платную клинику, разбогатеет, прославится...
– Может, на машине поехать? Мне понравилось, – заявил Бандикут, старательно заряжая свою гаубицу. Воинственная небритая рожа маленького сталкера была вымазана засохшей яичницей.
– Один раз уже съездили, – напомнил лейтенант. – Так прокатились, что еле ноги унесли.
– Шучу я, доктор-врач, шучу. Нам сейчас особенное внимание привлекать ни к чему, – щелкнув предохранителем, успокоил Бандикут. – Проскочим тихо, как мыши. Раз – и под матрас! Набегался я уже, хватит. Устал.
Володе показалось, что толстяк, слушавший исподтишка их разговор, с облегчением вздохнул. Не исключено, что разговор насчет поездки вредный Бандикут только ради этого и затеял – чтобы подразнить Растамана, попугав его изъятием автомобиля. «Лада-магнолия» в результате их поездки и так оказалась раздолбанной дальше некуда, но, по крайней мере, оставалась на ходу и подлежала ремонту. А в дополнение к уже нанесенному ущербу злобный карла полностью разорил холодильник гостеприимного хозяина, а также реквизировал у него целую кучу патронов к своей крупнокалиберной бандуре, которыми от души набил карманы.
Из растамановского бункера они выбрались через все тот же въезд-выезд. На долгое мучительное мгновение, когда одни ворота уже опустились, а вторые еще не поднялись, Рождественскому почудилось, что коварный толстяк решил запереть их здесь и уморить голодом. Но Растаман не стал искать на свой объемистый зад новых неприятностей. А может, в его туше еще оставалась капля совести.
Снаружи – о, чудо! – светило солнышко, пробиваясь сквозь худосочные тучки и Барьер. В солнечных лучах даже исковерканные остовы машин, руины и кучи мусора вокруг выглядели не так печально, как раньше.
– Редкая фигня, – подтвердил Бандикут, прикладывая к бровям ладонь и вглядываясь в небо. – Еще бы дождичек, и грибы полезут. – Он подумал и резюмировал: – И всех сожрут на хрен.
К манере Бандикута шутить уже привыкла даже Марина, которая учтиво похихикала.
– Рельса на прощание навестить не желаешь, Железный Доктор-врач? – поинтересовался маленький сталкер. – Нам почти что по пути, можем нанести визит вежливости. Поблагодарить за хирургический комплекс, кофию попить, например, с бубликами.
– Нет уж, спасибо, – покачал головой лейтенант. Если Растаман хотел поскорее избавиться от них, то Володя – поскорее выбраться из Зоны.
Они медленно двинулись вдоль полосы руин, обозначавших границу улицы. Марина держала в руках «карташ», для человека непривычного он был удобнее и безопаснее армгана. Остальное трофейное оружие Бандикут забрал из подвала с собой, скрутив в вязанку; снаружи, извинившись, на пару минут исчез за развалинами. Вернувшись, удовлетворенно сообщил:
– Схоронил. Потом заберу, или пусть даже поржавеет к халдейским бесам, только бы жирному не досталось. Хватит с него.
На память злонравный коротышка оставил Растаману шесть трупов, которые тому придется как-то утилизировать. С одной стороны, вроде бы и пакость, с другой – Володя не сомневался, что толстяк предварительно вытащит из мертвецов импланты и с выгодой для себя реализует, да и броню разберет на запчасти. Бандикут этого, наверное, не учел, а военврач ему напоминать не стал, чтобы зря не расстраивать.
Давно у Володи Рождественского не было такого хорошего настроения. Даже вчерашние события – смерть Бордера в том числе – казались какими-то далекими, полузабытыми. Еще и солнышко... Бандикут же, напротив, неожиданно начал озираться, потом свернул с улицы в чахлый лесок между микрорайонами, пробормотав:
– Бешеной собаке семь верст не крюк...
– Что такое? – забеспокоился Володя.
– Да ничего, доктор-врач. Предчувствие какое-то нехорошее. Больно тихо да красиво кругом, не к добру. Дай бог, чтоб я ошибался...
Сталкера они заметили слишком поздно – когда он вышел из-за огромного бульдозерного ковша, косо торчавшего из земли. Куда среди леса девался сам бульдозер, было непонятно. Впрочем, в условиях Академзоны было совершенно не исключено, что ушел сам. Володя быстро вскинул руку с армганом, делая шаг назад, чтобы прикрыть собой девушку, но Бандикут остановил лейтенанта:
– Это свой. Подождите здесь.
Коротышка направился к сталкеру, изможденного вида мужичку с большущим рюкзаком за плечами, с виду безоружному. Они переговорили о чем-то, со значением покивали друг другу, потом мужичок развернулся и торопливо двинулся на восток, а Бандикут вернулся и сказал:
– Плохо дело, братцы. Вас ищут.
– В смысле? Гончаренко?!
– Нет, не Гончаренко. То есть Гончар из центра, скорее всего, тоже ищет, но это не он. Орден. А я еще думал, чего это они так подозрительно приутихли, совсем не суют нос, куда их не просят... Там впереди засада.
– Сталкер сказал?
– Он самый. Звать Лошак. Его не тронули, он безобидный и придурковатый малость. Но засаду засек. Хорошо, что подвернулся по пути.
Володя с сомнением посмотрел вслед бредущему среди ядовитых металлических зарослей Лошаку.
– Придурковатый, говоришь? Может, привиделось ему?
– Он не в том смысле придурковатый, что засаду от незасады отличить не может. Просто он с домами разговаривает, а помимо этого вполне адекватен.
Вздохнув, лейтенант не стал выяснять, в чем заключается принцип разговоров с домами, а спросил:
– А с чего он добрый такой? Ходит по лесу, путников предупреждает об опасностях...
– Он мне должен, иначе бы и предупреждать не стал. Тут такие вещи, как долги и обещания, много значат, доктор-врач. Ты что, не понял еще?
– И что будем дальше делать?
– Менять маршрут. Орден на многое способен, но не весь же Барьер он перекрыл. Эти говнюки думают, что мы на пост попремся, а мы их надуем. Как в том анекдоте: деньги дадим, а сами не поедем. Покажем им козу на возу... – Бандикут с сомнением нахмурился и прибавил: – Издали.
– Есть другой пост?
– Поста нет, но есть Сеятель. А возле Сеятеля с той стороны – постоянные усиленные патрули. Боятся, что бывшие музейные экспонаты неожиданно наружу рванут. Какая тебе разница, на стационарный пост выходить или к передвижным воякам?
Сеятель... Вот оно как. Рождественский снова вспомнил жуткий снегоочиститель, выдирающийся из-под земли и размахивающий крючьями. В ушах опять зазвучал торжествующий вой сирены, похожий на трубный глас динозавра из 3D.
Марина нерешительно посматривала то на Володю, то на Бандикута:
– А что такое Сеятель?
– Станция, – в унисон ответили оба. Вряд ли девушке нужно было рассказывать, что такое на самом деле Сеятель и кто там обитает.
– Мы там точно пройдем? – уточнил Рождественский, отряхивая пыль с пол бордеровского плаща.
– Лучше железяки, чем Орден, – веско сказал маленький сталкер. – Железяки предсказуемы, а вот Орден – ни хрена.
До подступов к Сеятелю они добрались без приключений. Близость станции подтверждали разбросанные там и сям железнодорожные шпалы, а вот рельсов и следа не было. Очевидно, мутировавшие локомотивы приспособили их для своих нужд.
Ближе к музею стали попадаться реликвии свирепых битв примитивных биомехов с более высокоорганизованными монстрами: лопнувший и раскрывшийся, словно цветочный бутон, паровозный котел, искореженная колесная пара, расплющенный в лепешку старинный автомобильчик, танк-бронезавр без башни и с размотанными гусеницами, покрытыми кривыми шипами... Трофейная нанокоманда сюда пока не поспела, но такое раздолье заставляло напряженно оглядываться. Свято место, как известно, пусто
