добралась, и это обнадеживало.
— Поживешь пока у меня, — сказала Юля. — Заодно и безопасность твою я обеспечу.
— Спасибо тебе, Юля…
— Не за что. У меня карма такая — всем помогать. Кстати, я хотела с тобой поговорить кое о чем. Точнее, о ком.
— Юля, ты меня интригуешь.
— Да, это есть в моем каверзном характере — склонность к интригам и всякого рода мелким пакостям, — покаялась Юля. — Но сначала мы сварим зелье для нашего славного гноттиба. Эй, гноттиб!
— Да, ведьма?
— Правду говорят, что у вашей расы процветает многомужество? Что, мол, одна гноттибиха может четырех мужей иметь?
— Да, это правда, — важно ответил гноттиб.
— А почему так?
— Потому что женщин у нас мало, и мы их бережем.
— Слушай, Тиечка, как у гноттибов все закручено! Вот бы нам так. Мне одного мужика маловато будет, мне где-то штук шесть надо, чтобы все в хозяйстве блестело и работало. Вот Ромул к родственникам на месяц уехал, у меня дома ни уборки, ни стирки, все разбросано.
— Я у тебя уберусь. Все равно надо чем-то заняться, пока ты гноттибу будешь зелье варить.
— Ох, дорогая, вот за это спасибо!
Мы приземлились на балконе Юлиной квартиры. Юля открыла балконную дверь специальным заклятием, и мы вошли.
— Свет, — негромко сказала ведьма.
Зажглась под потолком небольшая люстра из чешского стекла. Она осветила глобальный, просто катастрофический беспорядок в гостиной. Громоздились какие-то коробки, мешки, пакеты. На них была небрежно брошена разнообразнейшая одежда, я даже увидела ведьмовской плащ.
В центре всего этого безобразия красовался сервировочный столик, на котором стоял магический кристалл. На кристалле висел черный кружевной лифчик.
— Извини, — сказала Юля, сдергивая его с кристалла и отправляя куда-то в угол комнаты. — Подраспустилась я без Ромула.
— Ты не волнуйся, — сказала я ей. — Я все приберу. А ты вари зелье.
— Да, насчет зелья не обмани, — пристал к Юле гноттиб. — Натоптыши точно снимет?
— Точно, — кивнула ведьма. — Так, Тийя, делай все, что хочешь, только не устраивай разборок в этом буфете. Тут у меня вся ведьмовская наука сосредоточена.
— Хорошо, не буду.
Юля сунула помело под диван (оттуда, из-под дивана, выпорхнула стайка серых мотыльков и заплясала под люстрой), похлопала гноттиба по плечу и направилась к буфету. Раскрыла дверцы… И оттуда тоже вырвались мотыльки. Юля сердито от них отмахнулась. Взяла из буфета мешочки с травами, какие-то флаконы, банки и реторты. Нагруженная всем этим, она ухитрилась виртуозно закрыть створки и пробормотала:
— Я пошла варить зелье.
Она отправилась на кухню. Там зажегся свет и раздался грохот такой, словно сорвалось с полки примерно полдюжины кастрюль с крышками.
— Юля, тебе помочь? — на всякий случай крикнула я.
— Ни в коем случае! — донеслось из кухни. — Все нормально.
И я принялась за уборку. Я разобрала полки в платяном шкафу и разложила все аккуратно. Грязное белье я собрала и отправила в стиральную машину, которая простаивала в ванной. Пустые коробки отправила на балкон. Под коробками обнаружился пылесос. Ему я обрадовалась, как родному, и принялась пылесосить. Гноттиб, кстати, пылесоса испугался — забрался с ногами на диван, не двигался и наблюдал за его работой круглыми от ужаса глазами.
Наконец Юлина гостиная приняла обжитой и приличный вид. Я направилась в спальню, сменила постельное белье, пропылесосила пол, протерла огромное зеркало, висевшее на стене… Когда я начала его тереть, оно отчего-то помутнело. Я подышала на него, но зеркало потемнело еще больше.
И вдруг засветилось!
— Черт, — растерянно пробормотала я, отступая от стекла, — волшебное…
Голос из зеркала меж тем сердито вопросил меня:
— Чего надо? Трут, трут, как ненормальные!
Я опомнилась. Говорящие зеркала не были для меня в новинку. Приблизительно такое же висело в кабинете директора нашего музея. Он через него за работой сотрудников наблюдал. А что может это зеркало? Я так и спросила:
— А что ты можешь?
— А то ты не знаешь, — ехидно ответствовало зеркало. — Могу показать место. Могу показать существо. Прошлое, настоящее и будущее — как два пальца об асфальт.
— Тогда покажи мне… — Я помедлила. — Леканта Азимандийского.
— А может, английскую королеву? — съязвило зеркало. — Ладно, ожидай. Запускаю блицнавигатор.
Зеркало пошло голубыми полосами и загудело. Потом гудение прекратилось и вместо полос на его поверхности появилось изображение какой-то комнаты.
— Готово, — будничным голосом сообщило волшебное зеркало.
Я вперила глаза в картинку. Она двигалась. Вот я увидела грубую кровать, застеленную шкурами. На ней лежал Лекант. Нет, не лежал! Он был прикован!
— Лекант! — закричала я.
Лекант дернулся и открыл глаза. Встать он не мог. Черная змея-кандалы стиснула ему грудь.
— Тийя, — прохрипел он. — Тийя…
— Я здесь, — закричала я, — Лекант, я иду к тебе!
Я забыла, что это всего-навсего изображение, и с размаху врезалась головой в зеркальное стекло.
— Упс, — печально сказало зеркало…
…И разбилось.
Я села на пол среди осколков и завыла, как волчица, у которой отняли волчонка.
На мой вой из кухни прибежала Юля. С ее пальцев сыпались голубые искры.
— Что случилось?
— Я видела Леканта в зеркале, — провыла я. — И… и разбила твое зеркало. Прости!
— Зеркало — это фигня. Новое у мадам Жервезы куплю. Ты скажи, что с Лекантом?
— Он был связан. Он услышал мой зов, но ничего не мог сделать! И я ничем не могу ему помочь! Никто ничего не может!!!
— Заладила. Тейк ит изи, плиз.
— Ой… извини.
— Да хватит уже извиняться. Спешу сообщить хорошую новость — зелье для гноттиба я сварила, сейчас оно остывает и проходит тест на пригодность.
Я постепенно начала приходить в себя. Выть, во всяком случае, перестала.
— Вставай! — Юля потянула меня за руку.
Я встала. Захрустели осколки.
— Я сейчас уберу.
— Забудь. Пошли смотреть, как у гноттиба мозоли отваливаются.
Я представила себе это зрелище, и мне стало как-то неуютно.
— Нет, Юля, я лучше продолжу уборку.
— Ну как хочешь.
В итоге я убралась везде, где только могла. Настроение у меня при этом было самое северно-
