кувшин вина в комнату знатных гостей. Стараясь сохранить равновесие и не уронить с подноса чаши, девчушка поднималась по лестнице. С ней-то и столкнулся невменяемый граф. Больной мозг среагировал совершенно чудовищным образом. Увидев перед собой лежа-щую девочку, у которой высоко задралась рубаха, оголив худень-кие, совсем еще детские бедра, впавший животик и только начи-нающий темнеть от пробивающегося пушка лобок, Ралин нео-жиданно вообразил, что рядом с ним миледи. Она насмешливо бросала ему в лицо одну за другой нестерпимо обидные фразы, словно стегала бичом:
-- Для тебя, ничтожество, я недоступна, как мираж в пусты- не. Ты неспособен справиться даже с ребенком.
Черты лица девочки смазались, расплылись в глазах графа и вдруг разительно изменились. Ему привиделось: перед ним, похотливо раскинув ноги, лежит сама Лавра. Огонь ее темных глаз невыносимо жег душу, а алые уста призывно шептали:
-- Ну, что же ты медлишь? Поторопись! Иного случая может и не представиться. Докажи, что ты настоящий мужчина!
Зарычав, Ралин бросился на 'миледи'. Он яростно терзал плоть, ничего не видя и не слыша вокруг. Внезапно облик жен-щины вновь преобразился. Теперь граф держал в руках против-ного, перемазанного кровью и еще чем-то липким, отчаянно визжащего и кусающегося демоненка. Тот яростно рвал его кожу когтями, стараясь выцарапать глаза. Ралин попытался было зажать отродью рот, но мерзкое созданье вцепилось острыми зубами в ладонь. Взревев от боли, граф начал с силой бить его поганой головой о каменные ступени. После третьего-четверто-го удара череп демоненка лопнул, и мозг брызнул в разные сто-роны. Тело, вздрогнув еще пару раз, замерло. Тяжело дыша, безумец поднялся на дрожащие ноги. Одежда была в бурых пят-нах, а с рук стекала кровь. На время пелена пала с глаз. Теперь он осознал чудовищность своего поступка.
-- Проклятая ведьма! Это ее колдовство! -- буркнул он.
Сбежавшейся же на шум челяди рыкнул:
-- Труп выбросить в реку, а мать девчонки запереть в подзе-мелье. Я с ней разберусь... потом. И вымойте ступени... Олухи... Языки не распускать, а то живо вырву!
Сам же нетвердой походкой зашагал на второй этаж.
Ралин чувствовал, как пульсирующая боль, зародившаяся в шраме, с каждым мгновением неудержимо расползается по телу. Он прекрасно знал, что далее последует, и, как раненый зверь, спешил укрыться в своей норе.
Войдя в комнату, еще успел крикнуть:
-- Рульф!
Явившийся на зов слуга нашел его на полу, корчащимся в судорогах с посиневшим лицом, прокушенным языком и крова-вой пеной на губах, ножом раздвинув зубы господина и дождав-шись, когда припадок поутихнет, уложил в постель.
Лишь поздно вечером граф настолько пришел в себя, что смог выйти к ужину устроенному в честь высоких гостей. Но голова все еще болела и потому Ралин помалкивал, время от времени поглядывая в сторону Лавры. Атмосфера в зале, под стать его настроению, висела гнетущая. Все облегченно вздох-нули, когда пришло время расходиться.
И все же новая встреча с миледи для Ралина даром не про-шла. То ли хозяину замка показалась, то ли так было на самом деле, но он уловил ее несколько заинтересованно поощряющих взглядов, вновь до крайности разжегших поутихшую страсть. Тогда-то граф решил рискнуть и не медля добиться благосклон- ности красавицы.
Дождавшись, когда в замке наступит ночная тишина, а его обитатели крепко уснут, он вновь проник в тайный ход. Про-кравшись к двери в комнату миледи, нажал известный лишь ему рычажок и нетерпеливо заглянул в приоткрывшуюся щель.
Лавра не спала. Небрежно раскинувшись на широком ложе и немного прикрывшись полупрозрачной кисеей, она с интере-сом листала страницы колдовского манускрипта. Книга эта, среди нескольких других, досталась Ралину в наследство от пра-бабки и валялась покрытая толстым слоем пыли. Десятилетиями к ней никто не прикасался -- и вдруг такое внимание.
'Нет! Не зря мне казалось, что она ведьма! -- подумал граф. -- Вишь, как увлеклась. Тем интересней будет познакомиться поближе... Какие великолепные формы!'
Миледи, оторвав взгляд от магических знаков и приподняв-шись на локте, посмотрела в сторону ночного визитера. На ее лице мелькнула загадочная улыбка. Граф знал, что видеть его она не может. Но ведь видела! Более того, поняла, кто это и зачем пожаловал.
-- Ну, что же Вы, граф! Входите, ведь Вам так не терпится! --насмешливо-ласковым тоном проворковала искусительница. --Вы сегодня за мной подглядываете уже не первый раз. Не так ли? Неужели всерьез надеялись остаться незамеченным? Я вижу Вас, мой коварный, насквозь и легко угадываю безумные желания.
-- Миледи, я... я готов заплатить любую цену! -- дрожащим голосом простонал Ралин, вваливаясь в комнату. Он думал лишь о ней и не обратил внимания, что не до конца закрыл дверь.
-- Ты ее заплатишь сполна! -- недобро усмехнувшись, 'успо-коила' Лавра.
Небрежным движением она отбросила книгу. Затем ее рука коснулась светильника. Воцарился полумрак. Всецело завладев вниманием графа, Лавра, играючи и откровенно дразня, понем-ногу приподнимала покровы, переходя заповедную грань. Все то, что Ралин видел лишь украдкой, теперь казалось таким близ-ким и доступным.
Кровь бешено застучала в висках, во рту пересохло. Пелена тумана вновь пала на глаза.
-- Ну что же ты медлишь? -- страстно шептала колдунья. -- Торопись, иного случая может и не быть. Не упусти свое счастье.
Эти слова он уже слышал. Вот только где? Когда? Почему так болит голова? Но цель близка! Долой сомнения! Рядом женщи-на, о любви которой можно лишь мечтать!
Позабыв обо всем на свете, граф бросился в объятия судьбы...
О! Как пьяняще сладка была его смертная чаша!
* * *
Фергюст, в отличие от мирно сопевшего рядом Макрели, долго не мог уснуть. Беспокойные мысли хороводом кружились в голове. Герцог вновь и вновь вспоминал события прошедшего дня. Он никак не мог избавиться от ощущения, что упустил важ-ные детали. Вот хотя бы: как расценить недвусмысленные взгля-ды, которые Ралин бросал на миледи? Что он задумал? Чего сле-дует опасаться?
Нет, совсем не зря Симон проверял посты. Беспокойство, подобно занозе, не давало покоя. Герцог ворочался с боку на бок, тщетно пытаясь выбрать положение поудобней. Прошел час, а может полтора. Усталость все-таки взяла верх, и задремал.
Снился ему торинский дворец, родовое ложе. Ночную тиши-ну нарушают крадущиеся шаги. Кто-то осторожненько к нему подбирается. Скорее всего -- убийца. Герцог незаметно приот-крывает глаза. Вот и злоумышленник, в одной руке кинжал, а в другой - свеча, мерцающая необычным зеленовато-желтым све- том. Кто же это? Ну, конечно же, заклятый враг, Постав. Но поче-му у него такое странное вздутое, в темных пятнах лицо? Огром-ный вывалившийся изо рта язык и закатившиеся стеклянные глаза? Постой! Да ведь он не дышит! Кузен мертв. На шее болта-ется обрывок петли. Такого монстра сразит лишь волшебный родовой меч. Фергюст пытается незаметно нащупать рукоять. Она ложится в ладонь в последний миг. Один широкий взмах и... герцог с криком просыпается, судорожно сжимая в руке Перлон. От пережитого кошмара Фергюст дрожит. Он едва не убил Мак-рели. Как же так? Раньше такого с ним не случалось.
От неприятных мыслей отвлекает едва уловимый шум. Вна-чале кажется, что это продолжение сна. Но звук повторяется. Теперь более громко. Герцог, бесшумно поднявшись, припадает ухом к стене. Явственно слышатся удаляющиеся шаги. Сообра-зив, в чем дело, Фергюст подносит свечу к предполагаемой щели, надеясь найти потайную дверь. В том, что она существует, сомнений нет. Пламя чуть сдвигается в сторону. Сквознячок! Верное подтверждение его правоты. Теперь нужно найти рычаг. Но это проще сказать, чем сделать, на поиски уходит около получаса. Наконец, часть стены как бы нехотя сдвигается в сто-рону. Прежде чем ступить в проем, герцог замирает, глядя на Макрели. Нужно ли будить графа? Интуиция подсказывает, что нет. Есть вещи, о которых не должен знать даже самый близкий друг. И все же дверь закрывать не стоит. В случае опасности можно позвать чутко спящего Симона.
