чего государыня окружила себя шутами? В?дь есть же бол?е благородныя развлеченія?
— Видишь ли… На вс? эти куртаги, банкеты, спектакли надо являться въ корсаж?, фижмахъ, букляхъ, надо самой вести придворные разговоры. Не такъ давно еще не проходило в?дь дня безъ какихъ-либо празднествъ; завели итальянскую оперу, н?мецкую трагедію… Герцогъ выписалъ нарочно н?мецкую труппу изъ Лейпцига. И что за роскошь была въ нарядахъ! Никто не см?лъ прі?зжать ко Двору второй разъ въ одномъ и томъ же плать?. На нарядахъ многіе даже до тла раззорялись, вл?зали по уши въ долги. Но вотъ съ т?хъ поръ, что государыня чувствуетъ себя такъ плохо, вс? эти оффиціальные выходы слишкомъ ее утомляютъ, и она почти не показывается изъ своихъ аппартаментовъ. Тамъ фрейлины развлекаютъ ее народными п?снями, приживалки — разсказами о привид?ніяхъ и разбойникахъ, а шуты — своими глупостями. Изъ шутовъ, сказать между нами, одинъ только можетъ назваться челов?комъ: это Балакиревъ, который былъ шутомъ еще y царя Петра.
— Но есть в?дь между ними, кажется, и титулованные?
— Есть-то есть: два князя и одинъ графъ…
— Но какъ т?-то р?шились сд?латься шутами?
— Не по своей охот?, конечно, а разжалованы въ шуты, — одинъ изъ-за своей жены, интригантки, а два другихъ за то, что тайнымъ образомъ перешли въ католичество: государыня в?дь очень набожна и кр?пко держится своего православія.
— Мн? называли еще какого-то любимца государыни Педрилло?
— Ну, этотъ неаполитанецъ не столько шутъ, какъ мошенникъ. Зовутъ его собственно Піетро Мира; былъ онъ y насъ сперва п?вцомъ буффъ въ итальянской опер? и скрипачомъ въ оркестр?; но своими забавными дурачествами сум?лъ снискать расположеніе государыни, и она сд?лала его своимъ придворнымъ шутомъ. Теперь онъ исполняетъ всякія порученія ея величества, гд? можетъ извлечь для себя пользу, играетъ за нее въ карты, а выигрышъ кладетъ себ? въ карманъ. Для него да еще для другого шута изъ португальскихъ жидовъ, Яна д'Акоста, тоже изряднаго плута, учрежденъ даже особый шутовской орденъ — святого Бенедетто.
— А кром? шутовъ, y государыни есть в?дь и шутихи?
— Ну, т? просто безобидныя болтушки. Съ одной, впрочемъ, милая, будь осторожна — съ карлицей- калмычкой: y нея бываютъ и презлыя шутки.
— Я слышала, кажется, ея имя: Буженинова.
— Вотъ, вотъ. Крещена она Авдотьей, прозвище же Буженинова ей дано за то, что любимое ея кушанье — буженина, вареная свинина съ лукомъ и перцомъ.
— Но, что до меня, то я не могла бы проводить ц?лые дни въ обществ? дураковъ и дуръ!
— Бога ради, моя милая, не высказывайся только такъ откровенно при другихъ! Тебя не сд?лаютъ тогда не только фрейлиной принцессы, но и камеръ-юнгферой.
— Да мн? все равно, ч?мъ бы ни быть, хоть камермедхенъ, лишь бы поскор?й! А то висишь на воздух? между небомъ и землей…
Желаніе д?вочки исполнилось уже на сл?дующее утро.
VIII. Анна Іоанновна въ домашнемъ быту
Когда дежурный камеръ-юнкеръ съ низкимъ поклономъ пропустилъ Анну Леопольдовну и сопровождавшихъ ее Юліану и Лилли въ царскіе покои, — навстр?чу оттуда имъ неслись звонкіе переливы женскаго хора. Когда же он? переступили порогъ той комнаты, гд? п?лъ хоръ, п?ніе было властно прервано не женски-густымъ голосомъ:
— Будетъ, д?вки! Пошли вонъ!
П?вицы-фрейлины, смолкнувъ, послушно удалились въ смежную комнату. Властный голосъ принадлежалъ сид?вшей y открытаго въ садъ окна, пожилой дам?. Если бы Лилли даже и не вид?ла ее мелькомъ наканун? про?зжающею въ экипаж?, то уже потому, что изъ вс?хъ присутствующихъ она одна только сид?ла, y нея не оставалось бы сомн?нія, что то сама императрица.
Въ 1724 году голштинскій камеръ-юнкеръ Берхгольцъ, будучи въ Митав? y двора Анны Іоанновны (тогда еще герцогини курляндской), описывалъ ее такъ:
'Герцогиня — женщина живая и пріятная, хорошо сложена, недурна собой и держитъ себя такъ, что чувствуешь къ ней почтеніе'.
За пятнадцать л?тъ, однако, вн?шность ея сильно изм?нилась. Необычайная дородность, особенно поражавшая въ утреннемъ св?тлоголубомъ капот?, при отсутствіи корсета; головной уборъ — красный платокъ, р?зко выд?лявшій смуглость лица, и всего бол?е долговременная бол?зненность д?лали ее на видъ значительно старше ея 46-ти л?тъ… Брови она еще красила, но румяниться и б?литься уже перестала, и, вм?сто воды и мыла, употребляла для очищенія кожи только топленое масло, отъ чего цв?тъ ея кожи казался еще смугл?е. Выпуклые, широко-разставленные глаза будто опухли и были окаймлены темными кругами; углы рта были страдальчески опущены.
При появленіи любимой племянницы, впрочемъ, хмурыя черты императрицы н?сколько прояснились. Еще бол?е обрадовалась лежавшая y ея ногъ левретка: съ веселымъ лаемъ она вскочила съ своей вышитой подушки и, виляя хвостомъ, подб?жала къ принцесс?. (Въ скобкахъ зам?тимъ, одному изъ титулованныхъ шутовъ, бывшему камергеру, было поручено кормить эту собачку и приносить ей каждый день отъ «кухеншрейбера» кринку сливокъ).
— Здравствуй, Цытринька, здравствуй! — поздоровалась Анна Леопольдовна съ собачкой; зат?мъ, подойдя къ своей царственной тетк?, пожелала ей добраго утра, поц?ловала руку и тутъ же представила ей Лилли:
— Вотъ, ваше величество, моя маленькая фаворитка.
Государыня взоромъ знатока огляд?ла снизу вверхъ стройную, гибкую фигуру д?вочки.
— Молодая березка! А я в?дь и то думала, что ты еще коротышка. Недотрога какая! По щек? даже не см?й потрепать. А щечки-то какія алыя! На алый цв?токъ летитъ и мотылекъ.
'Ну, ужъ мотылекъ!' вспомнила Лилли про Бирона, но на словахъ этого, конечно, не выразила, а только пуще зард?лась.
— Ну, Богъ проститъ, — милостиво продолжала императрица. — Ты в?дь хоть и н?мка, а говоришь тоже по-нашему?
Сама Анна Іоанновна, не смотря на то, что ц?лыхъ двадцать л?тъ провела въ Курляндіи, все еще не освоилась хорошенько съ н?мецкою р?чью, а потому попрежнему предпочитала русскій языкъ.
— Говорю, ваше величество, отв?чала, — ободрившись, Лилли. — Я родилась въ Тамбовской губерніи…
— О! да y тебя и выговоръ-то совс?мъ русскій, чище еще, ч?мъ y покойной сестрицы. Можетъ, ты и русскія п?сни п?ть ум?ешь?
Лилли замялась. Мало-ли расп?вала она въ д?тств? разныхъ п?сенъ съ своими сверстницами, дворовыми д?вчонками! Но государыня, чего добраго, прикажетъ ей еще п?ть сейчасъ при вс?хъ…
— Ну, что же молчишь? Отв?чай! — шепнула ей сзади по-н?мецки Юліана.
— Простите, ваше величество, — пролепетала Лилли: — y меня хриплый голосъ…
— Ну, тогда теб? ц?на грошъ.
Юліана, им?вшая уже случай слышать, какъ звонко Лилли заливается въ своей комнатк?, не хот?ла обличить ее въ явной лжи, но сочла все таки полезнымъ пристыдить ее немножко и доложила государын?, что д?вочка зато мастерица ?здить верхомъ, даже безъ с?дла, какъ деревенскія д?ти.
— Скажите, пожалуйста! — улыбнулась Анна Іоанновна. — Ну, когда-нибудь посмотримъ y насъ въ манеж?, непрем?нно посмотримъ.
Въ это время въ саду закаркала громко ворона.
— Проклятое вороньё! — проворчала государыня и выглянула въ окно. — Такъ и есть: опять надъ моимъ окномъ! Точно имъ и другого м?ста н?тъ. Подайте-ка мн? ружье!
— О, mein Gott! — послышался сдавленный вздохъ изъ устъ стоявшей около царскаго кресла придворной дамы.
