- Мальчишки, пока свободны. Не забудьте, вас еще ждет сегодня учитель Каллисфен.
Поклонившись, парни ушли. Первыми покинули сад те, что сидели на скамье - переговаривались, смеялись - видать, уж больно смешным казался им переодетый в тунику Зарко.
- Ну, как, сметливы ученики? - усаживаясь на скамью, поинтересовался легат.
- Сметливы, - улыбнулась, словно бы позабыв про ссору, Вента. - Особенно тот, светленький, Зарко.
Улыбку девушки многоопытный Рысь не без оснований счел для себя хорошим знаком. А почему Вента улыбалась? Видно, нравилось возиться с воспитанниками, помогать Каллисфену. Ну, раз так, о том и беседовать нужно…
- Зарко, говоришь, из них самый умный?
- Да, славный отрок. Все новые слова на лету схватывает, запоминает. А вот Горшеня, тот, толстощекий, с перевязанной ладонью, чуть похуже. Зато все военное ему нравится - с таким интересом расспрашивает про легион, про оружие… Третий, Венцеслав - тощенький, - вообще еще слишком пуглив, неразговорчив. Ничего, разговорим до осени.
- Разговорим, - засмеялся Юний, словно бы невзначай обнял присевшую на скамью девчонку за талию. - Конечно, с твоей помощью. Вообще, славно у тебя с ними выходит.
- Ой, не подлизывайся!
- А я вот тебе подарочек прикупил, ожерелье.
Сунув руку за пазуху, Юний вытащил пектораль, с явным удовольствием заметив, как вспыхнули синие глаза Венты.
- Какое красивое… Эх, жаль, зеркала нет. Сейчас скажу слугам…
- Не надо. Я сам принесу.
Оправдывая прозвище, Юний рысью метнулся в дом, снял со стены полированный серебряный лист…
- Ну, смотрись…
Да, подарок явно удался - ко всему подходил, и к волосам, и к глазам, и к тунике… И еще…
- А знаешь, как прекрасно пектораль будет выглядеть на твоей нежно-золотистой коже. Вот, попробуй…
Юний, сглотнув слюну, помог Венте снять тунику. Застегнул на шее ожерелье, отошел в сторону и вздрогнул - настолько красива была девушка. Серебристо-пепельные, струящиеся по плечам волосы, тускло сияющая на солнце пектораль, стройное, покрытое золотистым загаром тело.
Вента обернулась:
- Красиво?
- Глаз не оторвать, - честно признался Юний и, подойдя ближе, обхватил девушку за талию, погладил по спине, прижал к себе крепко-накрепко, ожег поцелуем губы… чувствуя, как тонике девичьи пальцы проворно расстегивают фибулу на плаще. Плащ легата упал к ногам, за ним полетела туника…
Молодой легионер, посыльный Авл Манций, почтительно отсалютовал не так давно вернувшемуся в базилику Юнию:
- Господин префект докладывает - вернулись с известиями посланные к югу люди Луминия Гавстальда.
- Ну, наконец-то! - облегченно выдохнул Рысь. - Пусть немедленно явятся с докладом.
- Они уже пришли, господин, стоят у портика, ждут.
- Ждут? - Легат усмехнулся. - А чего ждут, интересно?
- Когда ты, господин, соизволишь их принять, - невозмутимо ответствовал Манций.
- Ах вот оно что… - Юний не выдержал, улыбнулся, присвистнул. - Издеваются, что ли? А ну, зови, чтоб входили… Впрочем, постой. Где сам префект?
- Обещался вскорости быть.
- Хорошо… Ну, зови, зови этих… Потом разыщешь префекта, скажешь, чтобы бросал все дела и немедленно ехал сюда.
- Слушаюсь, господин легат! - Приложив к сердцу сжатый кулак, посыльный повернулся и, печатая шаг, вышел на улицу.
Юний прошел в приемную, уселся в резное кресло, положив руки на стол. Послышались шаги, еле слышно скрипнула дверь.
- Аве! Оптий Луминий Гавстальд с докладом о ходе рейда! - войдя первым, громко доложил Гавстальд. За ним, к своему удовлетворению, Юний разглядел хитрую физиономию Табиния и невозмутимую - весянина Вялиша. Слава богам, все вернулись в целости. Интересно, с какими вестями?
Конечно, сразу же хотелось выслушать Табиния, но приходилось соблюдать субординацию и начать с оптия Гавстальда. Тот докладывал скупо, с суровым германским акцентом строя рубленые фразы, состоявшие в основном из одних глаголов: проследили, пошли, увидели, захватили.
Едва Гавстальд закончил, как, испросив разрешения, в приемную вошел Илмар Два Меча. Не один, а с молодым воином Кассием, выглядевшим весьма смущенно.
- Говорит, ему тоже нужно кое о чем доложить, - кивнув на Кассия, усмехнулся Илмар. - Признаться, мои молодцы вытащили его из хорошей переделки.
- Что ты говоришь? Почему ж не докладывают? - с напускной строгостью Рысь посмотрел на Гавстальда.
- Не успел, господин легат! - лихо откликнулся тот. - Как раз собирался…
- Ну, что ж, продолжай, - кивнул Юний, переведя взгляд на префекта. - А ты, я полагаю, уже в курсе всего.
- В общих чертах. - Илмар рассмеялся. - Без особых подробностей.
- Ну, так присаживайся, слушай. - Рысь махнул рукой на свободное кресло. Вообще-то, он посадил бы и воинов - но то было бы вопиющим нарушением установленных правил. Ничего, постоят, не старые.
Отрывисто закончив рапорт, Луминий Гавстальд отступил в сторону, предоставляя слово Табинию. Тот вначале откашлялся, словно заправский оратор, потом, узрев на столе легата кувшин, нахально попросил попить, а уже напившись, приступил к рассказу, надо сказать, весьма занимательному и неглупому. Табиний, кстати, оказался прекрасным рассказчиком, и Юний почти воочию представил себе все произошедшее, начиная с того момента, когда хитроумный юнец был брошен в узилище, где уже томились трое пленных варваров - двое молодых парней и жилистый высокий мужчина с окладистой рыжевато-пегой бородой. Он-то и был здесь главным, он-то и понимал латынь, хотя и тщательно скрывал это. Впрочем, Табиний раскусил бородача сразу.
- Козлы! - Засланный юнец принялся верещать и грязно ругаться, едва только тюремщики захлопнули дверь. - Ублюдки! Чтоб вы подавились моими деньгами, чтоб…
- Не ори, парень! - откликнулся из-за двери страж. - Все равно тебя завтра повесят на воротной башне, чтоб никому было неповадно творить такое! И моли богов, чтоб тебе не заменили казнь на более жуткую и злую.
- Жуткую и злую, - шепотом передразнил Табиний. - Как будто я кого-нибудь убил или ограбил! А я ведь всего-то навсего покрывал медные монетки тоненьким слоем серебра. Ублюдки! Бешеные псы, мальчики из веселых домов, продажные шкуры… Что вылупился? - Перестав кричать, парень показал язык пегобородому варвару. - Думаешь, меня и впрямь завтра повесят? А вот как бы не так! Я-то уйду… только вот вряд ли надолго. Эх, знать бы дорогу на благодатный юг! Знать бы дорогу… Уж в Херсонесе б меня приняли. А-а, - Табиний застонал, обхватив голову руками, - жаль, я не знаю дороги, жаль… Да и не дойти одному. А эти идолы вряд ли что понимают, верно, ты, пегая борода?! Что молчишь, не понимаешь? Знаю, что не понимаешь. И знаешь, тем хуже для вас всех. А я бы мог… Впрочем, что с вами разговаривать? Только время зря терять. Глухари вы и есть глухари. Эх, жаль не знаю южных дорог, жаль не знаю, не знаю, не знаю… - Хитрый юнец заколотился лбом в стену.
- Эй, римлянин, - с подозрением оглянувшись на дверь, прошептал пегобородый. - О какой дороге ты говоришь?
- А, так ты знаешь латынь, борода? А чего скрывал?
- Меня зовут Братобор, - жестко произнес варвар. Латынь, на которой он говорил, звучала чудовищно,
