только карточной игрой да ушами хлопаютъ на «камерную» музыку итальянцевъ. «Банкеты» — 'совс?мъ иное д?ло: они даются только въ царскіе и другіе торжественные дни.
— Да что же вы молчите, баронесса? — прервала сама себя словоохотливая кастелянша, какъ будто обиженная т?мъ, что не слышитъ похвалъ. — О чемъ вы задумались?
— Я вспоминаю свадебные столы y насъ въ Лифляндіи… — отв?чала Лилли.
— Да что они тамъ разв? еще нарядн?е?
— Не нарядн?е, н?тъ; но…
— Но что?
— Вм?сто этихъ искусственныхъ цв?товъ и лентъ, тамъ все живые цв?ты; кресла молодыхъ увиты гирляндами, а куверты — в?нками изъ розъ и миртовъ.
— Но в?дь это, въ самомъ д?л?, должно быть премило! Какая жалость, право, что я раньше-то этого отъ васъ не слышала…
— А разв? вы не посп?ете еще это сд?лать?
— Да о всякомъ отступленіи отъ регламента надо доложить оберъ-гофмаршалу.
— А я бы ему и не докладывала! Понравится государын? и молодымъ, такъ гофмаршалъ и рта не разинетъ.
— Какая вы храбрая! Разв? ужъ сд?лать маленькую пробу надъ креслами и кувертами молодыхъ?
— Ну, конечно, мадамъ Балкъ. Вы сами увидите, какъ это красиво.
— Ахъ, баронесса, баронесса! Посадили вы мн? блошку въ ухо… Попробуемъ ужъ на вашъ и на мой страхъ.
И энергичная барыня послала тотчасъ къ садовнику за зеленью и цв?тами. Черезъ полчаса времени кресла обоихъ молодыхъ были уже въ пышныхъ гирляндахъ, а приборы ихъ — въ розахъ и миртахъ.
Тутъ влет?лъ камерпажъ и махнулъ рукой капельмейстеру на хорахъ. Оттуда грянулъ торжественный маршъ. Вс? кругомъ заметались.
— Ея величество вышла изъ своихъ покоевъ!
Лилли усп?ла только юркнуть въ боковую дверь, но, обернувшись на б?гу, зам?тила еще оберъ- гофмаршала и маршала, чинно и важно съ своими маршалскими жезлами открывавшихъ шествіе передъ императрицей и молодыми съ ихъ свитой.
Доб?жавъ къ себ?, д?вочка остановилась посреди комнатки и глубоко перевела духъ.
'А что, если мадамъ Балкъ вдругъ назоветъ имъ меня? На всякій случай перевязать косичку хорошенькой бархаткой'…
Едва она справилась съ этимъ д?ломъ, какъ. влет?лъ пажъ.
— Вы зд?сь, баронесса? Пожалуйте къ государын?.
Сердечко въ груди y нея такъ и екнуло, душа въ пятки ушла.
— Мадамъ Балкъ тоже тамъ?
— Тамъ. Она же и говорила про васъ.
— Такъ и есть! Но государыня не гн?вается?
— Ай, н?тъ, напротивъ, она въ самомъ лучшемъ расположеніи духа.
Это н?сколько подбодрило Лилли. Когда она входила въ «Большой» залъ, сотни глазъ направились на нее. Сама же она вид?ла только государыню за главнымъ столомъ, да стоявшую за ея кресломъ, рядомъ съ прислуживавшимъ камергеромъ, г-жу Балкъ.
— Такъ вотъ она, наша искусница, — промолвила Анна Іоанновна своимъ густымъ, почти мужскимъ баритономъ, окидывая Лилли ласковымъ взглядомъ. — Ты оказала намъ въ сей великій день преизрядную радость. Ч?мъ бы и намъ тебя порадовать?
'Проси же, проси!' подбивала сама себя Лилли, и сокровенное желаніе было y нея уже на губахъ. Но губы ея не размыкались, а заст?нчивый взоръ умоляюще скользнулъ на новобрачныхъ.
Поддержки ждать отъ нихъ ей было, однако же, безполезно. Оба сид?ли какъ въ воду опущенные, а y принцессы глаза были еще заплаканы, и бл?дность щекъ не скрашивалась даже наложенными на нихъ румянами.
Лилли взглянула тутъ на цесаревну, и что же? Та тотчасъ пришла къ ней на помощь:
— Ваше величество! д?вочка оброб?ла. Не дозволите ли мн? дать за нее отв?тъ?
— Говори.
— У нея одна мечта — попасть въ это воскресенье на публичный маскарадъ.
— Охъ, д?тство, д?тство! И танцовать, в?рно, до страсти любишь?
— Люблю, ваше величество… — смущенно пролепетала Лилли.
— Но прыгаешь еще, можетъ, трясогузкой? Такъ балетмейстеръ нашъ Флере маленько тебя подучитъ.
Милостивый прощальный кивокъ, — и отороп?вшей, но счастливой д?вочк? оставалось только сд?лать возможно граціозный благодарственный реверансъ.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
I. Контрабандой
Къ середин? свадебной нед?ли весь Дворъ до того изморился, что въ четвергъ была сд?лана общая передышка.
Въ пятницу же съ самаго полудня въ Зимнемъ дворц? состоялся парадный балъ-маскарадъ, къ которому были допущены только особы высокопоставленныя или «аташированныя» къ Царской фамиліи. Для т?хъ же избранныхъ особъ былъ въ субботу на придворной сцен? оперный спектакль-gala.
Зато къ назначенному на воскресенье, 8-е іюля, заключительному «публичному» маскараду (какъ значилось въ разосланныхъ печатныхъ приглашеніяхъ) 'им?ли прі?здъ вс? придворныя и знатныя персоны и чужестранныя, а также дворянство съ фамиліями, кром? малол?тнихъ, въ приличныхъ маскахъ, съ т?мъ, чтобъ платья пилигримскаго и арлекинскаго не было, тако жъ не отваживались бы взд?вать какихъ непристойныхъ деревенскихъ платьевъ, подъ опасеніемъ штрафа'.
Братья Шуваловы, уже по званію камеръ-юнкеровъ цесаревны, присутствовали при вс?хъ перечисленныхъ празднествахъ, но и ихъ, подобно Лилли Врангель, всего бол?е интересовалъ воскресный маскарадъ, для котораго оба заблаговременно заказали себ? «пристойныя» платья: старшій братъ, Александръ, — плащъ бедуина, а младшій, Петръ, — досп?хи среднев?коваго рыцаря.
Петру Ивановичу, однако, такъ и не пришлось пощеголять въ своихъ досп?хахъ. Въ самый день маскарада онъ дежурилъ днемъ во дворц? цесаревны.
Когда онъ тутъ съ дежурства собрался во свояси и взб?галъ къ себ? наверхъ въ третій этажъ, по обыкновенію, черезъ дв? ступени на третью, то второпяхъ оступился; нога y него подвернулась, и невыносимая боль едва-едва дала ему возможность доплестись до дивана въ кабинет?. Самсоновъ слеталъ тотчасъ же за лейбъ-хирургомъ Елисаветы Петровны, Лестокомъ. Тотъ, ощупавъ больное м?сто, нашелъ, что опасности никакой н?тъ, но что вытянута жила и что паціенту обязательно должно пролежать день-другой съ арниковой примочкой на сильно-опухшей ног?. Такъ старшій Шуваловъ, завернувшій передъ маскарадомъ домой, чтобы облечься въ свой б?лый бедуинскій плащъ, засталъ младшаго брата въ самомъ дурномъ настроеніи распростертымъ на диван? съ компрессомъ на ног? и съ книжкой въ рукахъ.
— Значитъ, богиня твоя Діана на маскарад? тебя такъ и не дождется? — зам?тилъ онъ. — Если она про тебя спроситъ, то что сказать ей? что прикованъ къ своему дивану?
