сумасшедшая скандалить рвется! Интересно, откуда она Полину знает? И та ли это Полина, которую знает Станислав? Имя-то самое обычное, популярное. — Сначала здороваться научись, тогда и поговорим.
Капитан, не обращая внимания на вопли: «Полина! Деточка моя! Отзовись! Я знаю, что ты там!», щелчком распылил вирт-окно со скандалисткой. Потряс головой, пытаясь понять, что это было, немного отдышался и попросил Машу соединить его с Вениамином.
Утром Михалыч отключил систему охлаждения, чтобы без помех в ней поковыряться, и к обеду напичканный техникой корабль стал напоминать саморазогревающуюся консервную банку. Открытые шлюзы не спасали, транспортник стоял на солнцепеке, и заходящий воздух отличался от выходящего только количеством мух.
Экипаж пытался роптать и даже натравил капитана на излишне любознательного техника, но Михалыч встал над аккуратно разложенной по полу расчлененкой, как медведица-мать над логовом, и неразборчиво, но очень выразительно объяснил, что если система откажет в открытом космосе, то будет намного хуже.
Станислав позорно капитулировал и пошел менять обычную рубашку на теннисную. Полина давно расхаживала по кораблю в льняном сарафанчике до колена, а Теодор раскопал в своем багаже пляжные шорты зверской клетчатой расцветки, до того просторные и сборчатые, что, когда пилот ходил к терминалу оплачивать парковку, вся женская часть очереди на таможенный контроль (пассажирский лайнер как раз привез новую партию туристов) зачарованно пялилась сначала на клеточки, а потом на вентиляционную решетку в полу. Которую Тед, к огромному разочарованию зрительниц, обошел.
Вениамин, привыкший находить клок шерсти даже на самой паршивой овце, взял складной стул, темные очки и бутылку минералки и отправился принимать воздушную ванну в тени корабля. Где незамедлительно заснул, блаженно всхрапывая.
Кошка и та дохлой тушкой лежала в центре пультогостиной, позволяя через себя переступать.
И только Дэн непреклонно продолжал сидеть за пультом в джинсах и свитере.
— Может, переоденешься наконец? — не выдержал Теодор, которому в таких условиях даже не игралось и тем более не работалось.
— Зачем? — искренне удивился рыжий.
— Мне жарко на тебя смотреть. — Пилот подергал футболку за воротник, обдувая грудь.
— Не смотри, — посоветовал навигатор, не отрываясь от вирт-окна.
— К тому же этот свитер тебе совершенно не идет, — добавила Полина.
— У меня другого нет.
— Так ходи в майке, тебе что, холодно?
— Мне нормально. В свитере.
— На какой помойке ты его откопал? — Тед потянул за торчащую из вязки нитку в надежде, что эта дрянь распустится.
— На новобобруйской, возле космопорта, — совершенно серьезно ответил рыжий, дергая плечом. Нитка выскользнула у пилота из пальцев и стала торчать еще более вызывающе.
— Дэнька, у тебя точно все в порядке? — Полина подошла к креслу и дружески обхватила его спинку вместе с сидящим в нем навигатором.
— Точно.
Киборг даже не обернулся, и девушка, почувствовав, как он напрягся и окаменел, с сожалением разжала руки. Дэн по-прежнему не верил, что люди, узнав правду, продолжают относиться к нему как к равному, а не как к забавной игрушке, которую можно умиленно потискать, а можно и сломать.
В иллюминатор что-то стукнуло — сначала легонько, как врезавшееся насекомое, а потом так громко и усердно забарабанило, что все дружно развернулись к нему.
— У-ы-ы! — пробулькала жутко перекошенная и сморщенная морда, сверху утыканная шипами, а изнутри клыками. Ни челюсти, ни скрюченный в глубине пасти язык не шевелились, тем не менее чудище требовательно добавило: — У-у!
Теодор выскочил на верхнюю ступеньку трапа и выругался: возле корабля стоял абориген Шии-Раа, судя по сине-серому панцирю и голым усам — низшей касты. В четырех многосуставчатых манипуляторах он держал длинный шест, унизанный сушеными прилипами (то ли съедобными, то ли сувенирными), которым и стучал по стеклу, а шестью короткими недоразвитыми лапками прижимал к груди, вместо личинки, баул из сетчатой пленки.
— Кыш, кыш отсюда! — замахал на него пилот. — Нам ничего не нужно.
Абориген растопырил рудиментарные надкрылья, радуясь, что сумел выманить покупателя из большой железной норы. Быстренько прикинул, что его может заинтересовать, порылся в бауле и торжествующе развернул перед Теодором цветастую юбку из полос разной длины, расшитую ракушками и сушеными насекомыми.
Пилот на миг онемел от возмущения, а потом нырнул обратно в шлюз и вернулся уже с монтировкой.
Этот интернациональный жест шии-раанец понял без ошибок, молниеносно увязал баул, свернулся колесом и укатился к другому кораблю.
— Что там за шум, Полли? — Придремавший Вениамин встрепенулся, поднял голову и сонно сощурился. — А, Тед, это ты… Извини, перепутал.
Пилот набычился еще больше, сразу догадавшись, что ввело доктора в заблуждение.
— Мелкий торговец, даже без транслятора, — брезгливо сообщил он, вернувшись в пультогостиную. — И кто его только на космодром пустил?
— О-о, это ты еще на Квадре Прометея не бывал. Там они умудрялись даже в штаб командования миротворческой армии просачиваться, — заметил проходящий мимо капитан. — Шутка ли — разумные амебы. Кстати, симпатичная юбочка! А во времена моей молодости парни почему-то стеснялись их носить.
— Во времена моей тоже, — проворчал Теодор. — Табличку, что ли, прицепить — «Это шорты»?
— Тогда на них тем более будут пялиться, — со знанием дела заверила его Полина. — Чтобы убедиться, так ли это. Поэтому пусть лучше будет интрига.
Пилот со значением брякнул монтировкой, возвращая ее на место, но «интригу» так и не снял — корабельный термодатчик фиксировал уже тридцать с половиной градусов.
Жизнь на корабле возродилась только поздним вечером, когда немного посвежело. Вениамин с Полиной выдраили и продезинфицировали медотсек, Дэну поручили уборку кают, Теодору — кладовой и пультогостиной. Станислав Федотович тщательно осмотрел и залил нанокерамическим гелем каждую вмятину и царапину на наружной обшивке. Михалыч клялся, что вот-вот запустит систему жизнеобеспечения, но каждый раз находился то подозрительно шумящий сервопривод, то подзасорившаяся трубка. Поэтому даже мусор сжечь было негде — приходилось таскать его через полкосмопорта к общественному утилизатору.
Последнее ведро Теодор выносил уже ночью, позевывая и спотыкаясь.
— Привет, коллега! — окликнули его на обратном пути.
Пилот обернулся и машинально приосанился: к нему танцующей походкой приближалась девица лет двадцати пяти, в плетеных шлепанцах и коротком светлом платье с голыми плечами. Судя по выправке и рельефной, но без перебора мускулатуре, в рабочее время незнакомка носила совсем иной костюм.
— Привет, — заинтересованно отозвался Теодор, пряча пустое ведро за спину. — Ты с пляжа?
— Ага, ходила на отельную дискотеку. — Девица подошла так близко, что Тед почувствовал запах ее духов, легких и терпких. — У нас тут трехдневная стоянка, капитан отпустил в увольнительную.
Теодор завистливо посмотрел на ограду, из-за которой доносилась музыка — человеческая вперемешку с этнической, тоже вполне ритмичной.
— Что-то рановато ты оттуда ушла.
— А, смотреть не на что: одни толстопузы и прыщавые папенькины сынки. Я же предпочитаю сильных мужчин… без комплексов, — промурлыкала красотка, выразительно глядя вниз.
— Это… — с досадой начал Теодор, но девица подалась вперед, и к взгляду добавилась рука, вдумчиво оценивающая качество материи. — Эм-м-м… Клевая юбка, правда?
