Не спиться не получилось. Нет, на восьмой день плавания бренди в бочонке еще плескался. Причем никак не меньше половины. Я все верно рассчитал: осталось как раз на обратную дорогу. Просто зря бренди взял, надо было запастись ромом. Ром я и раньше особо не жаловал, а вот к бренди, чего греха таить, питал определенную слабость. Теперь, похоже, меня будет мутить от одного его запаха до конца жизни.
За время путешествия я скинул, пожалуй, с десяток килограммов — заставить себя хоть что-то съесть удалось только на третий день. Да и то принесенные Питером вареные яйца и полоска жареного бекона отправились в ведро минут через десять после трапезы. Тошнило меня постоянно — и не думаю, что дело было в морской болезни: стоило выпить стаканчик-другой, и я совершенно спокойно отключался на несколько часов. А потом все начиналось сначала. Ведро-бренди-койка. И так весь день. Да и ночью было ничуть не лучше.
Под конец плавания от меня разило выпивкой как от бочонка с бренди. Думаю, еще денек, и приступ белой горячки был бы обеспечен. Да и без того каюта в моем воображении превратилась в чрево гигантской рыбины, которой таки удалось выманить неосторожного человека в море и проглотить. Да! И море. Море было повсюду. Ближайшая земная твердь прямо под ногами, и от осознания этого волосы на затылке вставали дыбом. Я слишком долго ненавидел проклятую лужу соленой воды, чтобы вот так запросто смириться с этим путешествием. А бренди… бренди помогал отключиться, но и только. Пить приходилось не для того, чтобы захмелеть — хмель уже не брал, — а от полной безысходности. Трезвым становилось вовсе невмоготу. И тошнота… Никогда не думал, что в человеке столько желудочного сока!
Каждый день начинался с того, что я с кружкой бренди ковылял к стоявшему у двери каюты ведру. Делал глоток, ждал, пока прекратится рвота, и пил снова. Обычно с третьего-четвертого глотка отпускало. Пока оставались силы, запихивал в себя хоть что-то из съестного, запивая все тем же бренди. Ненадолго забывался. Потом уже просто пил. Самое главное было не переборщить с дозой: похмелье запросто могло свести меня в могилу. Алкоголь и море — воистину дьявольский коктейль.
О’Райли прервал сложившийся ритуал на восьмой день. Кое-как продрав глаза, я выслушал его доклад и велел спускать на воду ял — опасавшийся пиратов капитан не хотел рисковать судном и заходить в бухту. Пока в голове играл хмель, я быстренько собрался, с помощью Питера поддел под камзол кольчугу, застегнул пояс с пистолетами, глянул на свою опухшую и заросшую щетиной физиономию и принялся бриться. Не показываться же на людях в таком виде. Раза три порезался, но зато немного пришел в себя. Даже руки не дрожали, когда наливал бренди.
— Нельзя резко бросать, — выпив, я спрятал в карман фляжку и кивнул неодобрительно посмотревшему на меня Питеру на выход. — А то черти мерещиться начнут. Пошли.
— На берег сойдем вдевятером, — просветил меня О’Райли. — Больше народа брать смысла нет.
— Кто идет? — глотнув свежего морского воздуха, я поморщился.
— Проводник порекомендовал троих, они вместе в этих краях служили, — начал перечислять Питер. — Я тоже бывшего сослуживца прихвачу. Ну и ваши охранники.
— Боб и Роб, — опершись на трость, кивнул парням я. — Неплохо.
— С проводником сейчас поговорите? — уточнил Питер.
— Нет! — наотрез отказался я. — На берегу, все на берегу…
Из яла на песчаный пляж я выпрыгнул первым. Черпанул сапогами холодной воды и, не оборачиваясь, зашагал к видневшимся неподалеку скалам. Идти по песку было чертовски неудобно, но с каждым шагом море оставалось все дальше и дальше, и только это придавало мне сил. Ну же! Пошел!
— Господин Корда! — нагнал меня самую малость подволакивавший правую ногу проводник. Высоченный, будто целиком вырубленный из дубовой чурки старик. Старик?.. Ну нет! Потрепанный жизнью мужчина — не более. Такой до самой смерти будет в пьяном угаре проламывать головы по кабакам и портить девок. И если я хоть что-то понимаю в людях — смерть от старости ему не грозит. — Здесь опасно.
— Тогда найди место, где не опасно. — Я остановился и уставился на проводника. — За это тебе и платят деньги.
— Как скажете, — кивнул Люк Уильямс, и по его широкому лицу с аккуратной бородкой пробежала тень раздражения. Гордый? Ничего, перебесится. — Вон там, думаю, можно будет найти место для стоянки.
— Не лучше ли отойти от берега подальше? — нагнал нас О’Райли.
— Дальше местность болотистая. — Проводник приложил широченную ладонь ко лбу и оглядел бухту. — Сплошные топи, а скоро стемнеет. Лучше переждать ночь здесь.
— Как скажешь, — пожал плечами Питер и сообщил мне: — Ял будет приходить к берегу три раза в день.
— Замечательно. — Песчаная полоса наконец закончилась, и, опершись на трость, я перевел дух и немного расслабился. Все самое неприятно уже позади. Или нет? Что ж, лучше пока не думать о печальном.
— Сюда! — замахал руками проводник. — Сюда!
Маленький костерок почти не чадил. В его неярком свете Люк Уильямс и один из его приятелей внимательно изучали карту и обсуждали, какой дорогой лучше идти. Разумеется, на карте не осталось никаких имен и цифр — маэстро Бартоломью по моей просьбе об этом позаботился. Ни к чему лишний раз вводить людей в искушение.
Боб, Роб и еще два парня резались в кости, бывший сослуживец Питера отошел в тень и приглядывал за окрестностями. Нам повезло найти защищенную от ветра скальным выступом площадку, и теперь после легкого ужина предстояло решить, как действовать дальше.
— Отдохните пока, — посоветовал мне точивший кинжал Питер. — Чарли за нами присмотрит.
— Ему можно доверять? — Я откинулся на расстеленный на земле плащ.
— В таких вещах — да, — усмехнулся О’Райли. — Если на расстоянии десятка миль нет ни одного питейного заведения, он полностью надежен.
— Люк! — позвал я проводника.
— Да, господин Корда?
— Как долго придется идти до цели?
— Полдня, самое большее, — прикинул Уильямс. — Даже делая поправку на обстоятельства…
— Неплохо. — Я пропустил до поры до времени намек на свою хромоту. Сам колченогий — а все туда же! Ничего, при расчете это ему еще аукнется.
— Завтра к полудню уже на месте будем. — Проводник закинул в рот ломтик жевательного табака. — А что там?
— Могила, — надеясь, что говорю чистую правду, ответил я.
— Старого друга? — усмехнулся Уильямс и моментально оказался на ногах, когда в скалах, где скрывался Чарли, громыхнул мушкетный выстрел. И почти сразу же несколько раз пальнули из пистолетов.
— Сюда! Быстро! — оттолкнул меня к скале Питер. — Никуда не уходи!
Появившиеся из темноты люди на бегу разрядили в нас мушкеты и кинулись в рукопашную. Оставайся мы у костра, на этом схватка бы и закончилась, а так только одна шальная пуля разнесла голову помощнику проводника. Ответный залп оказался более удачным — несколько нападавших покатились по каменистому склону. Потом пришел черед пистолетов, и сразу же зазвенели сабли и кортики. Крики, стоны, чей-то полный боли вопль. И снова выстрелы.
Откуда-то сбоку выскочил размахивавший абордажной саблей разбойник с красным платком на голове, и я, не медля, разрядил в него сразу оба пистолета. Бедолагу подкинуло в воздух, и с простреленной грудью он рухнул прямо в костер. Проклиная собственный испуг, я зубами надорвал бумажную гильзу, лихорадочно высыпал порох в дуло, забил пыж, пулю, еще пыж… Выпрямился и только тогда понял, что схватка уже закончилась. Удачное ее начало дало нам шанс расправиться с бандитами без особых проблем.
— Буканьеры, — склонившись над трупом одного из нападавших, уверенно заявил Люк.
— Питер! — перезаряжая второй пистолет, заорал я. — О’Райли! Да где тебя черти носят!
