не бывает. А может быть, на поле боя не допускала гиперактивных наников противная сторона, что тоже не добавляло оптимизма – раз так, значит, имеются и патрульные. Нападения можно было ожидать в любой момент.
Первый патрульный бот они заметили издалека. Причудливый механизм, напоминавший грубо сколоченный портативный танк на шасси от мотоцикла, солидно катился по исковерканному ландшафту, грохоча и покачиваясь на неровностях. Криво приваренная пулеметная башенка то и дело проворачивалась в гнезде, контролируя окрестности.
– Вот он, собака, – прошептал Бандикут, когда они втроем растянулись на земле. – Дозорный. Где один, там и другие. Они стаями шастают. Другой раз целый взвод попадется. Охраняют, что ли, чтобы супостаты драгоценное железо не растащили?
Не заметив нарушителей, бот скрылся из виду, и маленький сталкер погнал свою команду через открытое пространство к железнодорожной насыпи. Укрывшись за насыпью, отдышались, Володя глотнул воды из заполненного у Растамана встроенного баллончика.
– Далеко еще?
– Недалеко, – сказал Бандикут. – Осталось только через насыпь перевалить, а потом...
Он начал падать раньше, чем раздались выстрелы. Мигом сообразив, в чем дело, военврач рухнул рядом с ним и дернул за ногу замешкавшуюся девушку. Щебенка фонтанчиками взлетала в воздух от пулеметных попаданий, барабанила по шлему, который Володя поспешно закрыл.
Лежа на спине и глядя в солнечное небо, Бандикут проговорил:
– Наугад лупят. Не по нам, а по насыпи. Засекли движение. Вот черти!
– Орден? – спросил Рождественский, испытывая самоубийственное желание высунуть голову над насыпью и посмотреть, кто же это там палит.
– Больше похоже на ботов, – покачал головой Бандикут. – Орден зря не станет вот так трещать. Мы им нужны целые. Ну, как минимум, ты, доктор-врач, с девчонкой. А боты просто отпугивают чужаков. Как собака лает.
«Собаки лаяли» минут десять, то утихая, то возобновляя огонь. Плюнув, компания беглецов проползла за насыпью метров пятьдесят, и вскоре зона обстрела осталась позади. Боты, судя по всему, действительно не отличались сообразительностью. Бандикут наконец набрался смелости и выглянул поверх насыпи, за ним последовал Володя, но охранники уже сочли задание выполненным, свернулись и убрались восвояси.
– Раз тут боты, значит, нету Ордена, – предположил маленький сталкер.
И ошибся.
Зеленое здание станции Сеятель Бандикут показал им издали. Как ни странно, оно уцелело, хотя вокруг все было сплошь распахано, перерыто и искромсано. Аккуратный домик выглядел среди этого безобразия чужеродно, словно игрушечный.
– Специально не перестраивали черт знает с какого года, – поведал Бандикут. – Оно вроде как приложение к музею. В Энск отсюда ездили, в зоопарк... Как потом сохранилось, ума не приложу. Видно, никому не нужно оказалось.
На месте музея лежало несколько перевернутых и распотрошенных пассажирских вагонов – от обычных современных и начала века до раритетов, которые показывали обычно в фильмах про царскую Россию. Вагоны, не имевшие собственного движителя, ценности не представляли и мутациям не подвергались, их просто раскулачили.
– Давненько я тут не ходил, а почти ничего и не изменилось, – с удовлетворением заключил Бандикут. – Вагоны эти общипанные валяются, надо мимо них проскочить, а там и Барьер.
Барьер в самом деле поднимался вдалеке поблескивающей стеной, в это солнечное утро особенно нереальной и зыбкой. Где-то там, за Барьером, текла себе обычная жизнь. Люди ходили на работу, ужинали в ресторанах, гуляли по мирным улицам, отдыхали на лавочках под деревьями... Пиво пили с воблой, если рассматривать по шкале ценностей Бандикута.
Неужели через какой-то час-полтора-два Володя и Марина будут там, с ними?!
Нет, вряд ли. Карантин, обследование, написание кучи рапортов – это, понятное дело, только для лейтенанта Рождественского, – беседы с психологами, учеными, старшими офицерами... Володя заранее решил для себя, что ничего, ровным счетом ничего об истории с Гончаренко, центром и прочими невероятными похождениями рассказывать не станет. В самом деле, кто ему поверит? Не пошлют же они спецгруппу проверять, что творится в центре? А если пошлют, не повторит ли она судьбу погибшей группы подполковника?
Легенду военврач придумал себе сегодня утром, когда жарил яичницу. Да, группа Гончаренко была уничтожена после того, как подполковник, посоветовавшись со штабом, отправился под землю. Здесь врать было совершенно ни к чему. Дальше все тоже одно к одному складывалось в мозаику: был спасен сталкером по прозвищу Бандикут, отлежался у него. Далее оный Бандикут оказал посильное содействие представителю вооруженных сил в поисках похищенной обитателями Академзоны девушки, дочери председателя Совета Федерации, о местонахождении которой случайно узнал. Оный же Бандикут помог ее освободить (Володя долго думал, куда поместить узилище Марины, и остановился на разрушенном драконом доме, в котором их поджидал Орден), после чего доставил обоих к Барьеру. Прицепиться в этой истории при желании можно было много к чему, но сравнивать-то не с чем – только с показаниями самой Марины. А она, скорее всего, сразу же отчалит в столицу, отец на растерзание особистам ее не отдаст. Нашли, спасли – и молодцы. К тому же, как верно заметил покойный Гончаренко, все нестыковки в рассказе девушки можно списать на шок.
Никуда было не деться только от вбитых Растаманом имплантов. Их сразу же обнаружат при медицинском осмотре, извлекут, пока не успели врасти окончательно, и тут-то пойдет писать губерния. Ну, скажет он, что вставил их из соображений личной безопасности. И что? Из рядов действующей армии Володю быстренько выкинут, отвезут подальше от Зон и посадят перекладывать бумажки в каком-нибудь военно-медицинском НИИ. Это еще не самый страшный вариант. Хотя, может, в той же Академии должность найдут, генерал Пирожок только рад будет. Примет как родного...
Вот только не испытает он больше никогда того волшебного ощущения, когда тепло стекает с пальцев, когда мощный разряд энергии пробегает через мышцы и кости, неся другому исцеление – а то и воскрешение. Когда от твоего прикосновения открывает глаза человек, который только что был безнадежно мертв. Это уже не терапия, не медицина. Это
И
– Что-то ты замечтался, доктор-врач, – Бандикут бесцеремонно пихнул лейтенанта кулаком, когда они укрылись за одним из вагонов. – Скоро будешь пиво потреблять в баре, с раками. И эскалопы стопками, как блины.
– У меня в холодильнике продукты остались, – почему-то вспомнил Рождественский. – Баранина, водки бутылка, огурцы соленые с рынка... Хотел азу по-татарски приготовить, а меня в рейд выдернули.
– Азю – закусон хороший, помню, любил я соточку под него хватить. Если никто не спер, приготовишь свое азю, – утешил коротышка. – Только, скорее всего, приговорили уже твою хавку боевые товарищи. Решили, небось, что ты покойник, а зачем покойнику баранина и тем более водка с солеными огурцами? Вот и помянули за твой счет. Среди сталкеров дело обычное.
– Новую куплю, – сказал Володя, смеясь. – После отравы, которой ты меня в своем логове напоил, я теперь даже бензин могу пить, не то что простую водку.
– А ты знаешь, Железный Доктор-врач, мне тебя будет не хватать, – внезапно признался Бандикут. И тут же уточнил: – Дня два точно, а то и три. Столько развлечений у меня давно уже не было. Обычно проснешься, вылезешь, заработаешь чего по мелочи, обратно в берлогу залезешь. Жизнь как у крота, чтоб он сдох.
– А почему вы тогда не Крот, а Бандикут? – серьезно спросила Марина.
– Хрен его знает... – задумался сталкер. – Я уже и не помню, почему так называюсь. В Зоне погонялова сами собой прилипают. А что, разве некрасиво?
Их размышления относительно красоты прозвища прервал механический голос, донесшийся со стороны здания станции:
– Говорит представитель Ордена Священного Узла! Лейтенант Рождественский, мы знаем, что вы там!
