матрасов, ни одеял, ни подушек. Одни голые каркасы.
— Раздеться догола! Пять минут. Время пошло!..
Раздеться?! Зачем? Кто-то послушно последовал указанию, благо в здании, кроме них, никого не было. Кто-то строптиво вскинул голову, демонстративно не шевелясь. Никаких санкций к нарушительницам не последовало, но спустя означенное время отовсюду ударили тугие струи воды. Послышались отчаянные крики, поскольку вода оказалась ледяной. Женщины закрывали лица руками, отфыркивались, но бесполезно. Вода била с такой силой, что кожа начинала гореть. Так продолжалось минут пятнадцать, пленницы посинели и отчаянно стучали зубами от холода. Кое-кто лежал на полу без чувств, но тут подача воды прекратилась, повеяло жаром. Те, кто был раздет, обсохли почти мгновенно. Куда хуже пришлось остальным, кто не выполнил распоряжения. Они и так продрогли до костей, а тут еще испаряющаяся из ткани вода стала отбирать тепло у тела. Так что строптивицы быстро стали сбрасывать свои лохмотья, спеша обогреться. Но, увы, — едва последняя из них осталась обнаженной, как тепло прекратилось, и помещение начал заполнять обычный воздух с улицы.
— Всем открыть ящики и получить лагерное имущество!
Внезапно под кроватями появились выдвинувшиеся из пола обычные дверные ручки. Оказалось, что они крепятся к крышкам, прикрывающим небольшие емкости под койками, вмурованными в пол. В каждой такой импровизированной тумбочке лежало два герметичных пакета. Один — с тонким матрасом и прочими постельными принадлежностями, кроме белья, естественно. Во втором оказались грубые брюки, рубаха и обычные тапочки.
Пленницы ругались, посылали проклятия и лили бессильные слезы. Грубая одежда заставляла чесаться изнеженные тела, вызывала зуд и раздражение. Но те, кто отказался ее надевать, остались голодными. Окна раздачи пищи и воды реагировали только на тех, кто был облачен в одежду, причем выдавали еду только один раз. Повторная попытка вызывала разряд шокера, заставляющий нарушительницу терять сознание. Кроме того, ей приходилось лишаться следующей выдачи пищи. Так что через сутки все обитательницы здания оказались переодетыми в выданную одежду. Кроме того, выяснилась еще одна очень неприятная для кое-кого вещь. Тех, кто нарушал установленный хозяевами этого места распорядок и правила — к примеру, пытался отобрать у тех, кто послабее, их еду или заставить выполнять какие-то дела вместо себя, — тоже наказывали лишением пищи и ударом электрического тока. Только делали это небольшие плоские диски, постоянно висящие в воздухе.
Наконец дети отправились спать, сопровождаемые новой нянькой и Ююкой. Дети успели привязаться к тайхотсу за те десять дней, пока были под ее присмотром, тем более что молодая женщина была родной матерью девочки, и никак не хотели ее отпускать.
Днем Иван провел короткое совещание, на котором наметил необходимые мероприятия на ближайшее время. После него все офицеры отправились по своим жилищам. Для компаньонов многофункционалы выстроили отдельные особняки поблизости от усадьбы де Берга, куда те и перевели своих подчиненных. Так что вечером Иван и Юлли смогли остаться одни.
— Мой господин, я вижу, что у вас все прошло хорошо?
— Да.
Столь односложный ответ вызвал легкую тень, мгновенно скользнувшую по лицу девушки и исчезнувшую.
— Вы не скучали по мне?
Иван вздохнул про себя. Сказать правду? Или не стоит? Если быть откровенным самим с собой, то — да, ему ее очень не хватало.
— Какой ответ ты хочешь? Для Юлли или для Ярро?
Девушка даже сжалась в своем кресле, в глазах подозрительно блеснуло. И тихо произнесла:
— Ответьте той, кого вы перед собой видите, господин…
Плотное полуплатье, высокие сапоги с вырезами. Облегающее тело трико с большим вырезом, наполовину открывающее грудь безупречных очертаний. Тело уже полностью Ярро — Симбионта- предательницы, уничтожившей его родных и друзей. Но частичка души — той несчастной мурвитанки, пытающейся искренне полюбить мужчину, с кем ее судьба оказалась связанной. Крохотная часть, еще не поглощенная черной душой своей прародительницы.
Кто перед ним? И кто она для него? Средство, необходимое для функционирования Прогност- Аналитика, продлевающее ему жизнь, очищающее мозг для работы? Или женщина, которая ему дорога и которая любит его? Теперь понятно, что та, первая, Юлли, влюбилась в своего хозяина. Искренне и на всю жизнь. С первого взгляда. Ибо тело выдало ее сокровенные мысли. Но теперь вместо нее Ярро. Убийца. По-другому не назовешь. Так кто одерживает верх в этом теле? Чья личность?..
Напряжение сгустилось в воздухе комнаты до предела. Наконец Иван не выдержал:
— Я не знаю ответа на твой вопрос. Потому что не знаю, кто ты. Даже я со своими способностями не могу узнать, кто передо мной сейчас — Юлли или Ярро?..
— Мой господин!..
Девушка отвернулась к окну, за которым сияло усыпанное звездами небо, перемежаемое всполохами защитного экрана, вздохнула. Потом тихо поднялась, подошла к двери, ведущей в ванную комнату, обернулась:
— Мой господин… Уже поздно. Давайте спать.
Щелкнул замочек закрывшейся за ней двери, через несколько мгновений зашумела вода. Иван откинулся в кресле, потянулся к стоящей на столе вазе с фруктами, взял яблоко, ножик. Тонкая, почти прозрачная шкурка бесконечной лентой вилась из его рук, сворачиваясь спиралью…
Он очнулся от транса, когда лезвие коснулось подушечки пальца. Реакция была мгновенной. Взглянул на таймер. Ничего себе, что-то она долго! И вода отчего-то ровно шумит — не слышно струй, разбивающихся о тело. Обычно если кто-то под душем, то звук меняется из-за движений тела. А тут словно просто открыли кран, и вода вытекает из него одинаковой струей. Странно. Очень странно…
Иван поднялся, подошел к двери. Так и есть. Монотонный шум воды. И больше ничего. Неожиданно тревога вкралась в его сердце. Не раздумывая, рванул ручку на себя. Замок не выдержал, хрустнул, и де Берг замер на пороге: вода действительно лилась в пустой кабинке. Симбионт лежала на полу в луже крови, вытекшей из перерезанных вен.
Мужчина бросился к ящику на стене, где хранилась аптечка, выдернул оттуда плоский диск автомедика, приложил его к неподвижной груди женщины. Но тот, вместо того чтобы начать работу, коротко пискнул и окрасился в черный цвет, показывая, что человек безнадежно мертв и даже регенерационная ванна не поможет. Мозг необратимо разрушен…
Иван опустился на пол, поднял голову Юлли и положил к себе на колени, осторожно коснулся уже заледеневшей щеки. Грустная улыбка, навсегда застывшая на ее губах. Прижал прекрасное лицо к себе. Поднял голову кверху и вдруг застыл: на большом зеркале было наискось написано по-имперски: «Прости и прощай!..»
— Папа, а где тетя Юлли? — Михаил поднял удивленное лицо к отцу. — Я не видел ее весь день.
— Я тоже, — поддакнула Врединка.
Иван отвернулся в сторону, потом тихо ответил:
— Ее больше нет. Она умерла.
— Умерла?! — хором воскликнули оба ребенка, переглянувшись, и мужчина снова повторил:
— Да, умерла. Вы пошли спать, а ее не стало.
— Но, папа…
— Все. Я не хочу об этом говорить.
Ему действительно не хотелось. Он просидел почти до утра в душевой комнате, держа ее голову на своих коленях. Потом, когда забрезжил рассвет, вызвал с Базы двух многофункционалов, которые за полчаса выжгли в скалистом массиве гробницу, в которую де Берг и отнес Симбионта на руках. Потом, повинуясь мысленной команде, роботы завалили вход камнем и расплавили породу, замаскировав захоронение так, что его невозможно было обнаружить. Пробыв у могилы еще два часа в одиночестве, Иван вернулся назад, в свой дом и поднялся в кабинет. В комнате его и нашли дети, вскочившие с постелей ни
