расширять собственные горизонты, как раньше. Тебе вот, скажем, не больно, что твои ровесники по всему миру превращены в стадо жвачных животных? Ты знаешь, какое у нас число малолетних алкоголиков? Знаешь, сколько народу сидит на игле и в виртуальной реальности, сколько во всем мире интернет– и порнозависимых? Разве это не прагматизм – спасти их от саморазрушения, чтобы они приносили реальную пользу обществу и двигали его вперед? Для процветания империи нужны здоровые граждане – здоровые физически и морально.
– И поэтому, значит, вы собираетесь разрушить старый мир. Из-за того, что человечество движется не туда, куда вам хочется.
– Да никуда оно не движется, в том-то и дело, – горько возразил подполковник. – Ходит по кругу, как стадо баранов, в лучшем случае топчется на месте. Нет, чтобы разорвать этот круг, чтобы повести наконец людей вперед, нужна совершенно новая общественная система. Старая исчерпала себя полностью.
– А сами вы, конечно, диктатором. На Луну полетите, исполнять свои детские мечты.
– Упаси бог, – отмахнулся Гончаренко. – Я досыта накомандовался в жизни, хватит с меня. А на Луну я, боюсь, уже не успею – такие масштабные проекты не за один десяток лет осуществляются, я могу уже и не попасть в космонавты по дряхлости. Но ты, док, еще молодой и, как имеющий непосредственное отношение к нашим планам, вполне можешь далеко пойти. Я слов на ветер не бросаю. В новом правительстве земного шара неизбежно потребуются энергичные молодые люди, способные нестандартно подходить к самым сложным ситуациям. Нам предстоит решить еще очень много проблем.
– А с нами что будет, гражданин подполковник-начальник? – снова подал голос Бандикут.
– Что с тебя взять, дикая тварь из дикого леса, – усмехнулся Гончаренко. – Будешь дальше бегать, пока не прихлопнут ненароком свои же. Хотя здесь поспокойнее станет, зачистим территорию, биомехов совместными усилиями прижмем. Я за пацанов, которые в тоннеле полегли, этим, с Сеятеля, все шестеренки вырву.
– Так это была случайность?! – вырвалось у Володи.
– Что? – искренне удивился подполковник. – Конечно, случайность! Думаешь, я специально своих людей туда на смерть повел? Говорю же, нарвались на железнодорожных... Война, док. Везде война. Все против всех. И она рано или поздно выберется за пределы Пятизонья, ты же сам видел, что творится. Так лучше мы сделаем этот выход полностью управляемым и постараемся свести ее к минимуму.
– Товарищ подполковник, – громко сказал Костик. – Я ничего не понимаю. Что здесь происходит? Вы обсуждаете какие-то вещи, которые выглядят совершенно дико. Простите, но я...
– А вот тебе, парень, не повезло, – с грустью перебил нейролингвиста Гончаренко. – Ты узнал много такого, чего знать никак не должен был. Извини, но так получилось. Один из нас лишний.
Пистолет возник в его руке молниеносно, Володя даже не заметил, откуда – словно вырос прямо из ладони, как у какого-нибудь сталтеха. Оглушительно грянул выстрел. Нейролингвиста отбросило на спинку дивана, и он так и остался сидеть между Бордером и Бандикутом, обливаясь кровью, которая толчками вытекала из аккуратной дырочки точно посреди лба. Марина коротко вскрикнула и осела на пол, закатив глаза. Один из зомби заботливо подхватил ее левой рукой, не опуская «карташ». Компания, прибывшая с Гончаренко, вообще выглядела куда проворнее, нежели попадавшиеся до сих пор лоботомированные особи. Видимо, брат Леонид в самом деле постоянно прогрессировал в своих экспериментах, и это были промежуточные модели – нечто среднее между человеком и сталтехом.
Что произошло в их отсутствие, Рождественский не знал до сих пор. Судя по тому, что Растаман свободно стоял, а не сидел вместе с ними на диване под дулами «карташей», именно он их сдал, жирная гадина. Под благовидным предлогом отослал двоих прочь, чтобы раздробить отряд, а сам впустил подполковника. И уже неважно, доложил ли толстяк Гончаренко об их появлении или же подполковник сам отследил. Главное – результат, а он плачевный. Как минимум один труп. Как минимум.
– Отнесите в соседнюю комнату, – велел зомбированному подполковник.
Тот послушно поставил «карташ» к стене, подхватил Марину на руки и унес.
– Напрасно вы это сделали, – покачал головой Рождественский, стараясь сохранять расползающиеся остатки хладнокровия. – Она ведь запомнит.
– Спишем на нервное потрясение. Плюс к тому ничего особенного не произошло – я уничтожил сталкера, что, как известно, не возбраняется. Откуда ей знать, кто этот человек на самом деле? Он ей сам рассказал? Ну-ну. – Подполковник убрал пистолет в кобуру и развел руками: – Все очень хорошо выходит, док. Мы идем к Барьеру и получаем заслуженные награды, девушка возвращается к отцу, а господа сталкеры, так и быть, идут по своим делам. Все довольны, все смеются...
Рождественский покосился на него. Эту фразу он уже слышал сегодня от Бандикута. Только у коротышки там еще было окончание – «никого не убило». Однако сейчас оно совсем не подходило к ситуации. Уже убило, и еще как. Хотя вроде бы все довольны и все смеются.
– А не врешь, подполковник? – тут же спросил Бордер, прищурившись. Он выглядел совершенно спокойным, хотя его лысый череп был забрызган каплями крови Костика.
– А зачем мне врать, сталкер? Бандикута я знаю, как облупленного, и он меня тоже. Вредить друг другу смысла нет. Тебя я вообще не знаю, в первый раз вижу. Как погонялово-то?
– Лысый, – решительно сказал Бордер.
Растаман приоткрыл было рот, но поймал бешеный взгляд Володи и захлопнул пасть.
– Не слыхал даже, – покачал головой подполковник. – Столько вас развелось, как тараканов прямо, всех и не упомнишь...
Вернулся зомби, который относил Марину в лабораторию-операционную, поднял свой «карташ» и замер рядом с остальными, сказав: «Готово».
– Тогда давай отпускай нас, – сказал Бордер. – Чего ж мы тут сидим, штаны зря протираем? Не казенные чай. А то скажешь, как пацану, что слишком много знаем, и пулю в лобешник. Чем дольше сидим, тем больше знаем...
– Вы за Барьер все равно не ходите, чего с вас взять. – Подполковник повернулся к своим зомбированным солдатам и велел: – Не стрелять. Этих двух отпускаем.
Бордер с кряхтением поднялся с дивана, отчего опиравшийся на него плечом труп Костика мягко завалился на бок. Бандикут поспешил следом за товарищем.
– Спасибо, подполковник. Честный ты мужик, как я вижу, – с чувством произнес энергик, шагнув к Гончаренко. – И соображаешь, что к чему. Я теперь тебе пригожусь, вот увидишь. За мной не заржавеет. Держи краба, подполковник. – И Бордер сунул Гончаренко руку.
То, что случилось в следующий момент, заняло всего несколько секунд, но в сознании Володи Рождественского растянулось на минуты.
Подполковник Гончаренко с кривой обожженной улыбкой пожал ладонь Бордера. В следующее мгновение раздался сухой треск, что-то блеснуло, глаза подполковника вылезли из орбит, из горла вырвался сдавленный хрип, а потом его тело вспыхнуло внутри бронекостюма – вложив всю свою мощь, энергик ударил его чудовищным электрическим разрядом. Мертвый Гончаренко упал на колени и начал клониться на сторону, но Бордер не выпускал его руку. Он просто не мог этого сделать – сгенерированный разряд вернулся к нему самому, хоть изрядно истощенный, но все равно сильный, и скрюченные судорогой электрошока пальцы лысого заклинило в начавшей понемногу чернеть и обугливаться ладони военного. Бордера судорожно заколотило, он постоял еще немного, а потом, увлекаемый тяжестью тела подполковника, ничком упал на пол.
