— И вступился за меня?
— Да… т.-е. перебилъ тебя y герцога… Теб?, голубчикъ, будетъ y него куда лучше еще, ч?мъ y меня: ты знаешь в?дь, какая онъ сила при Двор?..
Самсоновъ вдругъ все понялъ.
— Скажите ужъ напрямикъ, ваше благородіе, что проиграли меня въ карты!
— Ну да, да… Dieu me damne! И врать-то, какъ сл?дуетъ, не ум?ю…
Отъ горькой обиды y Самсонова навернулись на глазахъ слезы.
— Не думалъ я, сударь, что я для васъ гроша не стою!
— Напротивъ, голубчикъ, ты пошелъ въ ц?лыхъ четырехъ тысячахъ рубляхъ; только мн?-то отъ нихъ ничего не перепало; по губамъ только по мазали. Ну, не сердись, прости!
И бывшій господинъ кр?пко обнялъ своего бывшаго слугу.
— Богъ вамъ судья… — прошепталъ Самсоновъ. — А когда жъ мн? явиться къ г-ну Волынскому?
— Я об?щалъ ему прислать тебя еще нынче съ утра. Ты не слишкомъ в?дь сердитъ на меня, а?
Самсоновъ махнулъ только рукой, какъ бы говоря:
'Что пользы сердиться на такого шелопая?'
X. Читатель знакомится ближе съ главою русской партіи
Не безъ сердечнаго трепета предсталъ Самсоновъ передъ Артеміемъ Петровичемъ Волынскимъ, первымъ, посл? Бирона, вершителемъ судебъ русскаго народа.
— Смотришь ты всякому въ глаза прямо и см?ло: это мн? любо, — промолвилъ Волынскій, огляд?въ благообразнаго и статнаго юношу строгимъ, но, вм?ст? съ т?мъ, и благосклоннымъ взглядомъ. — Только см?лости, юной прыти этой y тебя не въ м?ру, кажись, много. Самъ я вид?лъ, какія штуки ты выд?лывалъ въ манеж?. Муштровать лошадей ты — мастеръ. Но и самому теб? нужна еще муштровка. Ну, кубанецъ, — обернулся Артемій Петровичъ къ стоявшему тутъ же дворецкому, — возьми-ка его въ свои руки, да доложи мн? потомъ, на что онъ всего больше годенъ. Можете оба итти.
Дворецкій, Василій Кубанецъ, продувной выкрестъ изъ татаръ, былъ вывезенъ Волынскимъ еще изъ Астрахани (гд? Артемій Петровичъ былъ прежде губернаторомъ) и сум?лъ вкрасться въ его полное дов?ріе. Неудивительно, что въ званіи дворецкаго y перваго министра онъ сильно зазнался. Отъ зоркаго глаза его, однако, не ускользнуло, что Самсоновъ понравился его господину; а потому и самъ онъ отнесся къ нему довольно снисходительно.
— Наслышанъ я о теб?, прыгунъ, наслышанъ, — сказалъ онъ. — Куда я тебя теперь суну? Настоящее м?сто было бы теб? на конюшн?…
— У господъ Шуваловыхъ я былъ по камердинерской части, — заявилъ Самсоновъ. — Кабы твоя милость опред?лила меня къ особ? Артемія Петровича.
— Ишь, куда хватилъ! И впрямь прыти этой y тебя не въ м?ру много. В?даетъ тою частью y насъ старый камердинъ Маркелъ Африканычъ; съ нимъ теб? и поговорить-то за честь, а не то, чтобы… Да, можетъ, ты еще и изъ брыкливыхъ…
— Стану брыкаться, такъ отослать на конюшню всегда посп?ешь. А Маркелу Африканычу я былъ бы за сподручнаго. Старику все же было бы легче.
— Н?тъ, любезный, передокладывать сейчасъ о теб? Артемію Петровичу я не стану. Поработаешь y меня перво-на-перво и въ буфетной.
Вначал? вся остальная прислуга въ дом? относилась къ новому молодому товарищу съ изв?стнымъ предуб?жденіемъ, и самому Самсонову въ этомъ чужомъ кругу было не совс?мъ по себ?. Но его собственная обходительность и веселый нравъ, его расторопность и ловкость заслужили ему вскор? общее расположеніе. А тутъ старикъ-камердинеръ кр?пко занедужилъ и слегъ.
— Ну, Григорій, — объявилъ Кубанецъ Самсонову, — докладывалъ я сейчасъ о теб?: что малый ты, молъ, ум?лый и со смекалкой. Докол? Африканычъ нашъ не встанетъ опять на ноги, ты заступишь его, якобы его сподручный. Смотри плошай!
И «малый» не «плошалъ», живо приноровился къ привычкамъ и требованіямъ своего новаго господина, такъ что когда нед?лю спустя Африканычъ, совс?мъ уже расклеившись, сталъ слезно проситься на поправку въ деревню къ старух?-жен? и д?тямъ, — просимый отпускъ былъ ему тотчасъ разр?шенъ, а Самсоновъ вступилъ, хотя и временно, но въ безконтрольное уже исполненіе обязанностей перваго и единственнаго камердинера.
Въ кабинет? Артемія Петровича, надъ письменнымъ столомъ вис?ло подъ стекломъ въ золотой рамк? его 'родословное древо' [2]
Въ отсутствіе хозяина, убирая его кабинетъ, Самсоновъ им?лъ полный досугъ разсмотр?ть эту родословную. Родоначальникомъ Волынскихъ, какъ оказалось, былъ князь Димитрій Боброкъ-Волынецъ, современникъ великаго князя Димитрія Донского, женатый на его родной сестр?, княжн? Анн?.
Когда Самсоновъ упомянулъ объ этомъ дворецкому Кубанцу, тотъ указалъ ему еще, среди разв?шаннаго на другой ст?н? разнаго оружія, на старинную, поржав?лую саблю, которою, по семейному преданію Волынскихъ, прародитель Артемія Петровича сражался въ рядахъ Димитрія Донского въ Мамаевомъ побоищ? на Куликовомъ пол?.
Отъ того же Кубанца, а также и отъ другихъ домочадцевъ, Самсоновъ постепенно узналъ про своего новаго господина всю вообще «подноготную».
Отца своего, который былъ воеводой въ Казани, Волынскій лишился еще въ раннемъ д?тств?. Не желая оставить мальчика на рукахъ мачехи, одинъ изъ родственниковъ, бояринъ Салтыковъ, взялъ его къ себ? въ домъ. Подъ благотворнымъ вліяніемъ своего пріемнаго отца, челов?ка для своего в?ка очень просв?щеннаго, даровитый юноша настолько выдавался среди своихъ сверстниковъ, что обратилъ на себя вниманіе царя Петра. Двадцати шести л?тъ отъ роду онъ былъ уже царскимъ посланникомъ въ Персіи, а три года спустя — губернаторомъ во вновь учрежденной Астраханской губерніи. При Екатерин? I онъ былъ переведенъ изъ Астрахани губернаторомъ же въ Казань. Съ воцареніемъ Анны Іоанновны онъ былъ назначенъ воинскимъ инспекторомъ въ Петербургъ, зат?мъ оберъ-егермейстеромъ и, наконецъ, въ апр?л? 1738 г., первымъ кабинетъ-министромъ.
Что касается семейной жизни, то Волынскій былъ женатъ дважды: сперва на двоюродной сестр? Петра I, Нарышкиной, потомъ на не мен?е родовитой Еропкиной. Овдов?въ вторично, онъ воспитаніе своихъ трехъ малол?тнихъ д?тей отъ второго брака: двухъ д?вочекъ и мальчика, предоставилъ нянямъ, чтобы всец?ло отдаться своей государственной д?ятельности. Ходили, правда, слухи, что онъ, ради своихъ малол?токъ, собирался жениться еще въ третій разъ, и нам?тилъ уже будто бы себ? нев?сту въ дочери графа Михаила Гавриловича Головкина, но, за д?лами, такъ и не привелъ своего нам?ренія въ исполненіе.
Пока Биронъ способствовалъ его возвышенію Волынскій для виду дружилъ съ нимъ; достигнувъ же поста перваго министра, онъ сбросилъ маску открыто выступилъ главою русской партіи и нажилъ себ? такимъ образомъ во временщик?, глав? н?мцевъ, непримиримаго врага. Такъ какъ сотоварищи его по кабинету; Остерманъ и Черкасскій, склонялись оба скор?е въ сторону Бирона, то Артемій Петровичъ озаботился окружить себя единомышленниками изъ образованныхъ «фамильныхъ» русскихъ людей. Ближе вс?хъ къ нему были: гофъ-интендантъ Петръ Михайловичъ Еропкинъ, оберстеръ-кригскоммисаръ ?едоръ Ивановичъ Соймоновъ, президентъ коммерцъ-коллегіи графъ Платонъ Ивановичъ Мусинъ-Пушкинъ, сов?тникъ бергъ- коллегіи Андрей ?едоровичъ Хрущовъ и инженеръ (впосл?дствіи изв?стный историкъ) Василій Никитичъ Татищевъ. Въ этотъ же патріотическій кружокъ им?ли доступъ еще н?которые сочувствовавшіе его ц?лямъ сановники, два архіерея, два врача (въ томъ числ? Лестокъ), н?сколько офицеровъ и, наконецъ, изв?стный поэтъ-сатирикъ князь Антіохъ Кантемиръ, русскій посолъ сперва въ Лондон?, а потомъ въ Париж?.
Въ качеств? камердинера Артемія Петровича, Самсоновъ зналъ въ лицо вс?хъ участниковъ патріотическаго кружка, чаще же другихъ вид?лъ, конечно, пятерыхъ выше названныхъ «конфидентовъ» хозяина и трехъ его секретарей: Яковлева, Эйхлера и де-ла-Суда.
Весь день y Волынскаго былъ распред?ленъ по часамъ: начинался онъ съ пріема просителей и съ докладовъ подчиненныхъ; зат?мъ сл?довали сов?щанія съ сотоварищами по кабинету, зас?данія въ сенат? и
