бесконечную, хмурую степь...'
Точно показана и железнодорожная извилистая линия, идущая от Таганрога к Ростову: окраины города, поле, берег моря. Об этой нравившейся Чехову линии говорится и в его письме к М. П. Чеховой от 7 -19 апреля 1887 г.: 'Вот сна, ростовская линия, красиво поворачивающая...' Чехов обратил внимание и на красивую панораму Таганрога, открывающуюся из окна вагона. В 'Огнях' читаем: 'Поезд шел по берегу. Мэре было гладко, и в него весело и спокойно гляделось бирюзовое небо, почти наполовину выкрашенное в нежный, золотисто-багряный цвет заката. Кое-где на нем чернели рыбацкие лодочки и плоты. Город чистенький и красивый, как игрушка, стоял на высоком берегу и уже подергивался вечерним туманом'.
В рассказе упоминается 'темневший вдали дубовый лес' - это те Дубки, которые, по преданию, насадил в Таганроге Петр I.
Таганрогские авторы были правы, говоря, что в 'Огнях' описана таганрогская жизнь. Это можно легко установить, если сравнить данное описание с впечатлениями писателя от таганрогской действительности, зафиксированными в письмах Чехова 1887 г.
Рисуя серую и скучную жизнь обывателей города Н., Чехов затронул в 'Огнях' тему русской провинциальной жизни.
'Куцую, бескрылую' жизнь в таганрогской провинции Чехов показывает и в 'Огнях'. Устами Кисочки он так характеризует жизнь обывателей города Н.: 'Вообще... нехорошо здесь живется, очень нехорошо!' Кисочка жалуется на страшную скуку жизни - 'такая скука, что просто смерть', скорбит о том, что в городе мало 'порядочных, развитых людей'.
Ананьев, выражая лирическое чувство любви к родному городу, в то же время замечает, что 'столичному человеку живется в нем так же скучно и неуютно, как в любой Чухломе или Кашире'. И здесь столичная жизнь противопоставляется провинциальной.
Интересно, что Чехов упоминает Чухлому, которая наравне с Пошехоньем и Царевококшайском давно стали синонимами глухих 'медвежьих углов', понятиями, выражавшими идиотизм провинциальной жизни.
Подчеркивая скуку и пошлость обывательской жизни в провинции, Чехов продолжал традиции великих русских сатириков. Щедрин в 'Губернских очерках', показывая жизнь в глухом провинциальном городке, дал одному очерку характерное заглавие: 'Скука'. Гоголь свою повесть о жизни Ивана Ивановича и Ивана Никифоровича в Миргороде закончил словами: 'Скучно, на этом свете, господа!'
Конечно, русская провинция в чеховскую эпоху изменилась сравнительно с тем, какой она была во времена Гоголя и Щедрина. Но некоторые черты провинциальной жизни, в частности косность, инертность, продолжали существовать и в новых исторических условиях. С идиотизмом провинциальной жизни было покончено только после Октября.
Кисочка в рассказе Чехова завидует тем своим землякам-мужчинам, которые после окончания курса в гимназии уезжают в университет, 'выходят в люди', но, к сожалению, больше не возвращаются в родной город.
Противопоставляя в 'Огнях' столичного человека провинциалу, Чехов понимал относительность такого противопоставления, он подметил одно важное жизненное явление: отдельные образованные, культурные люди, приезжающие из столицы в провинцию, ведут себя там как 'варвары', вносят в жизнь моральное разложение. Таким 'варваром' в 'Огнях' сказался инженер Ананьев, приехавший из столицы в родной провинциальный город.
В содержании 'Огней' находим много автобиографического материала. В рассказе инженера Ананьева о посещении приморского города Н., несомненно, отразились впечатления Чехова от таганрогской действительности во время его поездки на юг весною 1887 г.
Любопытна хронология в рассказе. О ней говорится несколько раз. Начинает Ананьев свой рассказ о приморском городе Н. так: 'Это было летом 187... года'. Здесь дается, конечно, зашифровка даты посещения Чеховым Таганрога. А в дальнейшем изложении хронология получает автобиографический оттенок. 'Море было такое величавое, бесконечное и неприветливое, как семь лет до этого, когда я, кончив курс гимназии, уезжал из родного города
в столицу...' 'Это была Наталья Степановна, или, как ее называли, Кисочка, та самая, в которую я был по уши влюблен 7 - 8 лет назад, когда еще носил гимназический мундир'. 'За семь-восемь лет, пока мы не виделись, Кисочка сильно изменилась'. 'Силуэты акаций и лип были все те же, что и восемь лет тому назад'. '... Какое роковое значение в жизни человека имеют даже какие-нибудь 7 - 8 лет!'
В рассказе Ананьева, как хронологический лейтмотив, звучит: 'семь-восемь лет'. Если вспомним, что Чехов окончил гимназию в 1879 г. и посетил Таганрог в 1887 г., спустя 8 лет после окончания гимназии, то делается очевидным автобиографический характер хронологии рассказа. Описание города Н. в 'Огнях' дается с несомненным автобиографическим 'подтекстом'. В лирических интонациях Ананьева, рассказывающего о родном городе, нетрудно почувствовать отношение Чехова к Таганрогу.
'Надо вам сказать, что в этом городе я родился и вырос, а потому нет ничего мудреного, что Н. казался мне необыкновенно уютным, теплым и красивым... С грустью прошелся я мимо гимназии, в которой учился, с грустью погулял по очень знакомому городскому саду, сделав грустную попытку посмотреть поближе людей, которых давно не видел, но помнил...'
В рассказе ощущается то же двойственное отношение Чехова к Таганрогу, которое выражено и в его письмах о Таганроге: с одной стороны, теплая любовь к родному городу, с другой - осуждение мещанского уклада жизни и вкусов его обывателей.
Нужно подчеркнуть, что основное в 'Огнях' - не таганрогский колорит и автобиографические мотивы, и даже не тема провинции, а философское содержание. На богатом местном и автобиографическом материале Чехов поставил проблему пессимизма и с этой проблемой связал много других значительных вопросов - о влиянии мировоззрения человека на его интимно-личную жизнь, о необходимости 'нравственного кодекса' в жизни человека, о положении женщины в буржуазном обществе. 'Огни' - один из характерных образцов творческого использования Чеховым местного материала в годы перелома.
'Степь'
Среди впечатлений Чехова, полученных на родине и разнообразно преломленных в его творчестве, есть одна область, где детские и юношеские впечатления оказались наиболее значительными и даже решающими в его творческой биографии. Это - впечатления от приазовской степи. Когда в переломный период своей творческой жизни Чехов решил выйти из мелкой прессы в 'большую' литературу и написать серьезное произведение крупного масштаба, он остановился на теме степи. Это был не случайный выбор. Приазовская степь оказалась для него самой близкой, самой задушевной темой. Показательно, что для реализации своего величественного замысла Чехов предпринимает поездку весною 1887 г. на родину, чтобы освежить впечатления от любимой с детства степи.
Результатом этой поездки явился целый цикл 'степных' произведений, возглавляемый монументальной 'Степью'. Значение произведений Чехова о степи заключено не только в создании яркого реалистического образа степи. На интимно-близком для него степном материале Чехов разработал ряд существенных тем и проблем своего творчества. Родина, народное счастье, человек и природа, смысл человеческой жизни, красота - составляют основное идейное содержание 'степных' произведений писателя.
'Донецкую степь я люблю и когда-то чувствовал себя в ней, как дома, и знал там каждую балочку. Когда я вспоминаю про эти балочки, шахты, Саур-Могилу, рассказы про Зуя, Харцыза, генерала Иловайского, вспоминаю, как я ездил в Криничку. и в Крепкую графа Платова, то мне становится грустно и жаль, что в Таганроге нет беллетристов, и что этот материал, очень милый и ценный, никому не нужен', - писал Чехов таганрожцу П. Иорданоеу в 1898 г. (Т. 17, стр. 277.)
Это интимно-лирическое признание Антона Павловича является многозначительным для исследователя биографических .и творческих связей Чехова с Приазовьем: писатель приводит ряд важных биографических фактов, восторженно отзывается о приазовской степи и ее балочках, свидетельствует о
