Онъ будто пескомъ набитъ.
— Н?тъ, аржаной мукой съ кухонною солью. Какъ нагр?ть его на горячей плит? да потомъ приложить къ щек?, такъ боль помаленьку и утихаетъ.
— А что, Марта, въ кухн?, в?рно, в?дь развели уже огонь подъ плитой? Схожу-ка я на кухню…
— Что ты, душечка, Господь съ тобой! Да ты в?дь и не од?та…
— Од?ться недолго.
— Такъ лучше же я сама…
— Н?тъ, н?тъ, Марта. Ты только хуже еще простудишься. Лежи себ?, лежи; я мигомъ…
И, возвратясь въ свою комнатку, Лилли живой рукой од?лась, а зат?мъ, съ ночникомъ въ одной рук?, съ м?шечкомъ въ другой, ц?лымъ рядомъ горницъ и коридоровъ направилась къ черной л?стниц?, чтобы спуститься въ нижній этажъ дворца, гд? была кухня. Всл?дствіе ранняго часа, весь дворецъ былъ погруженъ еще въ сонъ и точно вымеръ. Тамъ и сямъ только мерцали одиночныя масляныя лампы; но скуднаго св?та ихъ было достаточно для того, чтобы показать Лилли всю безлюдность громаднаго зданія, и отъ звука собственныхъ шаговъ ей становилось жутко.
Вотъ опять совс?мъ неосв?щенная проходная комната…
'Богъ ты мой! Кто это сидитъ тамъ на диванчик??..'
Д?вочка остановилась съ бьющимся сердцемъ и, приподнявъ въ рук? ночникъ, пристально вгляд?лась.
'Да это дежурный лакей! Усталъ тоже, б?дняга, за ночь и клюетъ носомъ'.
На цыпочкахъ она прошмыгнула дал?е, чтобы не тревожить спящаго.
Тутъ изъ боковой комнаты донесся къ ней р?зкій картавый голосъ.
'В?рно, опять кто-нибудь изъ прислуги; еще кого разбудитъ!'
Заглянула она и въ эту комнату. Лампы тамъ хотя и не было, но зато топилась большая кафельная печь, и пылавшія съ трескомъ растопки осв?щали ближайшіе предметы своими яркими вспышками. Передъ большой кл?ткой съ попугаемъ стоялъ парень въ косоворотк? и засунутыхъ въ голенища шараварахъ, — должно-быть, истопникъ, который только-что затопилъ печь и со скуки, видно, радъ былъ случаю подразнить глупую птицу.
— Ты что тутъ д?лаешь? — спросила, подходя, Лилли, стараясь придать своему голосу возможную строгость.
Парень отороп?лъ.
— Да я ничего-съ, барышня… Поговорилъ только малость съ попугаемъ…
Но самъ же попугай уличилъ его.
— Живодеръ! живодеръ! — полушопотомъ прокартавилъ онъ, вызывающе поглядывая изъ-подъ своего наряднаго краснаго хохолка то на парня, то на барышню.
— Это ты его научилъ! — воскликнула Лилли. — Да в?дь это никакъ тотъ самый, котораго мадамъ Варлендъ готовитъ для герцога?
— Ну, и пущай услышитъ! — съ явнымъ ужъ озлобленіемъ возразилъ истопникъ. — Живодеръ и есть: съ родного батьки моего кошками шкуру содралъ!
Лилли ахнула.
— И отецъ твой померъ?
— Помираетъ; дай Богъ до Рождества дотянуть.
— Это ужасно! Но, в?рно, старикъ твой шибко передъ нимъ провинился?
— Знамо, не безъ того… Да вольножъ было этимъ конюхамъ н?мецкимъ хвалиться, что герцогъ ихъ такой и сякой, чуть не помазанецъ божій. Ну, а батька мой, гр?шнымъ д?ломъ, подвыпилъ, да спьяну и выложилъ имъ на чистоту всю истинную правду: что герцогъ ихъ, молъ, вовсе-то не знатнаго рода, а тоже изъ подлаго люда. Ну, т? и пойди, донеси самому, а онъ какъ распалился тутъ гн?вомъ…
Оправдываясь такимъ образомъ, басистый парень возвысилъ голосъ. Попугай въ свою очередь, не желая отстать отъ него, издалъ пронзительный свистъ и провозгласилъ заученную отъ г-жи Варлендъ фразу:
— Hoch lebe Seine Durchlaucht! Hurra! hurra! hurra!
Дверь въ спальню Варлендъ растворилась, и оттуда выглянула она сама въ ночномъ чепц?, въ ночной кофт?.
— Ты ли это, дитя мое? — удивилась она. — Какъ ты сюда попала, и кто это съ тобой?
Лилли стала по-н?мецки же объяснять ей. Истопникъ, не выжидая конца объясненія, далъ тягу. Впрочемъ, и сама Варлендъ не дослушала, а можетъ-быть, со сна толкомъ и не разобрала.
— И зач?мъ было снимать мой платокъ съ кл?тки? — перебила она д?вочку, з?вая во весь ротъ.
— Сняла его нея…
— Ну, все равно; прикрой опять этого крикуна и ступай-ка тоже спать.
'Слава Богу!' — облегченно вздохнула про себя Лилли, когда голова почтенной дамы скрылась за дверью.
Подогр?въ ц?лительный м?шечекъ на плит? въ кухн?, она отнесла его Март? и тогда уже улеглась сама въ постель досыпать свой прерванный сонъ.
Когда она въ обычный часъ проснулась, ея ночная прогулка представлялась ей какъ бы сновид?ніемъ, и только когда на глаза ей попалась Марта съ повязанной щекой, въ памяти ея возстали вс? отд?льные моменты прогулки. Первымъ побужденіемъ ея было — открыться во всемъ Юліан? Менгденъ. Но когда она встр?тилась снова лицомъ къ лицу съ корректной до щепетильности, замороженной въ придворномъ этикет?, гоффрейлиной, — y нея духу на то не хватило.
Прошло н?сколько дней. О попуга? говорили, но только какъ о сюрприз? для герцога.
'Попугай, в?рно, забылъ уже то слово', — р?шила Лилли и совс?мъ было успокоилась.
Подходило 13-ое ноября — день рожденія герцога. Но наканун? государыня вдругъ прислала за принцессой, чтобы вм?ст? съ нею сд?лать репетицію.
— А ты что же, моя милая? — обернулась Анна Леопольдовна къ Лилли, когда, въ сопровожденіи Юліаны, выходила уже изъ комнаты.
— Мн? нездоровится… — пролепетала д?вочка, чувствуя, какъ сама м?няется въ лиц?. — Позвольте мн?, ваше высочество, остаться…
— Пустяки, пустяки! Попугай тебя разс?етъ. Идемъ.
Д?лать нечего, — пришлось итти.
Мадамъ Варлендъ съ своимъ питомцемъ въ кл?тк? была уже въ пріемной передъ внутренними аппартаментами императрицы. Кл?тка на всякій случай была накрыта зеленымъ тафтянымъ колпакомъ, чтобы попугай преждевременно не выболталъ всей своей премудрости. Мимоходомъ кивнувъ его воспитательниц? и стоявшему тутъ же придворному лакею, Анна Леопольдовна съ своей маленькой свитой вошла къ государын?; сл?домъ лакей внесъ кл?тку, а мадамъ Варлендъ замыкала шествіе.
Кром? герцогини Бенигны, весь штатъ придворныхъ приживальщиковъ и шутовъ обоего пола оказался также налицо. Никому, видно, не хот?лось пропустить занимательной репетиціи. Посл? первыхъ прив?тствій Анна Іоанновна обратилась къ г-ж? Варлендъ:
— Ну, мадамъ, начинай!
Та дернула за шнурокъ, и зеленый колпакъ раздвинулся. Окружающіе вполголоса стали восхищаться пернатымъ красавцемъ.
— И какъ в?дь на вс?хъ посматриваетъ! — зам?тила сама государыня. — Точно понимаетъ, что имъ любуются. Ну, что же, мадамъ?
Варлендъ, нагнувшись къ кл?тк?, шепнула что-то попугаю, и тотъ крикнулъ во всю мочь:
— Schon guten Morgen! Gut geschlafen? (Добраго утра! Хорошо ли спали?)
— Какъ четко в?дь выговариваетъ! — одобрила опять Анна Іоанновна. — Онъ y тебя и п?сни поетъ?
— Jawohl, Majestat, — отв?чала Варлендъ и снова подсказала своему ученику что-то шопотомъ.
— 'Freut euch des Lebens'! — засвисталъ онъ начало изв?стной н?мецкой п?сни.
— Вторую строчку онъ тоже знаетъ, — но не такъ еще твердо, извинилась учительница.
— До завтра, смотри, подучи его, — приказала императрица. — А поетъ тоже чисто, что свир?ль. Ну, еще что же?
