Запустилась программа реанимации, но мониторы свидетельствовали, что пользы от нее нет никакой. Девушка стремительно умирала, и через полминуты аппаратура зафиксировала клиническую смерть.
– Ты бионик? – сквозь зубы процедил Володя.
– Что? – не понял ассистент.
– Ты бионик?!
– А, это... я это... нет.
– Тогда пошел вон!
Не заставляя повторять два раза, Растаман развернулся и, громко топая, выбежал из операционной. Лейтенант снова откинул прозрачный колпак и положил обе руки на затылок девушки, прямо на свежий шрам.
Спокойствие.
Отстраненность.
Медитация.
Тепло.
Покалывание.
Грохочущий поток энергии, словно вулканическая лава, хлынул от плеча через правую руку в левую, закольцевавшись и стремительно завертевшись в голове. Все было точно так же, как в случае с уродливой девицей по кличке Батон. Только теперь было гораздо труднее и больнее, потому что тогда его немного подпитывал ныне покойный Салтан, а теперь ассистента у него не было. Да и предыдущее оживление выпило из него слишком много сил, и он еще не восстановился до конца. А потом еще Бордер...
Володя неожиданно почувствовал, как пол уходит у него из-под ног. Тошнотворная слабость накатила прибойной волной и не спешила откатиться назад. Он покачнулся, пошире расставил ноги, чтобы не упасть. Главное – не хлопнуться в обморок. Ему ни в коем случае нельзя потерять сознание, нельзя потерять контроль над энергией, которая сейчас бурлящим потоком вливалась в тело Марины. Если он прервет контакт, девушка умрет окончательно, и никто уже ничего не сможет сделать.
Стиснув зубы, Рождественский чувствовал, как тело покидают последние силы. Он закрыл глаза, перед ними завертелись разноцветные спирали, раскручиваясь все быстрее и быстрее...
Испугавшись, лейтенант распахнул глаза, цепляясь за ускользающую реальность. Он Железный Доктор, он сможет, он справится... он обязан... господи, но до чего же хочется спать... почему все снова вертится перед глазами?..
Покачнувшись, военврач упал и бессильно растянулся на полу.
– Как знал, сберег немного, – бормотал успокаивающе знакомый голос.
Бандикут сидел над Рождественским на корточках и осторожно лил из банки прохладное пиво, стараясь попасть Володе в приоткрытый рот. Подавившись пеной и закашлявшись, тот рывком сел и пробормотал:
– Что с ней?
– С девкой? – уточнил маленький сталкер, вливая в себя остаток пива, чтобы не пропадало. – Вон лежит. Дышит, – снова уточнил он в ответ на яростный взгляд лейтенанта. – В себя еще не пришла, но жирная жаба говорит, что все в порядке. С тобой, доктор-врач, я смотрю, надо рядом держаться. Если что – с того света достанешь.
Рождественский снова завалился на спину, потому что сильно кружилась голова.
– Ты полежи, полежи, – поощрил Бандикут. – Может, жрать хочешь?
– Потом. Растаман! – позвал Володя.
Толстяк послушно пришлепал и наклонился к нему.
– С девушкой правда все в порядке?
– Ага. Все показатели в норме. Ты просто ураган, док.
– Помогите мне встать.
Бандикут и Растаман помогли лейтенанту встать на ноги. Марина лежала под прозрачным колпаком, глубоко и спокойно дыша. Контейнер, в который Володя бросил извлеченную из головного мозга девушки металлическую сферу, был наполнен серой копошащейся слизью.
– У тебя есть плазменный сжигатель? – спросил Володя.
– Есть, – кивнул Растаман.
– Уничтожь. – Военврач сунул контейнер в руки толстяку.
– Блин! – выдохнул толстяк. – Это сколько же денег!..
– Жги, говорю! И при мне, – поспешно добавил Железный Доктор.
Когда наноколония была успешно уничтожена, Бандикут помог ему перебраться в главную комнату и усадил в кресло – не на гинекологическом же, в конце концов, лежать Железному Доктору. Маленький сталкер уже успел прибраться здесь на свой вкус – отволок к дальней стене обгоревший диван и сложил на него останки зомби и подполковника Гончаренко, накрыв их куском брезента, из-под которого торчала скрюченная рука. Еще пованивало немного дымом и горелым мясом, но принудительная вентиляция уже выгнала почти все неприятные запахи и гарь наружу.
– Костика я к Бордеру отнес, – сказал Бандикут. – Жаль пацана, вообще ни за что пропал.
– Их целый теплоход ни за что пропал, – угрюмо произнес Рождественский. – И если мы нейтрализовали Гончара, это не значит, что его братец остановится. Материала, надо понимать, хватает. А если не хватит, он снова запустит за Барьер какую-нибудь дрянь, чтобы похищать людей. Видишь, под водой Барьер не останавливает биомеханизмы...
– Ладно тебе об этом, после разберемся, – отмахнулся хоббит. – Появилась у меня тут мыслишка собрать кое-кого и распатронить этот центр совместными усилиями. Опять же за Хирурга есть кому рассчитаться. А ты, доктор-врач, забирай свою девку и домой вали.
– Какая же она моя? – слабо усмехнулся Володя. – Она председателя Совета Федерации.
– Эй, будешь ты мне еще говорить! Я ж знаю, как это бывает. Перейдете Барьер – тебя сразу в герои, в спасители. Она, ясное дело, растает. А там уж сам смотри, не прощелкай нужный момент.
– Иди ты, – буркнул лейтенант. – Тоже мне сваха.
Бандикут не обиделся.
– Бордера жалко, – сказал он. – Вроде никогда мы с ним не дружили особо, цапались частенько, даже пристрелить могли друг друга пару раз, здесь это быстро... А все равно жалко. Красиво он ушел. Я бы так, небось, не смог.
– Ну, ты тоже не промах, – успокоил коротышку Володя. – Вон как всех положил.
– Это разве бойцы, – скривился Бандикут. – Вот Бордер был боец... А вообще ты не воображай, что я сильно страдаю. Отстрадались. Тут постоянно кого-то теряешь, доктор-врач. А если учесть, что самых дорогих людей мы потеряли уже давно... – Бордер помолчал. – Просто жалко. Так что, жрать-то не будешь? Тут у жирного полный холодильник всякой бациллы.
– Потом. Голова кружится...
– А я похаваю, – рассудил Бандикут. – Когда еще теперь доведется объесть толстого гада. Поди, и не впустит меня больше. Кончить его, что ли, перед уходом, раз толку от него на будущее никакого?.. А ты ложись, ложись на свободный диван, Железный Доктор, а то заснешь да выпадешь на хрен из креслица.
Маленький сталкер достал из холодильника палку копченой колбасы, полкруга сыра и, естественно, банку пива. Уселся рядом с накрытыми брезентом покойниками и принялся откусывать по очереди то сыр, то колбасу. Несмотря на некоторые лирические отступления, в характере и повадках гадкого карлы ничего не изменилось. Даже чавкал он так же громко и омерзительно.
Володя потихоньку задремал, однако организм находился в том непонятном раздерганном состоянии, когда до смерти хочется спать, но сон категорически не идет. Перед глазами плясали картинки пережитого в Академзоне, словно нарезка из дурного 3D-боевика. Сражение с металлическими пауками в тоннеле сменялось дракой с безобразной сталкершей, бегство от дракона по разрушенной Пироговке – перестрелкой с патрулем зомби в канализационной системе, вспыхивающее лицо подполковника Гончаренко – с комьями серой слизи, шевелящимися в закрытом контейнере...
Незаметно для себя Володя все же уснул, завернувшись в плащ Бордера, и проснулся через несколько часов, разбуженный жутким грохотом.
