Дита обвела глазами двор, заметила Ар'рахха, пальцем подозвала его к себе.
– За время вашего отсутствия… – начал говорить молодой охотник. Но элойка его прервала.
– Откуда здесь мой самолет? – спросила она, черными от пыли глазами показав на спарку, которую похитил землянин.
– Саш'ша прилетел! – ответил он.
– Где он?
– В медотсеке!
– Убью мерзавца! – заревела бессмертная, выхватывая бластер из-за пояса зеленого верзилы. Тимофеев поднял руку, устало покрутил ею у своего виска, показывая, что Ар'рахх допустил ошибку, ответив на вопросы командира так, как он ответил. Но менять что-то было уже поздно – Дита, словно рассвирепевший паровоз, сжав оружие, мчалась в свою яхту.
Звездные рекруты, исключая Станта, ринулись следом. Все понимали, что сейчас что-то произойдет; и не хотели пропускать ничего.
– Отойди от аппарата! – яростный окрик Диты застал Александра врасплох. Он вздрогнул, обернулся, его лицо исказила гримаса радости. Но она быстро уступила место другой – он увидел бластер, нацеленный ему в грудь.
– Отойди от аппарата! – повторила приказ элойка, шевельнув стволом лучемета. – А то я нечаянно попорчу ценное оборудование.
Сашка хотел что-то сказать, но помолчал. Он побледнел, отошел на несколько шагов в сторону. Дита двинулась следом.
Из дверей за всем происходящим с разными чувствами наблюдали звездные рекруты.
Сашка предостерегающе поднял ладонь руки, заметив рывок друга к бессмертной.
– За предательство, за… – закашлялась Дита. – Ты приговариваешься к расстрелу! Приговор исполнить немедленно! От двери никто не поспешил.
– Желающих нет? Тогда я сама! – жестко сказала элойка, поднимая бластер на уровень глаз. За спиной бессмертной неслышно выехал пенал реанимационной машины.
На пол спустился совершенно голый человек. Сашка мельком глянул на него. Мужчина, не смотря на свои пятьдесят, выглядел великолепно.
«Красив, как бог»! – говорят о таких, имея в виду, что они сложены исключительно пропорционально. Заречнев зажмурил глаза.
– Молодец, дочка! – произнес мужчина, поднимая с пола оброненную Сашкой простынь. – Обязательно нужно его застрелить! Ведь он вернул мне жизнь!
Дита раздраженно дернула головой, заслышав голос, потом все-таки обернулась. Её челюсть и лицо поползли в разные стороны, она попыталась что-то ответить незнакомцу, но в этом момент в дверь, раздвинув звездных рекрутов, проникла Ая.
– Не слушай никого, дочка! – сказала она. – Я тебе всегда говорила – поступай так, как считаешь правильным!
Дита вздрогнула, повернула голову к вошедшей и… повалилась на пол, роняя бластер. Мужчина и женщина метнулись к бессмертной. Они наклонились над ней, Ая прикоснулась рукой к её лбу.
– Отойдите! – послышался от двери властный голос первого пилота. – Отойдите, а то я буду стрелять!
– Не надо стрелять! – прошептала элойка, приподнимая голову. – Это мои мама и папа!
Глава 11.
Эпилог
Все, что происходило во все последующие дни, Заречнев помнил урывками. Что поделаешь…. Самогон – не самый лучший препарат для улучшения памяти. Зато он прекрасно снимает последствия любых стрессов!
Словом, приключения землян на Кромосе закончились тем, чем и ожидалось – грандиозной пьянкой.
Зачинщиком выпивки, как обычно, выступил первый пилот. Он извлек из недр яхты двадцатилитровую бутыль крепчайшего первача (и когда только успел заготовить?). С молчаливого согласия патронессы все русские, и те, кто считал себя таковыми – мужики, парни, девушки, драк и жучиха уединились на берегу отдаленного озера… Сутки – пили. Еще двое – опохмелялись.
На третий день Сашку в казарму принес драк. Заречнев от количества выпитого был в полубесчувственном состоянии; не лучше выглядели и его товарищи по праздничному застолью. Дита молчала, но было видно – её терпение тоже не бесконечно. «Опамятовал» Александр только на четвертые или пятые сутки.
На базе уже вовсю шла подготовка к отлету с Кромоса. Сашка пошатываясь, побродил по двору, дважды натолкнулся на отчужденные взгляды Юрия и Женьки, понял, что оба недовольны каким-то решением командира.
Логично предположив, что ему, как «герою дня», сегодня многое прощается, пошел на прием к Дите – «заступаться»!
Бессмертная, весьма озабоченная каким-то новым известием, рассеянно выслушала его просьбу не забирать с планеты экипаж Тимофеева; отмахнулась от него, как от назойливой мухи. Александр мог бы уйти, выбрать для «вояжа» более благоприятный момент. Но… Полутрезвый землянин не «просек» обстановку, он продолжал настаивать. Элойка в очередной раз вспылила.
Она прошипела, что хотя у него теперь слишком много заступников, пусть он все же слишком сильно на них не полагается – жизнь часто вносит свои коррективы. Подавив в себе раздражение, она все-таки выслушала его. Выслушала и… от души рассмеялась!
Оказалось, что Юрик и Женька, действительно, недовольны, но как раз тем, что Дита не разрешила им подняться на борт корабля, покидающего звездную систему Лакуса. Она тоже видела, что дочери Служителя беременны, чисто по-бабьи рассудила, что детям будет лучше, если они будут под опекой обоих родителей. И вынесла решение – курсанты Самочернов и Тимофеев дальнейшую службу проходят на планете Кромос.
Им оставляются боевые самолеты, боеприпасы, средства связи, генератор для радиолокационной станции – «мини-габалы».
Демьян, узнав о решении патронессы, принес весь мешок «золотых Дит», а Дягилев представил их отряду «ловцов» как новых командиров.
К слову, это решение боевая элита Южной Империи встретила громким ревом «Ура!».
– Через полгода вам доставят передатчик для оперативной связи со мной и Звездной Академией! – пообещала Дита весьма опечаленным таким поворотом событий «космическим ловеласам». – А пока – ждите рождения сына и дочери!
– У кого – кто? – хором спросили молодые земляне. Но элойка только хитро улыбнулась, и ничего не ответила.
Бессмертная позволила своим курсантам вновь сесть за штурвалы боевых машин только после всестороннего обследования на аппарате – том самом, который воскресил Дона – так звали оператора Ока Смерти, и отца хозяйки Звездной Академии.
Как он попал в столь незавидное положение, для рекрутов так и осталось тайной за семью печатями. Как и то, почему «пятница» Ая – родная мама Диты, считавшаяся погибшей более восьмисот лет, вдруг тоже оказалась в числе живых.
Что-то знал Стант, но он молчал, а «тянуть клещами» информацию у не слишком разговорчивого бессмертного не стали по многим причинам – из чувства самосохранения, например.
