«Баст»...
Бандикут вырвался из его рук и, злобно сверкая глазками, принялся отряхиваться. Толстяк с благодарностью посмотрел на Рождественского, но тот сурово сказал:
– Я бы тебя сам пристрелил, если бы не нужда. Давай неси Бордера в гараж. Потом похоронишь. Смотри, проверю. А остальных покойников сам убирай, как знаешь. Хоть сожри, мне без разницы.
Жиртрест с трудом потащил дымящееся тело по полу. Сплюнув, ему принялся помогать Бандикут.
– Стойте! – вспомнил Володя. Подошел, снял с Бордера горячий кожаный плащ и надел на себя поверх бронекостюма. Сунул руки в карманы – пусто, только в одном обнаружилась аккуратно сложенная вдвое фотография, запаянная в пластик. Женщина лет тридцати, в старомодных линзовых очках, некрасивая, но с доброй улыбкой. На руках – маленький ребенок с удивленными глазами и смешным светлым хохолком, сжимающий игрушечного зайца. В уголке мерцала дата съемки: 12.07.2051.
Растаман, подобострастно поддакивая, помогал лейтенанту собирать стенд- комплекс. Вопреки опасениям Рождественского, никакого урона сложной технике безумная гонка с драконом не нанесла, все работало исправно, и минут через сорок они все-таки сумели запустить «Баст». Жиртрест и в самом деле оказался хорошим техником, хоть и сволочным человеком. Впрочем, с классными специалистами чаще всего так и случается.
Марина давно пришла в себя. Володе пришлось сочинить красочную историю о том, что на подвал Растамана напали какие-то бандиты, притворяясь военными; от них пришлось отбиваться, Костик и Бордер погибли. Растаман и Бандикут подтвердили рассказ, после чего Володя оставил растревоженную девушку на попечение маленького сталкера, а сам занялся подготовкой к операции.
– Я за исход все равно не ручаюсь, – на всякий случай предостерег Растаман. Толстая рожа малость успокоился, сообразив, что без него операция не состоится, да и Володя вряд ли позволит Бандикуту прикончить его по окончании. – Ты – бионик, плюс военный медик, но это почти полевые условия, несмотря на «Баст».
– Ничего, – буркнул Рождественский, введя данные со сканера и выгнав из операционной Бандикута. – Это умная техника, справится... Готовь все для регенерации тканей, наркоз, стимуляторы... да не поганый серволин, а нормальную современную химию! У тебя ведь наверняка есть!
– Хранил немного для себя, – признался толстяк и со страдальческим видом полез копаться в шкафчиках.
Вскоре все емкости были заполнены, аппарат попискивал, заканчивая просчитывать алгоритм операции. Лейтенант привел Марину и аккуратно уложил ее на мягкое покрытие комплекса.
– Я все равно не понимаю, что вы со мной делаете... – пробормотала девушка, закрывая глаза и проваливаясь в сон.
– Все будет хорошо, – успокоил Володя, накрывая Марину прозрачным герметичным колпаком, обеспечивающим стерильность.
Зашипел воздух. Через минуту стенд-комплекс сообщил, что готов начать операцию. Гибкие манипуляторы застыли у затылка Марины, на котором виднелся небольшой шрам. Он почти уже зажил, и военврач подумал, что вовремя его увидел. Еще день – и совсем ничего не осталось бы, ни следа...
– С богом, – сказал Володя и нажал пусковую кнопку старта.
Наблюдать за производимой робокомплексом операцией было довольно любопытно. «Баст» трудился значительно быстрее, чем обычный врач. Зажимы с двух сторон мягко зафиксировали голову пациентки, резиновый валик нанес на затылок эпиляционный крем и тут же смахнул опавшие волоски. Из защитного кожуха на штативе выдвинулся плазменный резак. Зашипело пламя, кончик огненного карандаша выдвинулся из аппарата не больше чем на пару сантиметров.
Растаман протяжно вздохнул, когда крошечный столб пламени вошел в голову девушки. Зрелище действительно было не из приятных.
Несмотря на то, что действия механического доктора выглядели устрашающе, он взрезал шов чрезвычайно аккуратно, а затем так же осторожно вскрыл черепную коробку, проделав в ней небольшую «форточку» и отогнув кость вместе с куском кожи в сторону. Обнажился мозг, а в нем – гладкая поблескивающая сфера, соединенная с мозговым веществом сотнями тончайших подрагивающих нитей.
– Вот она... – благоговейно прошептал толстяк.
На мгновение манипуляторы застыли, словно «Баст» задумался, как действовать дальше, потом снова заработали. Едва заметные лазерные лучи то здесь, то там принялись перерезать нанонити, опутавшие мозг девушки будто причудливая паутина.
А через несколько секунд что-то пошло не так.
«Баст» внезапно замер и тревожно засигналил. Растаман вскинулся едва ли не с удовлетворением – еще бы, он ведь предсказывал, что все может плохо кончиться! Однако быстро принял скорбный вид и участливо поинтересовался:
– Что такое? Системный сбой?
– Не знаю...
Володя поспешно запустил корректирующие программы, помогающие комплексу самому разобраться в происходящем. Оказалось, среагировавшая на вторжение управляющая наноколония начала сопротивляться. Володя не знал, было такое заложено ее создателем, Леонидом Гончаренко, или же наники решили обороняться сами, значительно повышая температуру отдельных участков паутины и тем самым сбивая с толку рободиагност. Подобные ситуации в его электронные мозги заложены не были, «Баст» по сути удалял обычную опухоль, новообразование, а о возможностях наноорганизмов Зоны не знал ничего. В случае опасного повышения температуры у пациента он был обязан прервать операцию, предоставив решение контролирующему его действия врачу. Лейтенант в растерянности взглянул на операционное поле – манипуляторы успели отсечь больше половины контактных нитей, однако нейропаутина по-прежнему зловеще поблескивала. Никто не мог гарантировать, что теперь она обезврежена.
– Черт! Черт! – воскликнул Рождественский и, щелкнув замками, откинул колпак.
Поднятые манипуляторы медицинского комплекса бессильно обвисли.
– Ты что?! – испуганно вытаращил глаза Растаман. – Стерильность...
– Пошел в задницу! – рявкнул Володя и, встряхнув кистями, словно фокусник, готовящийся продемонстрировать занятную штуку с картами, осторожно просунул руку в отверстие в черепе Марины и ухватился кончиками пальцев за металлическую сферу. Появилось знакомое ощущение тепла, сфера словно окуталась плотной неподатливой оболочкой, не позволяя прикоснуться к себе. Это могло быть и результатом воздействия бионических процессов, и сопротивлением заключенных внутри нее наников. Собравшись с духом, Рождественский решительно ввел пальцы глубже, крепче обхватил отвратительный шарик и потянул на себя.
Закусив губу, он с замиранием сердца чувствовал, как рвутся тонкие нанонити, как они лопаются, бессильно повисая и свиваясь в кольца.
– Мы ее теряем! – выкрикнул следящий за мониторами Растаман роковую фразу, сто раз слышанную Володей в бесконечных сериалах из жизни медиков.
Разумеется. Эта сфера наверняка контролировала не только поведение девушки в определенной ситуации, но и многие другие жизненные процессы, хоть и не вмешивалась в них. Однако без нее жизнедеятельность организма была невозможна, ведь ее паутиной был покрыт почти весь мозг. Они с Растаманом должны были это предусмотреть.
– Уже почти все.... Почти все... – пробормотал Володя и брезгливо бросил сферу в небольшой прозрачный контейнер, который тут же автоматически захлопнулся. Оставалось очистить рану от остатков контактных нитей, но с этим уже мог справиться и «Баст». Комплекс послушно заурчал, манипуляторы вновь забегали, зашипели медицинские лазеры.
– Все плохо, – доложил Растаман. – Все жизненные показатели падают. Скоро опустятся до необратимых. И это... ты трогал эту штуку...
– Поддерживай! – злобно прервал его лейтенант.
«Баст» вернул на место и зафиксировал черепную «форточку», залил ее остеоклеем, потом начал скреплять рану медицинскими скобками. Но состояние Марины ухудшалось с каждой секундой, давление и пульс падали, мозговая активность снижалась. Организм не мог правильно работать без симбионта.
