реалист тонко обличает поверхностное восприятие провинции как идиллии и дает типическую картину провинциальной жизни, обнажая ее существенные стороны.
В сопоставление провинции со столицей в 'Верочке' вносится важный момент. Сытой, спокойной жизни 'провинциальных свинок' противопоставляется большая, содержательная жизнь в столице.
Есть в 'Верочке' характерный штрих: о жителях уездного городка сказано, что 'все они сердечны и добродушны, потому что сыты, не страдают, не борются...', то есть они потеряли признак 'нервных', 'живых' людей. А 'нервная' Верочка, которой претит сытое обывательское существование, стремится в 'большие, сырые дома, где страдают, ожесточены трудом и нуждой'. Она не может удовлетвориться мелким эгоистическим счастьем, она хочет 'общего блага'. В подтексте 'Верочки' любимая мысль Чехова: человек не может быть счастлив, пока кругом несчастные.
Чехов зорко подметил инертность как типическую черту провинциальной жизни в царской России. А. М. Горький, страстный борец со 'свинцовыми мерзостями' в русской жизни, с 'идиотизмом' провинциальной жизни, давший в своем 'Городке Окурозе' широкое обобщение провинциальной мещанской жизни, высоко оценил борьбу Чехова-художника с инертностью. В одном письме к Чехову Горький подчеркнул значение этой стороны его творческой деятельности: 'Огромное Вы делаете дело Вашим маленькими рассказиками - возбуждая в людях отвращение к этой сонной, полумертвой жизни - черт бы ее побрал!'
Чехов-писатель поражает нас широким творческим диапазоном, богатством содержания и формы. Совершенно очевидно, что Чехов использовал в творчески разнообразной практике огромный материал своих жизненных наблюдений и впечатлений. В основу своих художественных произведений он клал местный материал - и таганрогский, и московский, и приазовский, и истринский, и сумской, и мелиховский, и ялтинский. Местный материал в творческой лаборатории Чехова превращался в чистое золото искусства - в поэтические картины и типические образы с выраженными в этих картинах и образах глубокими мысля-
ми и тонкими чувствами. Чехов не раз в своих письмах осуждал современных писателей за узкое использование местного материала. Полно глубокого смысла высказывание Чехова, например в письме к Суворину от 20 мая 1890 г., где Антон Павлович сообщает о знакомстве с одним сибиряком - любителем литературы, 'угостившим' Чехова рассказом, и дает этому рассказу такую оценку: 'Недурно, но только слишком местно'.
Трудно найти другого писателя, кто умел бы так мастерски, как Чехов, оставляя в художественном произведении целые пласты конкретного местного материала, в то же время поднимать этот материал на большую высоту социальных и философских обобщений.
Чехов в своем творчестве всегда проявлял стремление опираться на подлинную 'фактуру' жизни. Художественное воспроизведение жизни у Чехова всегда дается в богатстве и многообразии ее индивидуальных, конкретных проявлений. Чехов не боится оставлять увиденные им в жизни частные и конкретные факты в своих произведениях, ибо умел выражать в этих фактах обобщение. Произведения Чехова могут служить яркой иллюстрацией к словам Белинского о том, что в произведениях мастера реалистического искусства изображается 'факт действительности', но 'факт, не списанный с действительности, а проведенный через фантазию поэта, озаренный светом общего (а не исключительного, частного и случайного) значения'. (В. Г. Белинский. Поли. собр. соч. Т. VI. 1955, стр. 526.)
Сам Чехов так характеризовал свою творческую лабораторию, в которой перерабатывались жизненные наблюдения: 'Я умею писать только по воспоминаниям, и никогда не писал непосредственно с натуры. Мне нужно, чтобы память моя процедила сюжет, и чтобы на ней, как на фильтре, осталось только то, что важно или типично'. (Т. 17, стр. 193.) Умение Чехова отбирать важный или типичный материал проявилось и в его замечательном искусстве художественного лаконизма. В пьесе 'Чайка' Аркадина говорит писателю Тригорину: 'Ты можешь одним штрихом передать главное, что характерно для лица или пейзажа, люди у тебя, как живые'. В этих словах ярко показана особенность художественной манеры самого Чехова. Он умел создавать живые образы, полные художественной яркости и пластической конкретности.
Творческая фантазия Чехова, его способность 'домыслить' материал жизненных наблюдений проявились в умении не только отобрать типичные детали, но и в умении эти детали насытить большим социальным и философским содержанием. Предельно конкретные, реалистические образы Чехова воспринимаются как широкие обобщения.
Проблема местного колорита - проблема художественного метода писателя. Вопрос о таганрогском и приазовском колорите в произведениях Чехова тесно связан с вопросом о творческом методе писателя и эволюции этого-метода.
Характерно для Чехова-писателя, что в процессе его идейно-художественного развития вместе с эволюцией творческого метода изображения жизни меняется и характер изображения таганрогской действительности. В ранних произведениях Чехова, когда юный писатель еще не ставил перед собой серьезных творческих задач, когда он, по собственной характеристике, 'брал жизнь и, не задумываясь над нею, тормошил ее туда и сюда', - местный материал выступал часто и непосредственно. Показ 'экзотики' провинциальной жизни давался обнаженно, документально, порой прямо натуралистически. Веселый, беззаботный Антоша Чехонте, искавший в таганрогском материале курьезов провинциальной жизни, вводил в свои произведения события из таганрогской жизни и точные фамилии таганрогских обывателей (Вронди, Адабашев, Грохольский, Стам-ати и др.). Хорошо известен факт, что-таганрогские обыватели легко узнали себя в юмореске 'Свадебный сезон' и обиделись на автора, считая, что создание этой юморески - 'гадкий и недобросовестный' поступок писателя-земляка.
С течением времени крепнет реалистический талант Чехова, совершенствуется творческий метод, меняется характер использования местного материала. В переходный период и в годы творческой зрелости произведения Чехова освобождаются от элементов бытовизма и натурализма, таганрогский материал уже не выступает непосредственно прямолинейно - он не представляет уже для писателя самодовлеющей ценности. Чехова уже меньше интересует экзотика провинциальной жизни; таганрогский материал
используется для решения новых творческих задач, в частности для показа того, как застойная, инертная жизнь опошляет людей.
Таганрогский материал в произведениях зрелого Чехова творчески трансформируется: он или ощущается в 'подтексте' произведений или органически переплетается с другими местными материалами, полученными от широкого знакомства Чехова с общерусской действительностью. Так, в пьесе 'Три сестры', где, по словам Чехова, изображается русский провинциальный город 'вроде Перми', имеются и таганрогские локальные черты (образ Кулыгина и внесценический образ директора гимназии).
Если локальные элементы стиля ранних чеховских произведений имели своей целью усилить юмористическое содержание, скрасив его провинциальным колоритом, подчас курьезным, 'экзотическим', то в произведениях последующих лет творческой жизни Чехова локальные элементы используются в целях реалистической конкретности и полнокровности в изображении русской жизни.
Земляки Чехова, таганрожцы, обратили особое внимание на местный колорит 'Огней'. В 1910 г. таганрогская газета 'Приазовская речь' напечатала рассказ Чехова (в приложении к № 42 от 17 января) с таким редакционным примечанием: 'Этот рассказ напечатан в 80 гг. в журнале 'Северный вестник'. Он не вошел в полное собрание сочинений А. П. Чехова и потому мало кому известен. Между тем для таганрожцев 'Огни' представляют особый интерес, так как в них изображена таганрогская жизнь'.
Таганрогский журналист А. Б. Тараховский писал: 'Рассказ 'Огни' - это таганрогская жизнь не только по месту действия, но и по характеру изображаемых лиц. В этом рассказе художественно описана дачная местность у моря - 'Елизаветинский парк' (Карантин)... описана также главная Петровская улица и 'Европейская гостиница'. Действующие лица 'Огней' - таганрогские обыватели, и сама жизнь их - жизнь таганрожцев 80-х годов'. (А. Б. Тараховский. А. П. Чехов и Таганрог. Журнал 'Солнце России', 1914, июнь.)
О ярко выраженном таганрогском колорите в 'Огнях' писали и другие земляки Чехова - В. Тан- Богораз, Н. Народин и др. Действительно, в приморском городе Н., описанном в 'Огнях', легко можно узнать Таганрог и его окрестности. Отдельные картины города даны топографически точно. Вот, например, описание пути из города в дачную местность Карантин: 'Едешь и видишь: налево голубое море, направо
